— Нана-сан, — деликатный стук в двери прерывает грустные мысли.

— Что, Бьянки-чан? — звонкий шлепок по щекам и голос звучит бодро, а из зеркала больше не смотрит смертельно раненое животное. Двери легко поддаются, распахиваясь во всю ширь, открывая вид на обеспокоенную девушку.

— Еши прислала новое письмо, я не стала открывать без вас, — девушка благоразумно не высказывает своих опасений, мастерски скрывая беспокойство за широкой улыбкой.

— Что же ты раньше не сказала, показывай! — в глазах загорается радостный огонек, взрослая женщина выглядит, как ребенок, ожидающий новогодний подарок. Сходство с ее дочерью сейчас наиболее заметно.

— Идемте, — Бьянки едва заметно улыбается, рукой указывая направление. — Я сейчас принесу письмо.

— В гостиную! — непреклонно звучит в ответ.

— Конечно, — спорить девушка и не думает, радуясь возможности порадовать мать Неба. Уж очень она волнуется о Нане, сдавшей после отъезда дочери и почти всех ее Хранителей. Особенно это заметно сейчас, когда малышню взял на пару дней Тсуеши-сан.

Пухлый конверт (прошлый век, и в то же время нет надежней носителя) ложится посреди стола, так и приковывая взгляд. Открывать сообщение выпадает Бьянки. Тонкий канцелярский ножик чуть подрагивает в ладони. От торжественности, какого-то предвкушения, что витает в воздухе, захватывает дыхание. Нетерпеливость зашкаливает, а когда письмо с тихим шуршанием открывается, демонстрируя свое содержимое, Нана невольно подается вперед, всматриваясь в короткие строчки.

Написано мало на ее взгляд. Просто преступно мало. И плевать на тех, кто посчитает, что десять листов формата А-4 покрытых убористым почерком это много! Для тоскующего материнского сердца это крупица в море. Тем более ее дочь умеет красиво писать, не рассказывая о своих страхах или сложностях, и Нану это огорчает, пусть радость тоже присутствует. Главное, дочь о ней не забыла, вновь прислала письмо и небольшую, тонкую флешку, лишь чудом обнаруженную Бьянке. На носителе обнаружился еще целый фотоотчет, где отчетливо видно ее Тсунаеши с ребятами. Иногда в группе, иногда с кем-то одним. В разных местах, а может даже городах. Улыбающуюся и удивленную. Растерянную и предвкушающую. Множество эмоций запечатлено, только отрицательных ни одной. От этого радостно на душе, но и тревожно. Вдруг просто не хотела ее волновать?

Переливы дверного звонка нарушают идиллию. Только после этого Нана замечает, что Бьянки вся напружинилась, а от экрана она отвлеклась еще раньше, напряженно прислушиваясь к чему-то понятному только ей. Расслабляясь далеко не сразу и не полностью.

— Я открою, после досмотрю и пересмотрю все, — женщина нехотя встает на ноги, с тяжелым вздохом и нежной улыбкой пряча письмо. — А еще перечитаю.

Идти открывать настойчивым гостям нет желания, но природная сознательность гонит к дверям. Вдруг кто-то нужный и важный? А может кто-то из соседок пришел попить чаю и «поддержать» такую же, как и они? Посочувствовать, внутренне удовлетворенно улыбаясь, что не только их дети уже покинули отчий дом, оставив доживать родителей свой век. И понять их можно, сама еще недавно сочувствовала им, пусть и искренне.

Новая трель заставляет поторопиться.

— Иду-иду, — несмотря на нежелание, голос звучит приветливо, а на лицо ложится улыбка. — Простите за ожидание…

Распахнутые двери предоставляют шикарный вид на двух людей, уничтожающих друг друга взглядами. Чуть дальше виднеются еще несколько, но они всем видом показывают, что дальше калитки не пойдут. Впрочем, стоило дверям распахнуться и появиться в проеме женщине, как они дружно посмотрели на нее. Уже без угрозы, довольно спокойно.

— Маман, — одна из фигур галантно поклонилась, приподнимая до боли знакомую шляпу с желтой ленточкой, зеленый хамелеон задорно подмигивает на ее вершине.

— Нана-сан, — второй человек запаздывает всего на мгновение, поэтому начинает говорить только после окончания фразы первого. Бархатистый голос приятно ласкает слух, но прохладные нотки отрезвляют не хуже ушата воды. Однако не только это, просто не каждому дано осознать, почему он обращается по имени, а не фамилии к малознакомой женщине.

— Реборн-кун, — Нана с нежностью улыбается, смотря вначале на одного, а после на другого посетителя, — и…

— Хибари Акихира, мой сын, Хибари Кея, много рассказывал о вас, — наглая ложь, его отпрыск не из тех, кто рассказывает все родителям, но женщине перед ним не стоит знать этого. — Рад познакомиться с вами вживую.

— О, я тоже очень рада! — Нана радостно всплескивает руками. — Проходите, я давно хотела увидеть людей, у которых вырос такой замечательный сын! — женщина освобождает проход, не замечая чуть расширившихся глаз Акихиро. Тот явно не ожидал, что его сын… замечательный. Обычно к нему применяли совсем другие эпитеты. Впрочем, это у них было семейным. — Реборн-кун, не топчись на пороге, твой кофе сейчас будет, — восторженный ураганчик умчался вглубь помещения. — Акихиро-кун, что бы вы хотели, кофе или чай? У меня есть разные сорта, в том числе любимый Фонг-куном улун.

— …кун? Фонг-кун? — полузадушено звучит за спиной мужчин.

— Привыкай, Тадаши, маман очень дружелюбный человек, — Реборн с трудом удерживается от более язвительных комментариев, слишком хорошо знает насколько острым может быть слух упорхнувшей вглубь дома женщины. Да и интуиция у нее была хоть и слабее, чем у дочери, но все равно развита. Невольно начинаешь понимать, что показанная ему родословная Иемицу находится под вопросом. Правда ли Тсунаеши с его стороны наследует Примо? Сомнения в этом становятся все сильнее.

— Спокойно, — голос Акихиро звучит холодно, движением ладони он останавливает напружинившихся людей. — Оставайтесь снаружи.

— Хай, то-сама/Есть, глава, — слаженно звучит в ответ.

Акихиро даже не поворачивается в их сторону, уверенный в том, что его послушаются. Он прибыл сюда не за этим. И судя по взглядам бывшего Аркобалено Солнца, тот еще не в курсе проделок своей ученицы. Было бы очень интересно увидеть, как он отреагирует узнав все. Одно это заставляет смириться с его присутствием во время разговора.

— Нана-сан, — Хибари невозмутимо проходит дальше, благовоспитанно разуваясь при входе, одобрительно оглядывая выдраенный до блеска пол. Зато мрачно зыркнувшую на него Ядовитого Скорпиона, показательно замершую рядом с хозяйкой дома, он одарил уже ледяным взором. Той не стоило зазнаваться и всерьез считать, что она сможет ему чем-то помешать, возникни у него мысль уничтожить кого-либо в этом доме. Впрочем, мысленно он оценил выбранную позицию и мрачную решимость в глазах. Небо его сына оставила рядом с матерью хорошего охранника, верного и достаточно сильного, чтобы унести своих врагов с собой. Естественно, против сильнейших она ничто, но даже его старшему сыну — Тадаши, может доставить немало неприятностей. — Я не против улуна.

— Хорошо, — чужая улыбка смотрится до боли знакомо. Теперь понятно от кого Тсунаеши научилась так себя вести. — Держите, — чашка с кофе и с чаем ставятся перед Реборном и Акихиро одновременно, почти в то же мгновение на столе появляется вазочка с печеньем, а она сама садится напротив них. — Так о чем вы хотели поговорить, Акихиро-кун, Реборн-кун? Это как-то связано с Тсу-чан?