– Что случилось с вашей ногой? – спросил я ее.

– Растянула, поднимаясь в горы к анапа.

– Что, семнадцать месяцев назад?

– Им пришлось нести ее на палке. – Фена позабавили воспоминания.

– Они завернули меня в банановые листья, так что я стала похожа на связанную свинью, которую собираются зажарить к обеду. – Они с Феном внезапно громко расхохотались – так, будто прежде им не довелось посмеяться над этой историей. – Большую часть времени я болталась вверх тормашками. Фен ушел вперед, добрался до места на день раньше, и от него не было ни слуху ни духу. Потребовалось больше двух сотен носильщиков, чтобы перенести наверх все наше снаряжение.

– У меня единственного было оружие, – уточнил Фен. – Нас предупредили, что засады там нередки. Эти горные племена голодают, и всю еду мы несли с собой.

– Должно быть, сломали, – заметил я.

– Что?

– Лодыжку.

– Да. – Она взглянула на Фена – с опаской, как мне показалось. – Полагаю, так.

Я заметил, что она не ест, хотя мы с Феном уже закончили. Еда просто была размазана по тарелке.

За моей спиной грохнулся стул. Пара багроволицых служак схватили друг друга за грудки, вцепились в мундиры, пошатываясь, как подвыпившие танцоры, потом одному удалось высвободить руку, и он стремительно и крепко заехал кулаком в зубы другому. К тому моменту, как их растащили, физиономии обоих выглядели так, словно по ним прошлись садовыми граблями, и руки у обоих были измазаны кровью противника. Шум нарастал, концертмейстер призывал публику еще потанцевать, грянула бодрая музыка. Но никто не реагировал. В другой части зала вспыхнула очередная драка.

– Поехали, – сказал я.

– Поехали? Куда? – удивился Фен.

– Ко мне, выше по реке. У меня полно места.

– У нас тут есть комната наверху, – сказала Нелл.

– Тут вы не уснете. А если они вдобавок спалят здание, у вас и койки не останется. Эти ребята пьют уже пятый день кряду. – Я показал на ее ладонь и на язвочки, что заметил на левой руке: – И у меня есть лекарство для ваших ран. Они выглядят так, словно их вообще не лечили.

Я уже стоял, нетерпеливо ожидая их согласия. Хоп, хоп. Вы нужны мне. Вы нужны мне. Я применил обходной маневр и обратился к Фену:

– Вы ведь хотели познакомиться с киона.

– Хотел бы, да, очень. Но утром мы уезжаем в Мельбурн.

– Как это? – За те несколько часов, что мы провели вместе, о планах покинуть Новую Гвинею ни разу не упоминалось.

– Попытаемся похитить какое-нибудь племя у Элкина[10].

– Нет, – вырвалось у меня, не хотел я говорить это вслух, уж точно не таким капризным тоном. – Зачем? – Аборигены? Нет, они не могут уехать к аборигенам. – А как же мумбаньо? Вы же провели там всего пять месяцев.

Фен обернулся, предлагая объясниться Нелл.

– Мы не могли там больше оставаться, – произнесла она. – По крайней мере, я не могла. И мы подумали, что, возможно, в Австралии мы могли бы найти территорию, на которую еще не заявлены права.

Вот это заявлены права мне все объяснило. Я подозревал, что к этому она и стремилась.

– Ни в коем случае не вздумайте уезжать с Сепика из-за меня. Он мне вовсе не принадлежит, да я и не хочу этого. Послушайте, на каждого чертова индейца навахо приходится по восемьдесят антропологов, а мне тут выделили целую реку в семьсот миль. И никто не смеет приближаться. Все считают ее “моей”. Но я этого совсем не желаю! – Я отчетливо начал жалобно подвывать. Да и наплевать. Я готов был встать на колени, если надо. – Прошу вас, останьтесь. Я завтра же найду вам племя – их тут сотни – далеко-далеко от меня, если хотите.

Они согласились так стремительно, даже не переглянувшись, что я позже даже подумал, что они все это спланировали и довольно ловко разыграли меня. Но это не имело значения. Может, я действительно был им нужен. Но мне они нужны были гораздо больше.

Дожидаясь, пока они соберут вещи, я припоминал все известные мне племена вверх и вниз по реке. Первым в голову пришли там. У моего информанта, Текета, была двоюродная сестра, которая вышла замуж в племя там, и он часто повторял слово “мирные”, описывая свои поездки в те края. Я видел на рынке женщин там, продающих рыбу, и отметил их деловитую сдержанность, хватку, то, как они стойко держатся против бешено торгующихся киона, не уступая даже тогда, когда представители прочих племен капитулируют. Но озеро Там очень далеко. Нужно подыскать народность поближе.

Они спустились со своими пожитками.

– Не может быть, чтобы это были все ваши вещи.

– Не совсем, – усмехнулся Фен.

– Остальное мы отослали в Порт-Морсби, – пояснила Нелл. Она переоделась в белую мужскую рубашку и коричневые брюки, как будто прямо с утра собиралась приступить к работе.

– Я могу распорядиться, чтобы их вернули. В смысле, если вы остаетесь. – Я подхватил два саквояжа и направился к выходу, пока они не передумали.

Внезапно я словно оглох. Электрический свет, лившийся из окон правительственной конторы, и музыка, затихшая до едва слышной ноты, и стриженая трава под ногами, и можно представить, что теплым вечером мы идем с вечеринки в Кембридже. Я обернулся. Фен взял ее за руку.

Я повел их через дорогу, мимо доков, сквозь просвет в зарослях на крошечный пляж, где я спрятал свое каноэ. Даже в темноте я разглядел, как вытянулись их лица. Наверное, они воображали себе настоящий катер с мягкими сиденьями.

– Я его заслужил. Это боевое каноэ. Получил его за то, что застрелил дикого кабана. – Я попытался заглушить их разочарование преувеличенной активностью, энергично забрасывая вещи в лодку, потом сбегал за мотором, который припрятал на берегу под большим фиговым деревом.

Увидев мотор, они заметно повеселели. Думали, я буду грести до самой деревни, а на это точно ушла бы вся ночь и большая часть утра.

– Ну, такого я еще не видел, – заметил Фен, когда я закрепил мотор.

Саквояжи я сложил на носу, устроив нечто вроде постели, чтобы Нелл могла вздремнуть. Я усадил ее там, Фена – по центру, а сам оттолкнул лодку на несколько ярдов. Потом запрыгнул, вытянул шнур и резко рванул стартер. Если у них еще оставались сомнения, я все равно ничего больше не слышал за ревом мотора, и мы стремительно заскользили по темной извилистой глади по направлению к Ненгаи.

Я был воспитан на вере в Науку, как другие – на вере в Бога, или богов, или в крокодила.

Если прицелиться в Новую Гвинею и запустить стрелу сквозь глобус, она, вероятно, выйдет с другой стороны, в том месте, где находится деревушка Грантчестер, в окрестностях Кембриджа, в Англии. Дом, в котором я там вырос, Хемсли-Хаус, принадлежал ученому семейству Бэнксон на протяжении трех поколений, и все шкафы, ящики, сундуки и свободные поверхности были заполнены свидетельствами их научной деятельности: подзорные трубы, пробирки, весы, карманные лупы, увеличительные стекла, компасы и медный телескоп, крытые стеклом коробки с энтомологическими булавками, жеоды, окаменелости, кости, зубы, окаменевшее дерево, коллекции жуков и бабочек и тысячи ненужных, разбросанных повсюду высохших насекомых, осыпавшихся трухой при малейшем прикосновении.

Мой отец изучал зоологию в колледже Сент-Джон в Кембридже и, как и ожидалось, стал тамошним стипендиатом, научным сотрудником и членом совета колледжа. Они с моей матерью познакомились в 1897-м, в июне того же года поженились и с интервалом в три года произвели на свет трех сыновей: Джона, потом Мартина, потом меня.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.