— Чепуха, Мистер Уинтерс. Биолокация есть биолокация. Ничего сверхъестественного. В прошлом, в Луизиане мой отец был деревенским колдуном. Я и сам немного этим занимался.

— Я не специалист, Ваша Честь. Но я понимаю, что, по крайней мере, пять Нобелевских лауреатов считают, что ради... лозоходство существует, то есть правомерная форма «пси».

Эдмондс украдкой взглянул на Годвина. Голова старика поддерживалась его рукой, и его глаза были закрыты. Пендлтону лучше поторопиться.

Верховный судья прервал выступающего: — Похоже, мистер Уинтерс, мы несколько отняли у вас время, отведенное на наши вопросы. Из справедливости к адвокату противоположной стороны, и так как наш перерыв в два тридцать близок, я попрошу вас закончить.

— На этом дело Нью-Йорка заканчивается, Ваша Честь.

— Спасибо. Мы объявляем перерыв. Он встал. Клерк начал нараспев. — Всем встать...

* * *

«То, что судьи по важным делам должны занимать должность на всю жизнь, нехорошо, ибо ум стареет так же, как и тело».

— Аристотель

* * *

В раздевалке Хелен Норд взяла Годвина под руку. — У меня сегодня вечером будут друзья. Мы хотим, чтобы вы пришли. Бен может забрать вас.

— Спасибо, дорогая. Но я не знаю. Я просто буду мешать. Это позорно, быть старым. Ты знаешь, как это говорят. Усталый старик. Хелен, я знаю, что должен уйти на пенсию, и я собираюсь сделать это. Но я не хочу, чтобы Роланд Берк думал, что он что-то навязывает. Вообще-то, моя отставка уже написана. Я отправлю ее президенту в тот день, когда мы решим вопрос с Тайсоном.

— Нет!

— Да. О, я не совсем дряхлый. Ещё нет. С небольшой помощью Гаса я все еще могу принять приемлемое решение. Но я устал, Хелен. Устал. Усы его обвисли. — Это единственная причина. Я рассказал Бену, а теперь и тебе. Потом расскажу Пендлтону. До тех пор все это конфиденциально.

— Конечно.

— И никакой суеты и перьев в конце. Никакого дурацкого сентиментального банкета в честь отставки. Ни идиотских золотых часов, ни дипломата с инициалами, ни письменного стола. Может быть, просто фотография чего-то знакомого с прощальной открыткой, которую вы все можете подписать. Я буду дорожить ей.

— Как вам будет угодно.

Он постоял немного, размышляя. — Ваша вечеринка. Я скучаю по вечеринкам Лауры. Все старые друзья ушли. Ах, те времена, когда мы жили в Джорджтауне. До четырех, пяти утра. Жаль, что Лаура тебя не знала. Ты бы ей понравилась. Его лицо омрачилось.

— Вы можете лечь спать в любое время. Вы знаете, где комната для гостей.

Он просиял. — В таком случае я, пожалуй, пойду. Он обнял ее за плечи и попытался изобразить на лице хитрую усмешку. — Прямо по коридору от твоей спальни.

— И что такое восемьдесят пять лет между друзьями?

— Это моя линия, вперед, девушка!

* * *

«Эти судьи, вы сами сделаете вывод, должны иметь в себе что-то от творческого художника; они должны иметь антенны, регистрирующие чувства и суждения вне логических, не говоря уже о количественных доказательствах».

— Судья Феликс Франкфуртер

* * *

Хелен Норд жила на ферме площадью двести акров недалеко от Порт Ройял, штат Вирджиния, в часе езды от суда по хайвэю. Вашингтон родился неподалеку. Грант и Ли боролись здесь, а рядовой Корбетт застрелил Джона Уилкса Бута в горящем сарае в нескольких милях отсюда. Она унаследовала землю от своих предков, и Джон Норд сам спроектировал большой дом. Ее сыновья родились и выросли здесь, а теперь стали взрослыми и уехали. Теперь она была благодарна другим интересам, другим отношениям. Постоянный поток ее братьев-судей и их жен посещал ее обеды и вечеринки по выходным. Конечно, она редко собирала их всех вместе. Когда Берк и Годвин находились в одной комнате, воздух был напряжен. Сегодня вечером была группа «Годвин», а именно те, кого старый джентльмен мог обидеть без оскорбления.

Придворные дамы суда сразу же признали ее законной преемницей Лауры Годвин и почувствовали, что их собственный, несколько безымянный статус усиливается прямым представительством их пола на высокой скамье. Милли Пендлтон объяснила ей: — Лаура говорила, что в Вашингтоне полно знаменитых мужчин и женщин, на которых они женились в молодости. Но, по крайней мере, теперь у нас есть друг в суде.

В этот момент Хелен вела группу по садовой дорожке за домом.

Годвин сошел с тропинки и подошел к большому дубу. Его мертвые листья с предыдущего года по-прежнему оставались на ветвях. Остальные ждали. Он окликнул: — Вы уверены, что не возражаете?

— Я не возражаю. Но не пораньтесь.

— Ха! Он яростно пнул ствол дерева, а затем на момент станцевал. Одинокий мертвый лист опустился вниз и повис в его усах. Он с негодованием стряхнул его. Когда он присоединился к группе, он объяснил, как само собой разумеющееся: — Я родился на Манхэттене, в больнице рядом со старой Третьей авеню Ел, в те дни, когда все еще использовали эти замечательные паровозы. Лаура любила деревню, но я ее ненавижу — чистый воздух и стрекотание сверчков по ночам. Поэтому Хелен позволяет мне пинать дерево, когда я прихожу сюда. (Все они видели это много раз). Теперь, давайте, перейдем к этому колодцу.

Хелен Норд рассмеялась. — Он вон там, судья. Она подвела их к яме около пяти футов в диаметре, окаймленной несколькими слоями шлакоблоков, и обратилась к Муру. — Ник, вот твой колодец. Она указала на трубу, идущую из ямы. — Сегодня мы поставили обсадную трубу. Бурильщик наткнулся на воду на пятидесяти футах, сорок галлонов в минуту. Он привел агента округа и геолога штата. Они просто смотрели на него и качали головами. Геолог уже доказал по картам, что это невозможно.

— Но к чему вся эта суета вокруг колодца?— потребовал Годвин. — Судя по тому, как вы себя ведете, можно подумать, что вы нашли нефть.

— Когда вы на ферме, в двадцати милях от городских сетей, вода может быть важнее нефти. Но я хочу сказать, что Ник Мур показал мне, где сверлить. Это было после того, как я проделала три сухие скважины, одна из которых находилась на глубине ста двадцати футов. Не так ли, Ник?

Мур усмехнулся. — Правда.

— К чему ты клонишь?— спросила миссис Пендлтон.

— Он сделал это с помощью лозы.

— Нет! Водяное колдовство? Но я думала, что это бабушкины сказки.

— Это реально. Многие люди могут это сделать. Вообще-то, это признанная форма «пси». На сегодняшнем диспуте мы узнали, что у него есть причудливое научное название - Радиэстезия.

— Фантастика!— выдохнула Милли Пендлтон.

— Нам лучше вернуться назад.

— Билл, — спросила миссис Блэндфорд, — почему ты все время смотришь на небо?

— Без всякой причины, дорогая, — неуверенно ответил Блэндфорд. — Я только что вспомнил об отмененном рейсе в Майами.

— Я рада, что ты это сделал. Ты можешь поехать на следующей неделе. Это гораздо приятнее.

— Ферма находится прямо под линией рейса из Национального аэропорта в Майами, — тихо сказала Хелен Норд. — Мы всегда видим его здесь. Кажется, сегодня он задерживается.

* * *

После обеда она провела их в гостиную. Бен Эдмондс последовал за ней с подносом сигар и ликеров.

Когда все расселись, хозяйка начала почти нерешительно: — Я хочу рассказать вам одну историю, а потом задам вопрос каждому из вас. Это имеет отношение к делу Тайсона. Для начала, я думаю, есть кое-что обо мне, что вы все должны знать. Мистер Уинтерс во время сегодняшней дискуссии очень сильно намекнул, что на площадке суда, вероятно, присутствуют три или четыре «пси». Точно не знаю, но думаю, что я одна из них. Я знаю, что у меня был, по крайней мере, один «пси-опыт». Я даже задавалась вопросом, должна ли я дисквалифицировать себя по делу Тайсона. Во всяком случае, я хотела бы рассказать вам об этом. Это случилось, когда мой муж погиб во время первого полета на Марс. Было два часа десять минут теплого августовского утра, когда он лазером сообщил на центральную орбиту, что двигатели мягкой посадки не запускаются. Проблема была проанализирована почти мгновенно. Произошла неисправность реле. Ему ответили лазером и сообщили, как это исправить. И он все исправил. А потом двигатели заработали. Но его сообщению потребовалось три минуты, чтобы преодолеть тридцать пять миллионов миль до Земли и еще три минуты назад — до Марса. Шесть минут — это слишком долго. Он был всего лишь в восьмистах милях над планетой, когда сработал двигатель, и он двигался со скоростью более четырех тысяч миль в час. Он ударился о грунт со скоростью тысяча миль в час. Корабль, и все, что в нем находилось, просто испарилось. Я хочу сказать, что когда он нажал кнопку «двигатель мягкой посадки» в два десять, и ничего не произошло, я уже знала. Я поняла это в два десять. Орбитальный центр не знал, пока не получил его звонок в два тринадцать. Я была с ним всю дорогу при спуске. Он говорил со мной. Она посмотрела на Эдмондса, почти с любопытством. — Мы держались за руки. А потом я умерла вместе с ним. За исключением, конечно, того, что я здесь. У некоторых других жен астронавтов был подобный опыт. Мой опыт не удивил медиков НАСА. На самом деле, они не только не сказали мне, что я сумасшедшая, но и отправили меня работать в парапсихологический отдел. Они пытались разработать «пси» в качестве альтернативы лазерной связи, чтобы избежать шестиминутного запаздывания сообщения в оба конца или даже полностью заменить его в случае отказа лазера. На самом деле, в этом принципе нет ничего нового. Голландский «пси» Круазе уже продемонстрировал, что дефекты двигателя могут быть диагностированы через Атлантический океан с помощью ясновидения. Расстояние не является проблемой.