В том центре, куда они поехали по направлению из участковой консультации, было все намного серьезней. Стерильнее, что ли. И тише. Здесь брались только за самые сложные случаи, оперировали безнадежных, спасали умирающих…

Это был хороший дорогой центр. И доктор им попался милый.

Он не стал вызывать Дерека к себе в кабинет, а вышел из него сам, как-то уж слишком быстро решив судьбу ребенка. И оповестил альфу на весь коридор бодрым голосом:

- Ну что, папочки, будем рожать!

Потом они вдвоем с доктором сидели на скамеечке в пышных кустах зимнего сада, по тропинкам которого прогуливались толстые счастливые омеги под руку со своими мужьями и, пока Стайлзу делали необходимые процедуры - брали кровь, мазки, еще что-то, обсуждали его беременность. Точнее, говорил только акушер, а Дерек его влюбленно слушал.

- Шестнадцать недель, прилично. Не вижу никаких показаний к прерыванию. Да и ложиться на сохранение Стайлзу ни к чему. Ребенок в порядке. Папаша - тоже. Но случай откровенно сложный, поэтому не обижайтесь вы на участкового врача - они там все перестраховщики…

Дальше шли рассуждения на тему той же фертильности, и Дерека отчего-то тошнило. Он тихонько про себя возмущался, что кто-то смеет оценивать его омегу по этому признаку, в то время как он уже давно смирился с его возможным отсутствием.

Потом снова шли предостережения, но вполне логичные. Не смертельные.

Врач говорил, что хорошее самочувствие омеги скоро, увы, кончится и станет тяжело. Поэтому берегите себя, копите силы, ваш муж забеременел вовсе не чудом, а вашими любовными стараниями. А мы своим профессиональным умением её доведем до логического конца.

Беременность, кстати, протекает у него по фем-типу. Что это? Ну, не смущайтесь, вы были вовсе не обязаны об этом знать. Это значит, что Стайлз, забеременев, не только выносит и родит волчонка, но и будет кормить его грудью. Сам.

Ну и что, что плоская! Это же не показатель! А вы что, хотели третий размер?

Дерек краснел и чувствовал себя извращенцем. Ничего он, кстати, не хотел. Третий размер, так точно.

- Организм у него перестраивается, следуя двуполой структуре, прямо сейчас, - продолжал сообщать новости врач, - сил уходит много. Очень много.

Стайлз и правда, с каждым днем, утверждая, что чувствует себя хорошо, терял их.

Ноги, его смешные ломкие палочки, не держали его совершенно, и вскоре по настоянию врача из реабилитационного центра, Дерек был вынужден купить ему ненавистные ходунки, которые Стайлз не использовал уже очень давно, натренировавшись ходить самостоятельно. Сейчас круглый живот тянул его к земле, и приходилось поддерживать свое отяжелевшее тело с помощью некрасивой стальной конструкции.

- Может, лучше ему не кормить тогда этой… своей… грудью? Чтобы сил не расходовать? - беспомощно вопрошал Дерек врача.

- Помилуйте, Дерек, это же дар небес - грудное молоко! - упрекал его доктор. - Вы что, хотите лишить своего сына природой данного чуда? Перевести на смеси, когда в груди вашего мужа, пусть и не особо пышной, кхе-кхе, будет производиться прекрасное питательное молочко для мальчишки?

- Откуда вы знаете, что будет мальчик? - удивленно спрашивал Дерек, переключаясь.

- А вот увидите, - смеясь, отвечал веселый врач, - и даже не вздумайте отказываться от грудного вскармливания, будете сами держать малыша у груди, пока Стайлз будет восстанавливать мышечный тонус; подносить по ночам к папаше, когда младенцу захочется кушать; быть рядом в тесном тандеме с мужем, пока он не придет в себя, что с его диагнозом, вероятно, будет происходить долго…

Дерек, краснея, вдруг представил сей тандем - как Стайлз с оголенной грудью, с опухшими сосками принимает от него пищащего малыша, и с помощью целой четверки любящих рук, тот жадно впивается омеге в сиську, присасываясь так надолго, что даже у Дерека начинает затекать рука, а от вынужденной близости, от запаха своей пары, запаха его сладкого молока некстати начинает вставать гадский член, и Стайлз, конечно это замечает…

И после, когда пыхтящий комочек засыпает прямо на их кровати, между ними, они тихонько выскальзывают оттуда, заменив свои тела комками пуховых одеял. Дерек подхватывает Стайлза на руки и бесшумно пробирается в ванную комнату, чтобы там предаться греху.

Срывает с омеги его тонкую пижамку, кусает красные соски, вылизывает промежность, уже не обращая внимания на сжатые колени; трахает пальцами так, что омега впивается себе в кулак, боясь кричать в голос… А потом дрочит себе, целясь Стайлзу прямо на его еще немного вспухшее колечко ануса, не позволяя пока никаких членопроникновений.

- Дерек.

- А?

- Я говорю, что прием закончен: вы можете забирать мужа домой и жить спокойно до следующего визита.

Доктор понимающе улыбнулся, пронаблюдав, насколько расконцентрирован своими фантазиями альфа. Будто почуял его крамольные мысли: о сексе с родившим Стайлзом.

- Лактация, кстати, заметно снижает либидо омег, как мужчин, так и женщин, - заметил вскользь с приглушенным смешком.

- А я, док, совсем об этом не думал, - храбро и очень ненатурально соврал Дерек, побагровев как свекла.

Врач не стал мучить его больше.

- Приедете в следующий раз, сделаем УЗИ и попробуем подтвердить пол ребенка.

- Вы же сказали - мальчик? - не понял Дерек.

- Да мало ли что я там наговорил, - как-то немного странно отмахнулся доктор, и Хейл только потом сообразил, что он имел в виду.

Его оптимистический настрой был умной, психологической ширмой. На самом деле, дела обстояли не очень хорошо. Стайлзу становилось все труднее носить свой живот. Ходунки стали постоянным спутником омеги.

И секс… Секс почему-то был разрешен, как разрешают и безоговорочно исполняют последние желания смертника перед казнью.

- Вы можете спать с мужем, - кивнул акушер. - Можете заниматься классическим анальным сексом. Оральным сексом. Совместной мастурбацией и даже использовать игрушки. Тренировки дадут необходимую кардионагрузку на организм, и она будет полезна. Полезно будет и глубокое дыхание, и спазмы, происходящие при оргазме у омег. Анус будет сжиматься совсем как в родах, хотя я не думаю, что разрешу Стайлзу рожать самому…

Дерек боялся этого больше всего. Операции. Он трясся от ужаса, хотя знал - она не так уж сложна. Но было страшно. Так сильно, что он изо всех сил тренировал своего омегу, давая его сердцу необходимую нагрузку и провоцируя глубокое дыхание.

Но даже будучи небеременным Стайлз не мог нормально отдаваться - все позы были болезненны, а сейчас, со своим пузом, это становилось еще более проблематичным.

Живот омеги нарушил в его и так неправильном теле всю геометрию, сместив центр тяжести куда-то в неудобное для сохранения координации место, и даже ходунки уже не помогали. Поэтому под запретом было теперь намного больше вещей, и посещение душа в одиночку входило в первую тройку. Дерек вообще не мог понять, вспоминая стоящего перед зеркалом Стайлза, как тот умудрился так долго продержаться в вертикальном положении перед своим отражением, рассматривая себя. Всего лишь держась за поручень одной рукой.

Дереку было жаль, жаль, жаль!

Не по-альфийски жаль быть причиной смертельной окружности, которую он так полюбил, и новых, грядущих испытаний омеги.

Тем же вечером, когда застал преступника одного в ванной, он, вместо мягкой, деликатной беседы на тему безопасности, сорвался-таки на нервный крик: кратко и на эмоциях высказал ему все, что думает по поводу его беспечности.

- Ты, - указал Дерек на тяжелое пузо, - совсем не думаешь о ребенке! Ты… Ты безалаберный и ответственности в тебе ноль. Еще раз застану на скользком кафеле одного - накажу!

Угрозы и обвинения были смешными. В конце концов, это Дерек не надел презерватив…

Стайлз, слушая его крики, только улыбался, наивный дурачок, так и не разглядевший в любви своего волка весьма унизительную составляющую, словно видел в этом грозном рычании пары нечто совсем другое.