– Даже так.

– А то! Ох и стройка была, да посёлок и сейчас разрастается. Удачное место для поселения геологи и дорожных дел мастера выбрали. Стоит на ручье Ягодном – это приток речки Дебина. А густой лес кругом богат лиственными и хвойными деревьями, ягод видимо-невидимо. Никто не знает почто посёлку название дали такое, то ли что на ключе Ягодном стоит, то от обилия ягодников всяческих вкруг него по сопкам, но место дивное, привлекательное.

– Кто ж поселение строил это? – спросил Гребнев.

– Здесь как, кругом золото, все ключи и речушки песками золотоносными покрыты. Вот мы с вами, думаете, по чём едем?

– Ай да вопрос, по дороге, конечно, – отреагировал Гребнев.

– По золоту едем. Не в прямом смысле, а в том, если копать и промывать склон, по которому катим, то сколько-то золотин обязательно найдёшь. Вся Колыма богата золотом, вот и обживать люди стали края эти. Наёмные люди, что понаехали сюда и строили посёлок, для житья-то золотодобытчикам нужны избы. Опосля навезли заключённых с лагерей, те горбатились даром под приглядом. Лесу в округе хватает, приедете, сами увидите, тайга необъятная, сосны и лиственницы, словно для построек выросли. И дома есть и бараки, помещения общественные: баня, магазин и школа, в общем, для жития и отдыха всё есть. А вот поведаю, как местная власть с цингой боролась, не поверите. В тридцатые годы ж тут ни овощей, ни фруктов не было, не завозили, бездорожье и глухомань. Люди от цинги маялись, дёсны воспалялись, зубы расшатывались, ну и далее понятное дело – многие с зубами расставались. Так в конце тридцатых на Дебине фабрику витаминную поставили, вытяжку из хвои делали. И эту настойку заставляли пить всех, и вольных и невольных людей. Установка была строгая: в рабочей столовой обед не получишь, пока это самое лекарство не примешь. Я пил, а куда деваться, напиток на вкус неприятный, но пользу приносил. Благодаря этому и челюсть свою сохранил, видите зубов полный рот и все свои. – Даниил раскрыл рот, продемонстрировав два ряда белых зубов. – Вот так. А когда мост построили через Дебин, тут уж и дорога стала постоянная, круглогодичная до Магадана. В это время я и работал на ЗИСе. Хороший автомобиль был, не капризный. А до этого только тяга лошадиная и была – конный двор большой содержали, под сотню голов, а может, и боле. Лошадей этих на стройке использовали, а больше на горных работах. На измор савраски работали, да и люди трудились, не разгибая спины. Начальство сверху требовало давать больше золота, а война началась, так в нём ещё боле потребность возникла. Ох, войну вспоминать, Боже ж ты мой, не дай Господь никому и никогда вновь испытать ужаса, народом выстраданного.

– Поговаривают, да и ты молвишь: край золотом богат. Вот и едем в артель какую устроиться или сами по себе старателями заделаемся, заработать за сезон, а там видно будет.

– Богат край, кто ж скажет нет. Поверьте мне: затянет вас старательское дело, и ездить будете сюда не один, а больше годов, а может, и всю оставшуюся жизнь, если поселитесь в Ягодном. Притягивает золото, будь оно неладно, к себе, словно медведя на пасеку.

– Много горных участков-то?

– Много, всех и не помню. И приисковые и старательские. Ранее было неспокойно из-за отморозков – заключённых из числа убийц. Эти злодеи сильно злобствовали и горя людям нанесли в своё время немерено. Милиции работы хватало.

– А сейчас как?

– Ныне положение сменилось, реже случаи, с какими жуткими казусами выходят, но золото, поговаривают, частенько воруют, с участков выносят, да и у старателей меж собой стычки происходят – каждый норовит богаче участок ухватить или поделить намытый металл толком не могут. Бывают и извне кто на них налёт совершает. Всякое бывает. Ране такого насмотрелся и наслушался, мама моя родная, ни приведи Господь.

Глядя через стекло кабины газика и слушая водителя, Хрусталёв, Гребнев и Груздев с интересом рассматривали проплывающий пейзаж. Каждый думал свою думу. Тайга, глухая и неведомая, густые временами заросли деревьев и кустарника сменялись пролесками и полянами, проезжали ручьи, то поднимались на взгорки, то катили по спускам, порой каменистым, поросшие толстым слоем мха разного вида. Медвежий край, полный загадок и таинственности. Сколько ж тайн здесь покрыто мраком, сколько людских судеб загублено или сами загубившие себя, сколько крови пролито и проявлено жестокости из-за алчности со времён как ступила сюда нога человека?!

Несколько часов езды утомили пассажиров, однако усталость растворилась, когда наконец-то увидели первые строения посёлка Ягодное. Въехали в посёлок, и Даниил свернул на широкий среди домов проезд.

– Это Центральная улица, можно сказать тутошний проспект. Ещё момент терпения – и доставлю вас к моему родственнику, он всех тут знает и вам поможет найти угол для жилья на первое время. А пока переночуем у него, я же поутру отправлюсь в обратный путь, а вы уж тут сами разберётесь.

На следующий день утром, как и сказал Даниил, он выехал до Магадана, прихватив с собой пассажиров – семейную пару с ребёнком, собиравшихся далее вылететь самолётом до Хабаровска. То есть обратная ездка у него оказалась с «наваром». Что ж взвоз в этих краях дело выгодное, и этим ремеслом Даниил занимался уже несколько лет подряд, как приобрёл желанный ГАЗ-69, и такая работа его устраивала. Следует пояснить, газик новенький, но пришёл с завода с дефектом в двигателе, и его решили продать кому-либо из местных работников. Даниил был на хорошем счету – честный и работящий, безотказный и ответственный. Узнав, что машину хотят реализовать, он обратился к начальству с просьбой продать ему. Не отказали. Приложил руки и умение и машину оживил себе на радость. Кого только ни возил за эти годы, порой вспоминает, а по спине холодок проходит.

Выпало как-то возвращаться с Ягодного в ночь. Ехал один. Вдруг фары осветили сосну, лежавшую поперёк дороги. Подумал: повалило ветром или свалило грозой. Вышел из машины, подошёл к дереву оттащить его в сторону. Только нагнулся, как услышал за спиной лёгкий хруст сухой ветки. «Медведь!» – мелькнуло в голове. Но тут ощутил на затылке прикосновение холодного металла. Это был ствол обреза, и сразу раздался повелительный голос: «Убирай с пути лесину и быстро за баранку!» Ноги будто подкосились, потерял дар речи и обомлел. «Ты чего, глухой? А ну пошевеливайся!» Объятое страхом тело сделалось ватным, слушалось с трудом. Убрал с дороги дерево, направился к машине. Видит тот, кто наставлял на него оружие не один, с ним ещё двое. Незнакомцы не местные, не приисковые и одеты в арестантскую одежду. «Беглые!» – догадался Даниил. «Убьют и заберут машину…» И тут снова этот же зэк спрашивает: «Мужик, хочешь жить?» – «А кто ж не хочет?» – дрожащими губами ответил Даниил и перекрестился. «Так вот седай за руль и гони свою лошадку до Магадана. Если кто будет останавливать, гони дальше. Остановишься или намёк кому встречному дашь, считай, пропал. В своём или казённом доме живёшь?» – «В частном, с огородиком, с женой и ребёночком», – ответил Даниил. «Это хорошо. Довезёшь до своей хаты, одежонку нам подходящую дашь – прикинуться достойно и пожрать. Хрусты и ценности, какие есть выдашь, спички, табак». – «Какие ещё хрусты?» – спросил Даниил. Старший из них ухмыльнулся: «Деньги, дурень!» Затем без усмешки продолжал требовать: «Потом выкатишь нас за город. Всё складно сделаешь, останешься жить. Всё усёк?» Ответил: «Понял, чего ж не понять». Даниил всё так и сделал, как наказали беглые, а куда же деваться. Когда же вывез переодетых и накормленных арестантов за город, те, не сказав ни спасибо и не попрощавшись, скрылись в придорожном лесу. Ехал и боялся: «Убьют, зачем им свидетель, машину угонят и бросят…» Но, к счастью, так не случилось, оставили в живых. Прежде чем лагерников поглотила тайга, один из них зло бросил: «Помни: взболтнёшь, найдём – перо меж рёбер вставим и дом сожжём!» Что было на это ответить? В милицию заявлять Даниил не пошёл, хотя по радио объявляли и не раз о сбежавших из зоны группы заключённых – на кону стояла жизнь всего семейства и крова, построенного своими руками…