– Каждым участником после всех отборов займутся наши стилисты, я хочу, чтобы тебя изменили после этого отбора. Перед стрип-пластикой.

Мне не понравилось то, как он сощурился. От него просто несло какой-то запланированной подлостью. Налысо побреет? Тату на лбу набьет? Да и пофиг.

– Согласна!

– От-тлично! Тогда ваша четверка проходит в следующий отборочный этап. А Лиз-за сейчас дождется меня и пойдет к стилисту.

Кивнула и помчалась к выходу. Неприятность эту я переживу. Да. А еще так заучу его стрип, что он попросит исполнить на бис!

– В красный?

– Вы уверены?

Мы одновременно со стилистом переспросили Яра.

– Уверен! Перекрасить в ярко красный, чтобы я её головку издалека как флаг видел! – и он с вызовом посмотрел на меня.

А я что, стиснула зубы, сдула челку с глаз и вцепилась в подлокотники мягкого кожаного кресла установленного в первом павильоне. По стенам стояли вешалки со сценическими костюмами покрытыми полиэтиленом. А напротив зеркальной стены несколько кресел и столиков для работы визажистов, стилистов, гримёров. Даже уезжать никуда не надо, всё найдется в павильоне номер один.

Яра кивнул стилисту и тот отошел размешивать краску. Теперь взгляд Виля буравил меня через зеркальное отражение.

– Что-то еще будем менять? Что-нибудь испортить не желаете?

Он усмехнулся:

– Я думаю…

Серьезно? Я скептически выгнула бровь. Зря…

– Может брови тоже покрасить в тон волос?

– Вы издеваетесь!

– Издеваюсь.

Яра наклонился ко мне и прошептал так, что дрожь сковала затылок и добралась до пяток:

– Но тут я предоставлю тебе выбор…

– О, тогда оставим бровям натуральный цвет!

– Взамен на…

– Что? – я уже не могла спокойно усидеть в кресле, когда змей-искуситель практически вылизывал мне ухо, повернулась к нему, задев щекой губы, и он в лицо выдохнул:

– …интимную покраску.

– Что?! Зачем? Вы даже не увидите там цвета!

Яра выпрямился, поправил рукава пиджака и усмехнулся, снова рассматривая меня через зеркало:

– Зато я буду знать, что там ты тоже красная.

Москва – город извращенцев. Ух как я зла! Нафига ему это? Ладно с головой – унижение напоказ. Но там?

– Я могу эпилировать, – пробормотала, не расцепляя зубы.

– Можешь, тогда тебе покрасят брови, – невозмутимо ответил он, развернулся и ушел из павильона, не забыв дать указания стилисту.

– Теперь ты будешь краснеть в тон волос, – рассмеялся мастер, нанося мне краску на первые пряди.

***

В павильон четыре я заходила, опоздав на сорок минут. Яра остановил разминку и, не скрывая усмешки, поставил меня в центре первого ряда, напротив себя.

– Отличный оттенок, Лиза.

– У вас безупречный вкус, – огрызнулась я, откидывая рюкзак к стене и вставая на указанное место.

– Безусловно. Я редко ошибаюсь в выборе.

На что он намекает?!

– Разминка закончена. Теперь Елена, моя помощница, покажет вам первые связки стрип-данса. Лена, прошу.

Он прислонился к зеркальной стене и сложил руки на груди. Теперь он стоял в белой футболке, где-то сняв свой пиджак. Хлопок обтягивал мускулатуру Виля, натягиваясь на груди и плечах. Внизу футболка оказалась заправлена в светлые штаны спортивного кроя.

Нервно облизав пересохшие губы, я сосредоточилась на Елене, очень хотелось утереть ему нос в собственной хореографии.

Первый прогон Яра не вмешивался, внимательно наблюдал за каждым. В павильоне было бы просторнее, ведь осталось только девятнадцать участников в этой группе, но практически весь танец выполнялся горизонтально. И снова я уворачивалась от чужих пяток, отдёргивала ноги, чтобы не заехать кому-то.

– Еще круг! – скомандовала Елена, поставив трек на начало. – Встали, руку на бедро. Опусти-и-ились, и р-раз-з! И два, прогнулись. И три, раздвинули колени. И раз, лопатки плотно прилегают к полу. И два…

Помощница считала, а мы сдвигали ноги, снова раздвигали, выгибались змеёй, кувыркались и гладили свои бёдра, грудь, опускались на колени и прогибались. Теперь Виль ходил между рядами и поправлял, в основном девочек. Кому шире раздвигал, кому прогибал, растягивал и разводил. До меня так и не дошел. Стоит ли расценивать, что я неплохо справлялась сама?

Когда Яра остановил Елену, впервые подумала о наших парнях, которым скидки никто не делал.

– Отлично! Было чувственно, но ни хрена не возбуждающе. Лена, пусть сами догадаются почему, или дадим подсказку?

Елена захихикала и мотнула головой.

– Тогда никаких подсказок, – заключил Яра. – Парни, надеюсь, вы вдоволь нагладили себя, теперь пора учить свою партию. Мужской стрип отличается от женского. Мы оставляем все базовые движения, но исполняем их иначе.

Яра стянул с себя футболку и я застыла на вздохе, боясь поперхнуться воздухом.

– Лиз-за, сейчас муху ртом поймаешь.

Раздавшийся вокруг смех разрядил обстановку, а я опять уставилась в пол и мучительно покраснела. Он не смеялся, но его взгляд! Чёрт, о чем Яра думает, когда так смотрит?

– Девушки, вы отрабатываете уже разученные комбинации и раскрываете секрет возбуждающей чувственности, а парни смотрят на меня.

И вулкан проснулся. Я не могла пошевелиться и оторваться от него взглядом. Все его перетекания, перемещения передо мной завораживали. Мышцы бугрились и перекатывались под лоснящейся кожей, а я судорожно сглатывала и отдергивала руки, непроизвольно тянущиеся к нему.

Ей-богу, будь у меня сто баксов, сунула бы ему под ремень.

– Рад, что вам понравилось, но это не спектакль. Поэтому всем работать, – гаркнул Яра, и я вздрогнула, выплывая из собственных грёз.

А ведь у меня был шанс позвонить ему. Два месяца назад реально могла! Черт.

***

В десять вечера Елена вовсю шутила с Яром и развлекала наблюдениями за нами, а я ловила себя на мысли не выходить из горизонтального положения.

– Вялость и невыразительность в стрип-пластике – убивает танец. Сейчас в павильоне девятнадцать убийц. Домой отпущу тех, кто получит десять баллов: пять от Елены и пять от меня. Перерыв – семь минут. Затем продолжим.

Я точно помню, что моргнула.

Проснулась от весьма неделикатного пинка носком спортивной туфли.

– Если исполнишь танец также сладко, как спишь – позволю продолжить, – донесся сверху вкрадчивый тягучий голос.

Я даже на долю секунды решила, что он продолжение сна. Но тут проснулись рецепторы и в нос ударил запах пота и пыли спортзала. И я сплю посреди павильона на отборочном этапе шоу «Танцы-шманцы». Резво подскочила, качнулась, поблагодарила кого-то, что не дал упасть и протерла глаза.

Не знаю, сколько я проспала, но осталось двенадцать участников и усмехающиеся хореографы. Более того, Елена как-то по особенному кривила губы. Презрительно, что ли?

– Извините, – пробормотала, ни к кому особо не обращаясь, и выскочила из павильона. Ничего, сейчас умоюсь, взбодрюсь и отработаю стрип так чувственно, как только умею.

Но оказалось разбудили меня не для того, чтобы я отработала и ушла домой. Нет. Нашу дюжину оставили помучить. Причем Яра демонстрировал необыкновенную изобретательность в приемах и методах садизма.

– Юля, может тебе раздеться нужно, чтобы ты увидела грань между пластикой и пошлостью? Выйди в центр и еще раз перед всеми пройди всю комбинацию движений. Лена – музыку.

Не скажу, что Юля с энтузиазмом проделывала трюки, но согласилась с Яра, что в её движениях сквозила скорее пошлость, чем пластичность.

– Всё. Довольно, – Виль махнул рукой, останавливая музыку. – Никуда не годится.

Затем оглядел всех нас и перевел взгляд на меня.

– Проснулась?

Я кивнула.

– Тогда удиви меня. Сделай красиво. И можешь не ограничивать себя сегодняшней программой.

Импровизации я любила, но не в стрипе. Это как-то уж слишком… интимно. Импровизировать такое можно в спальне, со своим парнем, когда желание и страсть выплескиваешь в движение. А перед группой чужих ребят? Перед самим Вилем, от стрипа которого у меня дыхание спёрло?