– Стала заметно длиннее, – проговорил он. – Скоро дойдет до кончиков пальцев. – И сказал Вивиан: – Почти всю мою жизнь это была просто крошечная трещинка, но с месяц назад она начала расти. Я каждый день измеряю ее по дороге в школу.

– Город рушится! – провозгласил Сэм гулким мрачным голосом. – Мне нужно утешиться. Мне необходимо масляное парфе из сорок второго века.

– Потом. – Джонатан зашагал дальше. – Я хочу показать В. С. хронопризраки на Вековой площади.

Сэм сердито и мятежно топнул по трещине, отчего один ботинок у него снова развязался, и поплелся следом за Джонатаном и Вивиан, волоча шнурок за собой.

Вековая площадь была сразу за площадью Эпох и гораздо меньше ее. Она была заставлена прилавками под красно-белыми тентами, где продавали и покупали все что угодно – от мяса и фруктов до сувениров. На первый взгляд показалось, будто там сотни людей. Но потом у Вивиан по коже поползли мурашки: она увидела, что половина людей на площади проходит сквозь другую половину. Где-то наигрывал веселый мотивчик. Все болтали и что-то покупали, и никого особенно не тревожило, что половина толпы – призраки, которые болтали и смеялись без единого звука и платили за призрачные яблоки потусторонними деньгами. Был здесь даже призрачный прилавок, заваленный призрачными помидорами и апельсинами. Он отчасти перекрывал настоящий прилавок, но это никому не мешало. Этот прилавок был единственным призраком, сквозь который Вивиан осмелилась пройти.

– Как их различают? – в отчаянии спросила она, когда Джонатан и Сэм прошли сквозь стайку смеющихся девушек, на вид таких же настоящих, как и все прочие. – По-моему, они совершенно плотные!

– Научишься, – пообещал Джонатан. – На самом деле это бросается в глаза.

– Но я же не могу постоянно на всех наталкиваться, пока не научусь! – возразила Вивиан.

Она старалась держаться за спиной у Джонатана и Сэма и старательно высматривала что-то необычное в прохожих. Через некоторое время она заметила, что все, сквозь кого они не проходили, одеты в такие же костюмы-пижамы, как у мальчишек. «Поняла! – обрадовалась Вивиан. – Пижамы – это последний писк моды!»

Она обрадованно показала на компанию в полупрозрачных платьях, столпившуюся у прилавка с сувенирами:

– Поняла! Это призраки!

Джонатан и Сэм посмотрели, куда она показывает.

– Туристы, – сказал Сэм.

– Из восемьдесят седьмого века, – сказал Джонатан.

В этот момент девушка в полупрозрачном платье купила настоящую белую сумку с надписью золотыми буквами «Город Времени» и расплатилась за нее настоящей серебристой банкнотой. Вивиан почувствовала себя дурочкой. Сквозь нее прошел хронопризрак – дама в полосатом розовом платье с кринолином, – и она вдруг поняла, что сыта по горло.

– Мне от них нехорошо! – сказала она. – Пошли отсюда куда-нибудь, а то я завизжу!

– Пойдем поедим масляного парфе, – предложил Сэм.

– Потом, – ответил Джонатан. И повел их куда-то по извилистой улице под названием Дневной переулок. – Я хотел, чтобы ты поняла, какой Город Времени древний. На рынке были призраки в одежде, какую носили сотни лет назад.

– Мне очень грустно! – провозгласил Сэм, который так и тащился за ними, волоча шнурок. – Я не могу без масляных парфе, а мне их не дают!

– Помолчи, – велел Джонатан. – Хватит ныть.

Подобный обмен репликами происходил между ними так часто, что Вивиан подумала про себя, что он уже сойдет за хронопризрак. Между тем они увидели круглое строение с золотым куполом, которое называлось Купол Лет, а потом перешли через мост, сделанный из фарфора, как чайная чашечка, и расписанный цветами, отчего напоминал Вивиан чашечку еще сильнее. Но краска потускнела и стерлась, а кое-где на мосту виднелись сколы. Мост вел в парк, который назывался Предполуночный, и там они увидели знаменитые Маятниковые сады. Вивиан они просто очаровали – и фонтаны до самого неба, и каменные островки, усаженные ирисами, тюльпанами и нарциссами и медленно кружащие за пеленой брызг, – но Сэм смотрел на все это великолепие очень мрачно.

– Осталось всего девятнадцать островков, – пробурчал он. – Еще два потонули.

– Как это устроено? – спросила Вивиан. – Почему цветы держатся на плаву?

– Неизвестно, – ответил Джонатан. – Говорят, их изобрел Фабер Джон. Они чуть ли не самые древние в городе.

– Вот почему он разваливается, – уныло проговорил Сэм.

– Перестань портить всем настроение! – рявкнул на него Джонатан.

– Не могу. – Сэм вздохнул. – У меня хандра. Тебе-то небось никто не давал подзатыльник натощак.

Джонатан тоже вздохнул:

– Пошли съедим по масляному парфе.

Сэм просиял. Он словно весь переменился – с головы до ног.

– Ур-ра-а! Бежим! – завопил он и галопом поскакал обратно к площади Эпох.

Вивиан и Джонатан потрусили следом – по узким улочкам с булыжной мостовой, сквозь хронопризраки и мимо толп туристов в диковинных нарядах.

– Умеет же получить, что хочет, – раздраженно пропыхтел Джонатан.

«Прямо по пословице – у других в глазу соринку видит, а у себя бревна не замечает!» – подумала Вивиан.

– Сколько ему лет? – спросила она.

– Восемь! – коротко и с отвращением выдохнул Джонатан. – Иногда я жалею, что приходится с ним водиться. Но на площади Времени других детей почти нет, и он ближе всех ко мне по возрасту.

Сэм промчался прямиком к огромному стеклянному павильону на площади Эпох и пробежал сквозь стеклянную колоннаду в зал, где стояли столы. Плюхнулся в кресло за стол, откуда открывался вид между двумя огромными зеленоватыми колоннами, и гордо выпрямился, ожидая, когда его обслужат. Вивиан села рядом и стала смотреть на туристов, которые бродили по площади и толпились вокруг камня Фабера Джона. Другие туристы сидели за столами вокруг и ходили по дорогим на вид магазинчикам под колоннадой. Вивиан в жизни не видела столько вычурных одеяний и непривычных причесок. И к тому же кругом лепетали и тарахтели на незнакомых языках.

– Город очень зависит от туристов, – пояснил Джонатан.

– Откуда они все? – спросила Вивиан.

– Из Фиксированных эпох, – ответил заметно повеселевший Сэм. – Их сто тысяч лет.

– Экскурсию организуют каждые десять лет из каждого столетия, если нет войны, – сказал Джонатан. – Их организуют Советы Времени. Всех желающих проверяет Временной Дозор, но на самом деле почти никому не отказывают.

– А сколько стоит экскурсия? – спросила Вивиан.

Но тут подошла официантка принять заказ. Это была задорная девушка в нарядной розовой пижаме с оборками, явно давно знакомая с Сэмом и Джонатаном.

– Привет, ребята, – сказала она. – А сегодня сколько порций масляного парфе?

– Три, пожалуйста, – ответил Джонатан.

– Только три? – удивилась официантка. – Ну, тогда один-пять. Номера?

– Мне номера не положено, – сказал Сэм.

– С тобой все понятно, – сказала официантка. – Я имела в виду твоих друзей.

– Я плачу. – И Джонатан перечислил несколько цифр.

– Хорошо, а кредит у тебя есть? – уточнила официантка. – Покажи.

Джонатан нажал очередную кнопку на поясе и протянул официантке руку – на ладони засияла строчка каких-то символов. Официантка посмотрела, покивала и нажала кнопку на поясе своей пижамы – тоже розовом, в тон.

– Уговорю Элио дать мне еще кредит, – сказал Джонатан, когда официантка ушла. – А то разорюсь, если буду за все платить. Сэму кредита не полагается. Когда ему дали первый пояс, он его разобрал и снял кредитный лимит. А потом потратил целое состояние на масляное парфе.

– Тысячу за два дня! – с довольным видом похвастался Сэм.

– Это сколько? – спросила Вивиан.

– Э-э… примерно две тысячи твоих фунтов, – ответил Джонатан.

Вивиан ахнула:

– Тебе же, наверное, стало плохо!

– Всю ночь тошнило, – бодро ответил Сэм. – Дело того стоило. У меня зависимость от масляного парфе. – Тут он просиял: к ним возвращалась официантка. – Вот и парфе! Вкуснотища!

Пока они ели и пускали горячее в холодное, Джонатан, похоже, решил, что нужно показать Вивиан еще кое-что. Он махнул рукой в сторону сверкающего белого здания на той стороне площади. Вивиан смутилась, потому что многие туристы тоже повернули головы посмотреть.