— Вполне возможно. Но завтра увидим, — новоиспеченный отчим успокаивающе потрепал его по плечу.
Питер вздохнул. Он плохо помнил своего «отца». Но вот эта «вторая версия» ему, определенно, нравилась.
Снейп, принятый хозяевами Малфой-мэнора, к собственному глубочайшему удивлению, весьма тепло, и после этого в радостном экстазе закопавшийся в библиотеку, на третий день, вынырнув из книг — точнее, будучи вытащенным собственным старостой, — оказался в очень неудобном для себя месте: за столом. За сервированным столом аристократов. В первый момент ему очень хотелось прибить Люца и провалиться куда-нибудь самому… Но все оказалось не так страшно.
Его… принимали. Не замечали оплошностей. Прощали неловкость. Не винили за промахи. Советовали. Помогали. Он начинал чувствовать себя глубоко обязанным этим замечательным людям. Таким благородным. Таким утонченным. Таким…
Наваждение развеяло появление совы Петтигрю с приглашением и отчаянной просьбой о помощи. Снейп всерьез забеспокоился, что же должно было случиться со всегда таким спокойным Питером? Определенно, что-то серьезное. Придется поторопиться.
После завтрака (раньше беспокоить хозяев — дурной тон, сбегать на ночь глядя — и того хуже) Северус рассыпался в извинениях и, сославшись на письмо и показав его, быстро раскланялся с Малфоями, не заметив нахмуренных бровей Люциуса и злой тени, набежавшей на лицо главы семьи. Зачарованная в портал монетка-кулон оказалась как нельзя кстати.
А в это время Питер готовил другу сюрприз. Еще вечером он спрашивал взрослых, насколько допустимо пригласить в их мальчишечью компанию еще одну девочку. И выяснил, что у магглорожденных есть свои бонусы: их семьи не связаны с волшебным миром, а значит, и с его толками, пересудами и местами странной моралью. А значит…
Утром они с матерью уже стояли на дорожке перед домом Эвансов. Пит не спал полночи, готовя портал в незнакомое место по координатам, которые дала ему Лили, выпросив их у МакГонагалл. К счастью, мистер Фосетт — ранняя пташка — проверил и одобрил работу своего, можно сказать, ученика.
Лили, подпрыгнувшая от восторга, собралась совершенно не по-женски: ей хватило пятнадцати минут, в течение которых ее родители успели угостить новых знакомых чаем, но совершенно не успели с ними наговориться. Тем более, миссис Фосетт и ее мальчик произвели на них прекрасное впечатление. Такая славная, приятная женщина! Такой спокойный и выдержанный мальчик. Воспитанные, общительные, дружелюбные. Ах, как же хотелось узнать больше! Но ничего, зато там, куда они отправятся, их девочка будет иметь возможность колдовать. Ведь этот запрет действительно несправедлив по отношению к таким детям, как она… Это просто чудесно, они благодарят за внимание к Лили… И, может, смогут быть чем-то полезны?
Появившийся прямо у дверей Фосеттов Северус был в приятном шоке, когда они распахнулись и прямо на него выпрыгнула лучшая и любимая подруга, за ней его обхватил Питер, а сверху через пару секунд добавились еще Мальсибер с Эйвери. После темноты и вечного недовольства в родном доме, после ледяной — как он теперь понял или, скорее, почувствовал — приветливости Малфоев он словно первый раз за лето вздохнул… Хотя меньше всего ожидал дружелюбия от слизеринцев. Да и широченная улыбка Люпина удивила. И еще какой-то совсем взрослый парень…
Но все это было лишь в первый момент.
Атмосфера счастливого дома отогревала ненавязчиво и исподволь: никаких особых требований, никаких жестких правил, а самое главное — море интересного. Библиотека. Лаборатория. И готовность мистера Фосетта отвечать на почти любые их вопросы.
Можно было варить зелья.
Можно было колдовать.
Можно было читать, сколько захочешь.
Не говоря о том, чтобы гулять, о вкусной еде и приятной компании, в которой каждый сам прекрасно находил себе занятие и никто ни к кому не лез. Ну, кроме домового эльфа, всякий раз таскавшего то еду для них, то их — на обед или ужин.
Будущие лорды сначала офигевали, а потом… блаженствовали, впервые вкусив такой невозможно сладкой для них свободы. Получивший, наконец, так нужное ему признание Амос дома у родителей только ночевал. Лили, Северус и Питер пропадали то в лаборатории, то в библиотеке, хотя Петр и об отдыхе не забывал: то пикник у речки, то урок по гребле на смешных деревенских лодочках, а уж когда с помощью отчима ему удалось трансфигурировать их во что-то навроде байдарок…
Хозяин дома, чье одиночество закончилось давно и бесповоротно, о чем он ничуть не сожалел, чувствовал себя открывшим летнюю школу учителем, чьи ученики оказались весьма благодарными, а еще и невероятно интересными — особенно, конечно, пасынок. Мальчишка, принявший его не просто как взрослого, как отчима, но как друга. И его приятель, который, кажется, родился то ли с ножом, то ли с черпаком от котла… Врожденный талант. Жаль, он сам не зельевар — вот бы такого ученика… А, кстати… Связей у него достаточно. Стоит подумать, кого бы он мог осчастливить… Почему ему раньше не хотелось преподавать? Почему вдруг теперь? Кризис среднего возраста?
Люпин наконец познакомился с Джейком… и понял, что жизнь-то у него была вполне себе ничего… Чем и поделился с Питером. А в тот же день, ближе к вечеру, вся компания отправилась на бережок местной речушки, где наконец все познакомились с гигантским муравьедом…
Амос купался в восторгах ребятни, не забыв, конечно, о клятве. Но так хотелось хоть с кем-то поделиться… Слишком тихий, слишком правильный, он не приобрел настоящих друзей, пока учился. Зато в Швейцарии… Там ему пришлось стать самостоятельным. И впервые почувствовать вкус свободы, с которой его познакомил господин Э-ни-си-моф, профессор боевой и защитной магии. Под влиянием русского юноша сильно изменился, что, увы, совсем не порадовало его родителей. Но парню не было еще двадцати, ему хотелось общения, признания, и не только в Швейцарии, но и дома. Особенно дома.
После этого и Джейк решил показаться во всей красе, к своему огромному удивлению, вызвав у единственной девчонки писк восторга и едва успев вывернуться из ее объятий. Трудно быть обаятельным волчонком и сохранять достоинство в детском обществе, где всякий норовит потискать или погладить. Тут, глядя на «коллегу по несчастью», наконец, сподобился перекинуться и Люпин, получив свою порцию радости и восторгов…
После расспросов, что чувствуют маги в шкуре анимагов, вся компания заболела… анимагией. Амос поделился «рецептиком», Северус заявил, что само зелье — дело не такое и сложное, главное — процесс подготовки.
На следующий день они затолкали в рот по паре крупных листков подорожника: и безвредно, и по размеру примерно похоже. Дольше всех продержались Снейп, Питер и Натан — почти неделю. Остальные съели листья в первые же пару дней, только Лили удалось дотерпеть почти до пяти. Они продолжили тренироваться…
Хозяин дома долго наблюдал за молодежью, пока, наконец, не решился.
К весьма странной компании, состоящей из пяти подростков, двух волчат (совсем молодого и постарше) и здоровенного муравьеда, резвившихся на укромной полянке, из-за речных кустов выкатился почти полутораметровый дико обаятельный мохнатый ком.
— Ты кто?
— Это что за зверь?
— А-а-ах, какой хороший!
Последняя реплика и последующая за ней попытка потискать (ох, эта Эванс…) закончились легким шоком для всей молодежи. Лили охнула, покраснела и спрятала руки за спину, но было поздно: перед ней стоял сам мистер Фосетт.
— Извините, — еле выдавила она.
Остальные лишь потрясенно взирали на хозяина поместья.
Первым очнулся Питер, как во сне, пробормотав:
— Вомбат — батяня… батяня — вомбат…
После чего, еле сдерживая смех, бросился почему-то пожимать руку отчима.
Что там говорить, спектр «факультативов» ученого еще расширился… Зато он наконец мог спокойно контролировать происходящее. Супруга же была в восторге… Женщины вообще любят мягкое и пушистое. Вомбатов в том числе.
