— Что-то случилось, мистер Бингам? — Спросил я слишком резко.

— Я нашел наследника, о котором шла речь. Мэри Элизабет Спенсер.

Я сел, раздраженный, но заинтересованный.

— И?

— Оказывается, она умерла, сэр.

— Умерла? Когда?

Мистер Бингам откашлялся.

— Тринадцать лет назад, сэр.

— Как она была связана с нашей семьей? Я имею в виду, была ли она бывшей женой, о которой мы никогда не знали? Незаконнорожденным ребенком?

— Похоже, она была незаконнорожденным ребенком, сэр.

— Ты знаешь, чья она была?

— Я знаю.

Наступила долгая пауза, во время которой мне пришлось прикусить язык и держать себя в руках.

— Ну? Ты расскажешь мне кто она?

— Она была вашей, сэр.

Я встал так быстро, что мой стол, который был прикручен к полу каюты, заскрипел.

— Что?

Я мысленно перебрал всех женщин, с которыми я спал, задаваясь вопросом, кого я мог случайно оплодотворить. Но я всегда был так осторожен. Так было всегда.

Но затем, как первое домино в длинной линии, один из кусочков пазла встал на место и пнул все остальные.

Мой мир пошатнулся.

Тринадцать лет назад.

— Кто была ее мать? — Спросил я, мое сердце бешено колотилось.

— Кеннеди Мур, сэр.

Глава 36. Кеннеди

По возвращению в Чикаго становилось холодно. Мои пальцы дрожали, когда я поворачивала ключ от дома в замке. Конечно, это не восемьдесят два градуса под открытым небом. Это внутреннее переохлаждение, которое поселилось в моей душе, глубокий холод, от которого я просто не смогла избавиться.

Когда я открыла входную дверь, на кафельной плитке в прихожей лежал конверт. Как в замедленной съемке, я убирала его с дороги, чтобы закатить свой чемодан внутрь. Должно быть, кто-то сжимал конверт под дождем. Собрав свои последние силы, я потянулась к нему, чтобы посмотреть имя и адрес на нем. Я не узнала его, поэтому я бросила его на стойку, чтобы позже открыть его, как только я распакую свои вещи. Как только я смогу думать немного лучше. Как только я смогу передвигаться с наименьшими усилиями.

Я покатила свой чемодан в свою спальню и поставила его у подножия кровати. Обессиленная, я присела на краешек кровати. Каждый шаг, который я делала вдали от Риза, казался мне целой милей. Каждый вздох, который я делала, казался, отнимал почти всю мою энергию прежде, чем я смогла восстановиться. Минуты ползли, как жизнь, и каждая эта жизнь растягивалась в череду длинных, трудных моментов чистого страдания.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, закрывая глаза. В темноте закрытых глаз, на долю секунды, пока мой разум не был занят чем-то другим, мои мысли вернулись к Ризу, как это случалось каждые несколько минут после мучительного момента, когда я оставила его на лодке два дня назад.

Прошло несколько часов, прежде чем я встала с кровати, и еще больше времени, прежде чем я дошла до кухни, чтобы накормить Бози. Когда я соскребала еду из банки в его миску, я отметила слегка бронзовые руки от работы. Мои руки. Я вспомнила время, которое провела на солнце. Мое время с Ризом.

Я сумела поставить еду Бози на его коврик, прежде чем я упала на пол, и у меня снова потекли слезы, которым, кажется, не было конца.

Глава 37. Риз

Я стиснул зубы и подавил рык разочарования, когда меня перенаправили еще к одному бесполезному глупцу в оффшорном банке²⁸, которым я пользуюсь. Я в миллионный раз пожалел, что в сутках столько много часов, и очень много минут в часах. Мне нужно было время. Мне нужно было еще больше времени и мне нужно, чтобы продвигаться вперед еще быстрее. Чем быстрее я смогу все сделать, тем быстрее я смогу добраться до Кеннеди.

С тех пор, как я наблюдал за тем, как ее уводили с моей лодки четыре дня назад, внутри меня нарастало чувство неотложности. Я неустанно работал над достижением своей цели, но все же настойчивость возрастала во мне. С каждым днем это чувство обострялось, обострялось… сейчас. Вот здесь, где я не мог шевелиться быстрее. Здесь, где я не мог заставить других двигаться быстрее. Но я должен попробовать. Потому что мне нужно добраться до Кеннеди. Я должен добраться до Кеннеди, но сначала я должен это сделать. Я не смогу пойти к ней с чем-то меньшим.

Глава 38. Кеннеди

Проходили часы. Проходили дни. Клайв приходил проведать меня. Должно быть, он видел, как я вернулась несколько дней назад. Я не удивилась. Он всегда наблюдал за соседями из окна.

Не раз он подставлял мне ухо, а потом плечо, разглядывая мое опустошенное лицо. Я отказалась от оба варианта, сославшись на усталость и что мне просто нужно немного побыть одной.

На шестой день — шесть мучительно долгих, опустошающих дней без Риза — я уже и не думала прийти в себя на этот раз. Любовь, которую чувствует двадцатидвухлетняя женщина, сильно отличается от любви пятнадцатилетней девочки. Я не сомневалась, что любила Риза все эти годы, но я также понимала, что это ничто по сравнению с тем чувством, которое я испытывала к нему сейчас. Я любила его и ненавидела. Но почему я не могу просто наплевать на все?

День и ночь потеряли свой смысл. Я была все время на ногах и спала я урывками. Шторы все время были опущены и надежно защищали меня от внешнего мира. Поэтому, когда позвонили в дверь, я не поняла, что уже была глубокая ночь, пока не открыла дверь и не увидела в темноте лицо Риза.

Мое сердце ухнуло куда-то вниз и исчезло. Хотя мне хотелось бы ненавидеть его за все, что он сделал со мной, но я трепетала от ощущения близости к нему. Как будто все клетки моего тела возбудились от его присутствия, как вода кипела при нагреве.

Я молчала. Я просто стояла и смотрела на него. Я могла бы так стоять и смотреть на него всю оставшуюся жизнь, и я никогда не устану.

Он тоже ничего не говорил, только скользнул взглядом по моему лицу. Наконец, он шевельнулся, чтобы поднять руку и коснуться моей щеки.

— Ты плакала, — тихо сказал он.

— Да, — решительно ответила я.

— Из-за меня?

— Да. — Не было смысла это отрицать.

Его глаза светились глубокой печалью, которую даже я увидела.

— Я лучше умру, чем причиню тебе боль.

— Тогда зачем ты это сделал?

— Потому что я осел, Кеннеди. Потому что я такая же эгоистичная задница, как и мой отец. Но главное, потому что я был совершенно не готов. Для всего этого. Для тебя. — Риз сделал шаг ко мне. Медленно, осторожно, как будто боялся спугнуть меня. — Я не ожидал, что ты появишься, Кеннеди. Я не видел тебя четырнадцать лет и не видел два месяца назад. В прошлый раз я все испортил, но я не собираюсь повторять одну и ту же ошибку дважды.

— Ты ничего не сможешь сделать, Риз. Я уже не буду другой женщиной. Я не смогу. Я слишком много работала, чтобы начать уважать себя, и чтобы позволить тебе уничтожить это за деньги. Я просто… я просто не смогу этого сделать.

— А тебе и не нужно. Ты должна быть единственной. Ты и есть единственная. Я просто этого не сразу понял. Но теперь я знаю точно. Я понимаю это и хочу, чтобы ты знала, что ты единственное, что имеет значение для меня. Я не смогу тебя отпустить. Только не это. Ни за что. Даже если ты скажешь мне уйти. Даже если ты будешь умолять меня уйти. Я не смогу этого сделать. Тем летом в лесу ты подарила мне кое-что настоящее. Ты пробудила во мне чувство.

Я зарабатывал миллионы, обедал с дипломатами, мне было доступно все самое лучшее в жизни, но я никогда не чувствовал себя счастливым, действительно счастливым, пока ты не сказала мне, что будешь работать у меня на яхте. С тех пор каждое мгновение было самым лучшим в моей жизни. Пока ты не ушла.

Он сделал паузу и посмотрел на меня своими великолепными сине-зелеными глазами, которые снова перевернули мое сердце, мою душу, мой мир с ног на голову.

— Я здесь ради тебя, Кеннеди. Я пришел за тобой. Больше ничего нет… только я… я покажу себя… всего себя… к твоим ногам и умоляю тебя принять меня. Дай мне еще один шанс.