Захарра неслушающимися пальцами выключила камеру, поняв, что снимать рыдающего над трупом невесты отца и пытающегося привести родителя в чувства Фэша не нужно. Драгоций-младшая вновь посмотрела на внимательно, но как-то безумно разглядывающую своё отражение в зеркале Василису, потопталась на месте, совершенно не понимая, что должна делать. Но вдруг Огнева сама обернулась на подругу, обхватив себя руками за плечи. На губах девушки играла яркая, широкая, неадекватная улыбка. Такая, что бывает у душевнобольных. Глаза блестели и переливались. Взгляд Василисы скользил от скривившейся в приступе жалости Зары до потирающего переносицу Фэша, который, судя по его виду, еле сдерживал бушующие внутри него эмоции. Захарра шумно сглотнула и уже сделала шаг по направлению к Лисе, как та внезапно запрокинула голову, взглянув на идеально белый поток, и свалилась на пол без чувств.
***
Василиса плохо помнила, что вообще творилось после… Кажется, она слышала вой сирены «Скорой помощи». Или это была полиция? Или всё вместе? Она не помнила, как Фэш, пошатываясь, пытался спокойно давать показания что-то записывающему в свой блокнот полицейскому, но всё равно срывался и кричал. Как Захарра, сжавшись в углу бесполезным комочком, громко выла, больше не сдерживая всего того, что терзало её внутри. Рыдала и завывала, размазывая горькие слёзы по покрасневшим щекам, хлюпая носом и через раз дыша. Диаман молча стоял около каталки, на которой лежало бездыханное тело Елены, и иногда переводил взгляды, полные ненависти, на собственного сына. Вокруг творилось что-то страшное и странное. Сознание Василисы мелькало, словно звезда в небе. Всего мгновение, и девушка видела сжавшего кулаки до побеления костяшек Фэша. Мгновение, и не видел совершенно ничего. Ещё мгновение, уже смотрела на Захарру, выбравшуюся из своего угла и протягивающую полицейскому свой телефон…
Как потом оказалось, следствие шло несколько дней, Василиса всё никак окончательно не приходила в себя. Фэша и Захарру с их записью разговора с погибшей Еленой Мортиновой не отпускали. Запись пересматривали все, кто только мог, что-то писали, что-то комментировали. Фэшиар стойко пересказывал по десятку раз одно и то же — историю убийства четы Огневых сначала со своей стороны, а потом со стороны так и не очнувшейся Василисы. Иногда следователи, вызывающие у обоих Драгоцеив неоднозначные эмоции, задавали вопросы ещё и Захарре. Она рассказывала всё со своей стороны, но суть рассказанного от этого не менялась. Истории разведённых по разным комнатам Фэша и Зары ничем одна от другой не отличались, лишь восприятием действительности и отношением ко всему происходящему. Всё же… брат и сестра Драгоции хоть и были номинально родственниками, всё равно являлись совершенно разными людьми.
И неожиданно всё закончилось. Василиса пришла в себя, не сразу смогла понять, где она и что вообще произошло, но повторив интересующимся людям обе истории, касающиеся Елены, лишь в очередной раз подтвердила слова Драгоциев. И дело смерти Лены закрыли. Елена Мортинова, угрожавшая Василисе Огневой ножом в доме Драгоциев, самостоятельно, что отлично было видно на видео Захарры, поскользнулась и получила черепно-мозговую травму, несовместимую с жизнью. Ни Василиса, ни Драгоции ничего не могли и не смогли бы сделать. Она умерла почти что мгновенно… Практически так, практически слово в слово было написано в какой-то бумажке, которую дали Василисе, чтобы она подписала. Огневой недавно, пока она лежала, подключённая к аппаратам и без сознания, исполнилось восемнадцать, поэтому она уже имела все юридические права взрослого человека. И могла наконец-то отдать в какой-нибудь детский дом все те деньги, что завещал ей когда-то Лёшка Рознев. Четыре года назад это сделать не удалось, потому что даже Нерейва, как опекун, по закону не могла распоряжаться тем, что завещано именно Василисе, четырнадцатилетней в то время Василисе. Поэтому идею о благотворительности пришлось отложить до полного взросления Лисы…
Но сейчас мир вокруг Василисы был полон крови, пересказов смерти Елены, фактов, криков и вопросов. Огнева не могла этого слушать… Больше не могла. Уже не могла. Но вокруг все только об этом и твердили. В палату к девушке постоянно приходили какие-то люди, задавали совершенно одинаковые вопросы, и ей приходилось отвечать, потому что нужно было. Лишь однажды сквозь ворох врачей, людей, полицейских и медсестёр к Лисе смогла прорваться бледная, как сама Смерть, и будто постаревшая за месяц сразу на добрый десяток лет Нерейва. Старушка постоянно сжимала руки Василисы в своих холодных пальцах, обнимала внучку и горько плакала, хотя Василиса за всю свою жизнь ни разу не видела, чтобы бабушка вообще грустила или печалилась. Это было, будто удар по голове. А потом воздух… Свежий… Такой холодный. И все ощущения, воспоминания и чувства, будто в калейдоскопе. Переливались, прыгали и противоречили друг другу. Пугали Огневу, доводили до отчаяния… До отчаянно желания выпутаться из всех этих историй, отмыться от крови, которой, по сути, и не было на руках Василисы. Забыться… А лучше — утопиться, чтобы убрать тяжесть, боль, чувство вины, камнем повисшие на душе девушки.
Василиса понимала, что многого в этом чёртовом деле об убийствах не понимает, что она помнит мало, додумывает того, чего на самом деле нет, много, но ничего не могла с собой поделать, потому что по-настоящему копаться во всём этом дерьме ей не хотелось. Больше не хотелось. Игра в детективов, отважно ищущих кровожадных убийц, принесла Лисе лишь сплошную боль, смертельную усталость и желание побыстрее повеситься на ближайшей берёзе. Но Огнева держалась хотя бы потому, что однажды ей прямо в палату позвонили на телефон, что находился там, и издевательски-взволнованным голосом заразы Фэша ехидно сообщили, что сразу после выписки она, Лиса, получит от него пинка под зад. Василиса запомнила это своеобразное обещание от Фэшиара и сейчас, сидя в небольшом кафе на углу улицы, ждала Драгоция, который безбожно опаздывал на их встречу.
Зазвонил телефон. Василиса оторвала глаза от изучения меню и, покопавшись в своей сумке, взглянула на дисплей. «Несносная сволочь Драгоций» значилось там. И Огневой внезапно подумалось, что неплохо было бы изменить эту странную, даже нелепую в каком-то смысле обзываловку на что-то более адекватное, на просто «Фэш» например. Но девушка лишь хмыкнула и, приняв вызов, поднесла телефон к уху.
— Ты можешь меня побить, когда я приду, — великодушно разрешил Фэш, через слово вдыхая и выдыхая. Явно запыхался от быстрого бега или шага. — Но у меня были причины для опоздания — я думал. Только не надо ехидно спрашивать, что именно я надумал, — раздражённо добавил он так, будто бы стоял напротив Василисы, а она действительно могла ему нечто подобное сказать. — Так вот я думал о многом, что произошло в нашей жизни. Именно в нашей. Не раздельно — в твоей, потом в моей, а в нашей, — бормотал он не очень громко, так как ему не хватало воздуха, дыхания.
В трубке на фоне голоса Фэшиара шумел ветер, сигналили машины. Василиса, что неудивительно, молчала и улыбалась. Аккуратно, но совершенно искренне, не криво и издевательски. По-настоящему.
— Так вот, я… Я, кстати, тебя вижу, — внезапно очень довольным тоном сообщил Драгоций. — Сидишь в стрёмной розовой кофточке у окна и смотришь в потолок, — глаза Василисы расширились от удивления, ибо Фэш попал в точку, и начали шарить по вечерней улице за стеклом кафе, силясь найти собеседника. И нашли — Фэш быстрым шагом подходил к переходу. Сердце Огневой кольнула маленькая иголочка. — Прости, что мы с тобой — такая долбанутая и неадекватная парочка, если, конечно, вообще парочка… Но я вот что хотел сказать… Не смотря на то, какая ты зараза, насколько ты бываешь невыносимой и несносной, я… Василиса, чёрт, я тебя люблю!
Его слова эхом раздались в ушах удивлённо приоткрывшей рот Василисы, быстро, ловко бегающими мыслями разнеслись по всей голове, всколыхнув сознание, расковыряв его вилкой, как пюре. Огнева буквально прилипла к окну, глядя на то, как Фэш тоже, не отрывая от неё странного, нежно-испуганно взгляда, переходит дорогу и спешит к кафе. И Лиса не выдержала — быстро схватила куртку, накинула её на плечи и выскочила из ставшей никому не нужной кафешке. Побежала навстречу Фэшиару, потому что тоже… Тоже… Какой бы сволочью или заразой он ни был, она его… Она его…
