Он надеялся на Джейка, оборотня, но у мальчишки после фиаско с воровством в маггловском мире резко пропал к тому интерес. И письма писать он терпеть не мог, максимум записки, если случилось что-то важное. Да, несколько раз они помогли друг дружке, но это же не причина заставлять его работать на себя. У маленького оборотня была своя, весьма бурная жизнь, хорошо хоть, наконец он занялся достаточно безопасным делом. Да и что взять-то с шебутного подростка?

Его мысли нарушила новая волна возмущения от соседей по комнате. И что им неймется? Хотя он понимал, конечно… но разбираться было так лень. Ему более чем хватало своей компании.

Поттера и Блэка было довольно легко отвлечь и свернуть с мысли, но, как правило, Джеймс всегда к ней возвращался. А потому в конце концов Петтигрю надоело слушать его измышления, и он преспокойно поклялся, что не участвовал в том шикарном розыгрыше, вообще о нем «ни сном, ни духом», люто завидует тем, кто смог такое придумать и, главное, реализовать. Присутствующий при этом второй помощник «Таинственного Зельевара» молча смотрел на происходящее непередаваемо честными глазами…

— Да, у этих есть стиль, — мечтательно вздохнул Блэк. — Этот розыгрыш будут долго помнить, даже когда мы школу закончим. Такое вряд ли можно переплюнуть.

Поттер крепко сжал кулаки.

— Я хочу разыскать эту компанию!

— Зачем? — поинтересовался Пит.

— Как зачем? Сколько можно всего сделать…

А затем последовало, сколько и каких зелий он бы насовал в еду Снейпу.

Фыркнул даже… Блэк.

— Зуб даю, эта компания с тобой даже разговаривать не станет, — отрезал Питер.

— Это еще почему?

— Мелко плаваешь, Поттер. Целый стол Хагридов… Ты понимаешь? Весь факультет! Пусть всего на пару минут, но это действительно круто. А у тебя один Снейп подпрыгивает над хлопушками, скоро сам смеяться начнет, если не уже.

Джеймс Поттер сузил глаза:

— Тогда придумай что-то посильнее. Мне тоже надоело, но… запас остался, куда его?

— Зачем его тратить, пусть себе лежит. Ждет своего часа. Вот какого драного пикси ты сыплешь каждый день?

— Девчонки визжат прикольно.

— Уже почти не визжат. Привыкли.

— Уговорили, пусть лежит, — Джеймс перескочил на другую мысль. — Найдете мне этих зельеваров — озолочу!

— Сколько? — деловито поинтересовался Пит.

— Сто галлеонов!

Люпин присвистнул, но Питер равнодушно пожал плечами. А потому Поттер и Блэк начали обрабатывать на предмет поисков именно оборотня. Улещивали, хвалили его чутье, обещали какие-то книги, даже какой-то семейный артефакт и мантию-невидимку дать поносить… В конце концов попытались даже пойти на шантаж, на что тот спокойно ответил:

— Директор сам передал моему отцу приглашение для меня в Хогвартс. Думаешь, попечители не в курсе? Очень сомневаюсь. Я вообще — эксперимент директора, — задрал нос волчок.

— Это как? — опешил Блэк.

— Сходи и спроси. Дамблдору виднее, но ты же не думаешь, что он мне отчитывается?

— Это он тебя каждый месяц куда-то уводит?

— Конечно.

— Изучает?

— Нет, пирожными кормит, блин!

Петр едва сдержался, чтобы не заржать. Надо же, где пацан применил его гипотезу! Будто так и надо.

Поттер разочарованно вздохнул, но Ремус слегка похлопал его по плечу:

— Да ладно тебе, я и так повынюхиваю, что смогу. Самому интересно!

— Если сведешь меня с ним — двести галлеонов, слово! — заулыбался Джеймс.

— Слово.

Легкий всплеск магии, холодным ветерком закрутивший обоих, показал, что договор зафиксирован.

— Зачем ты это сделал? — нахмурился Петр, когда они остались наедине. — Тебе приключений мало?

— А что, проблема, что ли, его с Локонсом познакомить? — удивился Ремус. — А если с нашими, то… я бы посмотрел на его физиономию!

— Не смей.

— Да я и не думал даже! Клятва ведь не допустит, правда? А ты понял, как хорошо, что тебя в известность не поставили?

— Это была твоя идея?!

— Наша со Снейпом. Кстати, я тут знаешь, о чем подумал? Если аниформу выбирать, надо, чтобы кто-то из наших летал, кто-то плавал хорошо, кто-то был маленьким и незаметным. Вообще полезно быть незаметным… Мне вот поздно уже.

— А кем бы ты хотел быть, если не волком? Если не секрет, конечно…

На лице Люпина расплылась мечтательная улыбка, и он прикрыл глаза.

— Дроздом. Певчим.

У Петра отпала челюсть. А приятель продолжал:

— Летать… Это же вообще… Здорово. А поют они как! Не слышал?

— Как-то не доводилось.

Петр смотрел на друга-подопечного, словно первый раз видел. Мальчишка. Мечтатель. Расчетливый интриган. Оказывается, еще и любитель певчих птичек… За-ши-бись.

А тот начал что-то присвистывать, прищелкивать… И вскоре Петр с удивлением отметил, что, кажется, слыхал он такое, в парке… Когда они с Иришей первый раз гуляли вдвоем. Вот бы ей тоже светила другая жизнь, как ему… И тут же содрогнулся: а что, если она попадет, например, в Беллатрису, да еще когда та будет в Азкабане? А если вообще в какого-нибудь мужика?

Нет, если хоть какая-то справедливость есть, то ее другая жизнь должна быть… просто хорошей. Спокойной и счастливой. Он поморгал глазами, чтобы сбить лишнюю влагу. Насчет справедливости жизни он уже давно не обольщался. И не стоит впадать обратно в детство.

— Похоже свистишь.

— Ты же говорил, что не слышал?

— Слышал, но не знал. Как-то мне было без разницы — поют птички, ну и пусть себе поют, — пожал он плечами и отвернулся к окну.

— Плохие воспоминания?

— Не лезь, прошу.

Люпин затих и больше не свистел.

Предаваться воспоминаниям, которые Ремус так неожиданно разбудил, было некогда. Чтобы переключить собственные эмоции, вылезшие так некстати, Петр про себя обозвал Ремуса дроздонутым волчарой. Вроде полегчало. Вот-вот в Выручайку должны были прийти те, вместе с кем они будут «дорабатывать» Локонса: парню предстояло поставить еще пятерку заклинаний, и можно было выпускать…

Хотя добывание денег из золотого мальчика Поттера можно оставить. Но Люпин-то… если и дальше будет так развиваться, то… ох, что может вырасти. Мда. Петр достал флакон с оборотным и, немного поморщившись, опрокинул его в себя.

Гилдерой оказался учеником просто идеальным. Или это мотивация так сработала? Парень за несколько дней освоил технику приготовления продвинутого оборотного так, что мог готовить его чуть ли не с закрытыми глазами. Чутья зельевара у него не было… пока, но руки работали, как надо.

Снейп долго удивлялся, откуда такой навык у признанного белоручки, пока тот не разболтал свой секрет: с детства он, оказывается, обожал что-нибудь лепить (даже сам жевал для этого бумагу, если не мог добраться до любимой глины), а потом и просто складывать разные фигурки научился. То есть, можно сказать, сам изобрел оригами…

— Потрясающая моторика! — не выдержал как-то Северус. — Гилдерой, какого бундимуна ты все это время фигней страдал? Давно бы мог стать лучшим учеником что на чарах, что на зельеварении!

— Ты думаешь? Но… Мне говорили, что это очень трудно… Мама с трудом сдала СОВы… И она страшно волновалась, как я тут буду.

— Поэтому ты решил даже не пробовать? Движения палочки у тебя отлично получаются, пространственное воображение едва ли не лучше, чем у нас… Ты что, просто не старался? — Лили не выдержала, и в речи Локонса-три прорезались явные девчачьи нотки.

В ответ исходный экземпляр златокудрого чуда только покраснел и пожал плечами.

— А… я еще смогу с вами?.. Пусть вы даже останетесь под оборотным, только… Может, мы все вместе признаемся? Это же придумал… не я?..

— Ты хочешь поделиться своей славой?!

Локонс замялся. Поразились все, но высказался только Питер. Надо было как-то изменить ситуацию, и побыстрее. Ему уже становилось жаль этого парня — такого одинокого. Вот-вот всех остальных накроет, и тогда будет уже поздно.