Куратор смотрел на меня, и я чувствовала, как он, сопротивляясь, всё же подчиняется моей воле. Не выдержав моего эмоционального напора, он пошел из палатки, а я последовала за ним. Мы около получаса блуждали в темноте, пока, не вышли у самого дальнего тента, дальше был только лес. Здесь я не бывала. Заглянув внутрь, я снова и снова шарила взором по больным, не узнавая мулатку.

— Она вон там, у стены, — подал голос из-за спины Ким.

Я отыскала её! На кровати лежала бледная и худая девушка, но это была она, Кара!

— Предупреди Риши, что я здесь, — спешно нацарапала я приказ и, сунув бумажку в пальцы Киму не оглядываясь, как завороженная, пошла к койке, на которой разместили мою подругу, в этот раз он даже не пытался спорить.

Подойдя, я села на край кровати. К запястьям девушки тянулась паутина проводков капельниц, но по спокойному личику иногда по ней пробегала рябь отрицательных эмоций, как бывает, когда человеку снится плохой сон. Я не понимала, что, но что-то в ней было не так. Я положила её кисть в свою ладонь. Ресницы мулатки затрепетали, слегка приоткрыв очи, казалось, что Кара пытается, как маленький ребёнок подсмотреть, где прячутся товарищи по игре в прятки.

— Ася, — шепот был еле слышный, потом веки сомкнулись. Я испугавшись прильнула ухом к груди подруги, но её дыхание было ровным дыханием спящего человека.

Сев поудобнее, я сжала её холодную, безвольную ладонь между своих и приготовилась ждать. Мне было всё равно, что творится вокруг, ведь она была рядом, пришла в себя, стало быть всё наладится. Успокаивала я себя этими мыслями до утра, пока не задремала в тишине. Проснулась я от того, что мои пальцы сжимали.

— Ася… Асенька… это правда ты? — открыв глаза, я увидела счастливое и заплаканную мордашку мулатки, — с тобой всё в порядке? — я кивнула, — ты нашла меня. Мы вместе и всё будет замечательно. Всё наладится… — по её щекам текли слёзы. Неожиданно я поняла, что было не так. Моей отважной и сильной Кары больше нет. Я вдруг поняла, что в ту ночь, хороня Эрика, мы, не ведая того, похоронили и её боевой характер. Подруга по неизвестной мне причине из бойкой воительницы и добытчицы превратилась в девочку, маленькую и запуганную. Я сжала её ладонь.

За окнами посветлело, и я гадала, передал ли Ким врачу, где я, хотя теперь, это стало не важно. В поселение повстанцев девушку не пустят, а, следовательно, я туда не пойду.

Врач появился после завтрака, который я пропустила, не могла уйти от мулатки, где-то в подсознании жил страх, что стоит мне отлучится, как она опять исчезнет, хоть мозг и знал, что это не так.

— Я тебя потерял, — он улыбался во все тридцать два зуба, — рад, что вы воссоединились, ты Кара?

— Да, — девушка съёжилась под покрывалом.

— Ну что, собирайтесь, я за вами скоро приду, — он уже собрался уходить, но я схватила его за рукав.

— Я не еду с тобой, — написала я ему и для верности отрицательно покачала головой.

— Почему?

— Вы же не приводите в поселение выращенных?

— Да.

— Она выращенная. Я с ней не расстанусь. Я ей нужна и буду с ней, — я почувствовала, как на моей физиономии проступило упрямое выражение.

— А как же…? — я не дала ему закончить вопрос, приложив палец к его губам.

— Никак. Если мне судьба с ним встретится, она даст нам шанс свидеться. Сейчас я необходима подруге и ни что на свете, не заставит меня, расстаться с ней. Она всегда обо мне заботилась, грела, кормила. Да чёрт! Она выполняла все мои прихоти! Она даже Эрику помогала ради меня! Теперь моя очередь.

Мужчина стоял задумчиво глядя на мой ответ, а мулатка переводила непонимающий взгляд с меня на него:

— Что тут происходит? От чего ты отказываешься? Неужели…? — вопрос застрял у неё в горле, настолько это было невероятно, — ты знаком с её мужем? — почти шепотом спросила она. Врач подтвердил её догадку, — забирай её! Она столько прошла! Не слушай, я сама смогу прожить, я сильная. Она как дитё неразумное, ни пропитанья добыть толком не умеет, ни быт устроить. Я давно выживаю и выживу и на этот раз. Ася не валяй дурака, — да, это была тирада той, «старой» Кары, но тон каким она это сказала — он был просящий, жалобный. У меня на глаза навернулись слёзы, верная, добрая девочка, она хотела моего счастья, пусть даже ценой своей жизни. Я подняла палец в останавливающем жесте, потому что мужчина уже открыл рот, чтобы спорить.

— Вопрос не обсуждается. Я не предоставлю её самой себе. Однажды от неё уже отказались, а в таком состоянии она одна точно не выдержит. Даже если бы она была здорова, я бы её не покинула, — отдав записку я повернулась к мужчине спиной, показывая, что разговор окончен, и погладила кисть подруги.

— Асенька, не дури, — я усиленно замотала башкой, — ты же столько времени потратила, чтобы его найти — я улыбнулась и кивнула. Затем достала блокнот и написала:

— За это я отлично вознаграждена. Я встретила замечательного друга — тебя. И ты никогда меня не оставляла. А мой муж, он покинул меня, допускаю что из благих побуждений, но он ушел, оставив меня один на один с той реальностью, которая мне и в кошмарном сне не снилась, — я села обратно на раскладушку, краем глаза заметив, что врач вышел, оно и к лучшему.

Ближе к обеду в палатке раздалось эхо отдалённого взрыва. Все вздрогнули и замерли, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Складывалось ощущение, никто из повстанцев этого не заметил, к нам иногда заходили медсёстры и с совершенно спокойным фейсом ставя больным уколы или капельницы, снаружи тоже не наблюдалось паники, сделала заключение я из того, что видела в щелку, когда поднимался полог.

— Пойду, узнаю, что там, — сунув мулатке бумажку со словами, я выскочила на улицу.

Действительно, никакого волнения. Многие палатки были собраны. В середине поляны расположились три огромные машины, перед ними, за столами, сидели медсёстры. Беженцы из Лагеря по одному подходили к ним. У девушек, были какие-то приборы, полагаю определявшие естественное или искусственное происхождение подошедшего. Судя по всему, это действо шло с утра, потому что в очереди не осталось выращенных, они не могли обмануть прибор. Все прошедшие проверку загружались в кузова авто. К медсёстрам подвозили даже тех, кто находился в коме. Одного из подвезённых, забраковали и сотрудники повстанцы унесли его куда-то. От этого мне стало так мерзко на душе. Неужели они просто бросят их всех здесь?

— Нет, их не оставят, не переживай. Они отправятся в лагерь выращенных, там за ними приглядят, — услышала я сзади голос Риши, будто он прочитал мои мысли, но, наверное, вопрос был написан у меня на лице, — пошли за твоей подругой, — мои брови удивленно взлетели, — не спрашивай, пошли, — и он потянул меня назад к палатке.

— Всё нормально, — объявил он громко, входя под тент, — эти взрывы доносятся из разгромленного Лагеря. Повстанцы его взрывают. Скоро за вами придут медики, чтобы отправить туда, где вам помогут, — потом он подошел к лежанке Кары, — бери лекарства со стоек капельниц и неси как можно выше, — уже почти шепотом мне.

Я аккуратно сняла мешочки и задрала кисть максимально высоко. Врач бережно поднял девушку на руки, он был, наверное, метра под два ростом и медикаменты, поднятые мной вверх, оказались почти вровень с головой мулатки. Он нёс её, как будто она была хрустальная, а я семенила рядом, стараясь поспевать за его широкими шагами. Сделав приличный круг, мы обошли столы с проверяющими и со стороны леса подошли к кабине одной из машин. Мужчина свистнул.

Открылась дверь и из недр большого автопоезда высунулось невообразимо рыжая шевелюра и веснушчатая физиономия совсем ещё юного парня.

— Ну-ка, Виктор, помоги мне. Сейчас она залезет, — юноша подал мне покрытую конопушками кисть, — Засунь мне в зубы пакеты с препаратами и лезь, — скомандовал мне Риши. Сам он встал на подножку, когда я пробралась внутрь, он передал парню Кару.

Позади сидений, была устроена широкая лежанка. Туда и поместили подругу. Мне было выдано лекарство, которое я должна была держать, работая вместо штанги для капельницы. Через час наша грузовик тронулся. А я гадала: «Ведает ли кто-нибудь о том, что подруга здесь? А если нет, что нам будет, когда узнают? Почему Риши решил нам помочь?» Эти и многие другие вопросы роились у меня в мозгах.