Впрочем, я не уверена, что последние слова мне не пригрезились, ибо в следующее мгновение она уже начала рассказывать, что в следующее свое посещение принесет мои любимые сладости, но много их не даст, лечащий врач запретил и тут же уточняла, не обижусь ли я из-за этого? Бурчу что-то неразборчивое, что одинаково можно принять за согласие и за отрицание, но, кажется, Нане большего и не надо, она вполне довольна тем, что есть, ну а я и подавно. Правда, хочется еще подумать над тем, что за игру ведет уже моя мать, но с другой стороны, угрозы я не ощущаю. Да и виденное мной еще во время разделения позволяет со стопроцентной точностью сказать, что она свою дочь любит и в обиду не даст, поэтому присутствие и голос Наны дарили спокойствие и расслабленность.

Успокоено вздыхаю и под ее мерный щебет начинаю погружаться в сон, чтобы в следующий раз очнуться в пустой палате, но уже другой, тут нет противно пищащих приборов и у меня из руки не торчат иголки. Попытки встать на ноги ничего не дали, тело не слушалось, и я полетела прямиком на пол. Ну, хорошо хоть капельницу у меня убрали, пока я спала, а то отбитыми руками и коленями я бы не отделалась. Тихо подвывая от обиды и боли, осторожно хватаюсь за кровать и медленно стараюсь подтянуться. С огромным трудом мне удается заползти на кровать, чуток передохнуть и подползти к спинке кровати, а после перевернуться с живота на спину и, пользуясь спинкой, как опорой, сесть. На меня мгновенно нападает дикая слабость, и я едва успеваю направить свое падение так, чтобы не свалиться с кровати, но вот носом в далеко не мягкий матрас я впечаталась, а главное, сил шевелиться у меня не осталось! Внезапно раздается звук раздвигаемых дверей, удивленный вскрик и быстрый топот ног.

— Тсунаеши-чан, тебе не следовало вставать! — меня довольно мягко подхватили под грудь и легко подняли, чтобы в следующую секунду устроить на подушках.

— Простите… — внимательно смотрю на невысокую русоволосую девушку… вернее уже пусть и молодую, но женщину лет тридцати, которая мне помогла, кстати, у нее слишком нетипичная для японки внешность. Слишком уж она светлая, да и голубые глаза… я бы скорее приняла ее за россиянку, но отсутствие акцента убеждает меня в обратном. Взгляд падает на беджик, что был прикреплен к ее груди, но, к сожалению, японский письменный я не понимала, поэтому замялась, не зная, как ее назвать.

— Канаме, — приятная улыбка появилась на губах женщины, — меня зовут Мисуми Канаме, я медсестра.

— Канаме-сан, а сколько сейчас времени? — мгновенно оживилась я, а моя усталость отступила на второй план, вперед вышло поистине детское любопытство. — А сколько я была без сознания? А…

— Стоп! — прервала поток моих вопросов Мисуми и рассмеялась. — Я отвечу на них, но вначале тебе следует поесть.

Вторя ее словам, мой желудок раздает весьма громкое бурчание.

— Простите, — кажется, у меня краснеют даже волосы, но медсестра лишь добродушно улыбнулась.

— Ничего страшного, Тсунаеши-чан! — заверяет она меня, но мне не нравится полное звучание моего имени, меня так звал тот дедуля, из-за которого я и оказалась в больнице, да и Нана, когда я что-нибудь делала не так, как надо. — А сейчас…

— Тсуна, — перебиваю я ее.

— Что? — удивилась сбитая с толку Канаме.

— Зовите меня Тсуна, мне не нравится, когда говорят мое полное имя, — пояснила я и поежилась. — Сразу кажется, что я в чем-то провинилась.

— Ха-ха-ха, как скажешь, Тсуна-чан, — согласилась со мной Мисуми. — А теперь посиди здесь немного, пока я схожу за едой.

— Хорошо, — киваю с серьезным видом, мысленно негодуя, ведь если судить по моему состоянию, встать и куда-то уйти, мне просто не по силам, вот чужие слова и кажутся скорее издевательством.

Правда, извести себя подобными мыслями я не успела. Канаме вернулась очень быстро, при этом она еще и несла небольшой поднос, на котором стояла дымящаяся чашка, судя по донесшемуся до меня запаху, это был куриный бульон, стакан с водой и кучка каких-то порошков с таблетками. Навскидку я насчитала пять таблеток и три брикетика с порошочком, причем белым и даже на вид невесомым. Как-то у меня сразу пропало все желание его пробовать, да и бульон стал казаться подозрительным. Желудок, конечно, хотел что-то вякнуть против, но воля пока была сильнее.

— Не волнуйся, это аскорбинка, — перехватив мой подозрительный взгляд, пояснила Мисуми.

— А почему их три? — ее слова не уменьшили во мне подозрительности, но немного успокоили.

— Нууу, она вкусная, вот я и решила принести ее побольше, — обезоруживающая улыбка на меня не подействовала, я по опыту общения с братьями знала, как опасно много витаминов есть. Благо, тогда я вовремя заметила пропажу, так называемых «тех вкусных шариков» и вызвала врачей, тогда отделались простым промыванием, а могли и серьезно отравиться.

— Не хочу, — отворачиваюсь от подноса, хотя живот старательно выводит рулады. Нет, я не ощущаю угрозы, но пить непонятно что я не собираюсь.

— Тсуна-чан, это лекарство и его надо выпить после еды, — поднос аккуратно приземляется на тумбочку, которую я до этого благополучно не заметила, Канаме осторожно берет чашку с бульоном и подносит к моим губам полную ложку.

— Все лекарства горькие, — с твердой убежденностью заявляю Мисуми, но вот протянутую ложку опустошаю.

— Эти не горькие, — тяжело вздохнув и явно приготовившись мне доказывать свою правоту, заявила Канаме, при этом не забывая запихивать мне в рот полные бульона ложки.

— Не верю, — с детским упрямством отрезаю я и слышу, как опять открывается дверь и в комнату входит Нана, неся полный пакет фруктов и чего-то еще.

— Тсу-чан, в чем дело? — мягко интересуется она у меня. — Я с того конца коридора слышала ваш спор.

— Не так уж и громко мы болтали, — обиженно надуваюсь, но, увидев ласковую улыбку мамы, мгновенно улыбаюсь в ответ.

— Ну, так все же? — опять интересуется мама, а после, переводит взгляд на медсестру и добавляет. — Мисуми-сан?

— Ваша дочь отказывается пить лекарства после еды, — спокойно отзывается медсестра, впихивая в меня последнюю ложку бульона, которую я с трудом проглотила, ощущая себя шариком, который в любой момент может лопнуть.

— Тсу-чан, ты же хочешь поправиться? — осторожно поставив пакет на стул, поинтересовалась у меня Нана и, получив мой кивок, мягко, но непреклонно заявила. — Тогда ты должна их выпить.

— Ну, хорошо, — согласно киваю я, понимая, что никуда от этого не отвертеться, да и вряд ли моя мама хочет нанести мне вред.

Продолжение следует…

========== Глава 4. Первые шаги ==========

В больнице я провалялась неделю, после которой меня отправили домой, правда, выписав при этом целую кучу таблеток, сиропов и прочей фигни. Самое обидное, что Нана строго следила за тем, чтобы я все это пила! Ужас! Ну, а еще через недельку прибыл жутко встревоженный Иемицу, который с порога ощупал меня на повреждения, за что едва не схлопатал игрушечным молотком. Меня тогда остановило только то, что сильного удара надувным изделием не нанести. Мда… хорошо хоть пробыл он с нами недолго, всего-то три дня, а после опять умотал в дальние дали. Впрочем, я не расстроилась, у меня наконец-таки появилось время все обдумать и я пришла к выводам, что то Пламя, что я в прошлый раз смогла вызвать на пике паники - это чакра или энергия Ци! Вернее, что-то неуловимо на нее похожее, все же мне сложно сказать точно, в прошлой жизни я ничем подобным не владела, а в этой прожила слишком мало. Правда, предположение насчет чакры проверить при Иемицу я не могла, хотя правильней сказать могла, но интуиция настойчиво твердила, что лучше этому подобию отца не знать о неудаче его начальства. Ну, не хотелось мне вновь видеть рожу дедули Тимотео! Я и без него хорошо живу и даже здравствую, а вот то, что я выдержу еще одно запечатывание, я не верила. Слишком страшно, слишком больно, от одной мысли о повторении, я хочу зарыться головой в песок, как страус!