- Да он всегда только личные амбиции удовлетворял! - я почти крикнул.- Он никогда не болел Зималетто так как я!

Я видел, что мои слова достигли цели и отец колебался.

- В общем, я решил… На совете директоров мы все проголосуем. И как решит совет, тот и будет Президентом. Не скрою, я хотел передать дела Александру. Но думаю, что так будет справедливо. Ты согласен?

Мне возразить было нечего и я встал.

- Хорошо, папа. Очень надеюсь, что совет примет правильное решение.

- Вот именно,- сказал отец,- Я тебя больше не задерживаю. Иди, пожалуйста, работай..

Он снова стал разглядывать жалюзи на окнах. Чуть поколебавшись, я вышел из кабинета.

========== Битва титанов ==========

***

Огромный маятник моей депрессии летит уже в другую сторону и я вместе с ним. Я теперь все время сплю, или просто валяюсь в кровати в каком-то полузабытьи. Казалось, моя голова стала весить тонну и, подобно громадному колоколу, непрерывно гудела. Мне не хочется даже выходить в коридор. Я вцепился в свою кровать, как будто за ее пределами меня ждала какая-то опасность. Снова этот страх… Этот выматывающий, зудящий как зубная боль страх сделать ошибку. Все мои ошибки очень дорого мне обходились, от них страдали близкие люди. Больше не хочется.

Мне сложно контролировать свои эмоции. У меня могли легко политься слезы, как у барышни в ПМС. Приходила Надя, но я отказался к ней выйти. Не хочу, чтобы она меня больше видела в эмоциональном раздрае. Хочу выйти к ней здоровым человеком. Помимо уколов мне прописали разноцветные таблетки, которые я должен принимать утром, днем и вечером. Очень удобно. Розовая (цвет утреннего рассвета) утром, белая (как яркий солнечный свет в полдень) днем, и голубая (как вечерние сумерки) вечером.

***

К этому совету директоров я был готов как никогда. Я подготовил подробный доклад и план по реорганизации Зималетто. Цифры отлетали от зубов. Я был уверен, что смогу убедить совет, что мой план хорош. Я чувствовал себя Александром Македонским перед битвой с варварами. Когда я подъехал к офису, увидел, что родители уже прибыли. Отец выглядел не то озабоченным, не то расстроенным.

Когда мы все вошли в конференц-зал, он спросил:

- А где дети?

Детьми мои называли Воропаевых-Киру, Кристину и Александра. Я всегда был уверен, что если бы они были немного помладше, когда погибли их родители, мать с отцом наверняка бы их усыновили. У меня практически развился комплекс неполноценности по этому поводу.

Мама удивленно ответила:

- Должно быть, на подходе, ты же знаешь, что Кира никогда не опаздывает.

К слову сказать, Кира моя несостоявшаяся невеста. Несколько дней назад я сдуру пообещал ей руку и сердце взамен на ее голос. Посмотрим, как она сейчас проголосует. Выбор у нее незавидный, конечно. Между молотом и наковальней.

Я не удержался, чтобы не послать шпильку в адрес Воропаева и брякнул:

- Александр в бутылочку яд сцеживает…

Ромка хихикнул. Отец раздраженно сказал:

- Сделай одолжение, держи себя в руках. Нам с мамой неприятно, что ты все время ссоришься с Сашей.

Мама ободряюще мне улыбнулась и тут вошли Александр, Кира и Кристина. Воропаев подал мне руку и процедил:

- Привет, партнер…

Я придумал очередную колкость в ответ, но сдержался. Не хотелось еще больше нервировать отца.

Когда мы расселись, отец прочитал небольшую лекцию о дружбе, о том, что всегда нужно рассчитывать на плечо партнера, оставаясь друзьями в любой ситуации. Я снисходительно поглядывал на Воропаева, а он делал вид, что старательно изучает мой доклад. Сначала свой план представил Александр. Затем я начал говорить, изложив свои тезисы и выкладки по своему плану реорганизации. Мне казалось, что отец не

вникал в мои цифры. Он сидел и изучал какие-то бумаги. Закончив, я сел и глотнул воды, потому что в горле пересохло. У меня было нехорошее предчувствие. Казалось, отца мой план не впечатлил, а скорее наоборот. И я не ошибся. Отец оторвался от своих бумаг и заговорил:

- Я понимаю желание Андрея перестроить компанию и открыть линию собственной одежды. Я и сам когда-то думал об этом. Но так и не решился, потому что это очень рискованно…

Мне все стало ясно. Конечно, он никогда не верил в мои способности. Но потом он сказал фразу, после которой мне показалось, что на меня вылили ведро ледяной воды, хотя это было вполне ожидаемо:

- План Александра мне ближе. Сейчас главное сохранить, то, что есть…

Он помолчал и добавил:

- Я буду голосовать за Александра!

И первый поднял руку.

Ничего другого я и не ожидал.

Совет директоров начал голосование. Александр, “за Сашеньку”, Андрей Жданов, Андрей, “за Андрюшу”, “за Александра Юрьевича”… Трое за Сашу и трое за меня. Теперь все зависит от голоса Киры. Все взгляды устремились на нее, а я просто пожирал ее глазами. Кира торжествующе обвела всех взглядом и сказала: “За Андрея”.

И я не смог сдержать победной улыбки.

После банкета отец меня отозвал на пару слов. Мы вошли в его кабинет, и я снова почувствовал себя школьником. Мне даже показалось, что он опять спросит своим ледяным тоном “Почему?”, как он спрашивал меня за двойки. И я немедленно внутренне ощетинился.

- Александр прав в одном,- назидательно сказал он.- Твои авантюры могут плохо кончится.

Меня раздражал его покровительственный тон.

- Хорошо, папа, я понял, -сказал я, чтобы он отвязался, однако отец не унимался.

- Никаких авантюр?

Я улыбнулся.

- Буду следовать поговорке-семь раз отмерь, один отрежь…

- Вот и молодец,- сказал он,- за то время, пока я возглавял Зималетто, я всегда спокойно спал. Самое главное - иметь чистые руки,- втолковывал он мне. Я соглашался со всем, что он говорил. Мне не терпелось начать работать.

========== На дне ==========

***

Писать становится все сложнее. У меня апатия крайней степени, я практически не вылажу из постели. Мне кажется, что меня засасывает огромная липкая жижа. Я тону, задыхаюсь, мне не хватает воздуха. Возможно, это от погоды, я слышу как непрерывно барабанят капли дождя по стеклу. Пишу эти строки, а сам думаю, как бы мне довести мысль до конца. К тому же я не узнаю свой почерк. Он стал какой-то рваный и буквы скачут то вверх, то вниз. Я старательно принимаю свои таблетки и верю, что когда-нибудь выплыву.

***

В последний раз я спустился вниз на производство, вдохнуть запах материи и машинного масла и собрать вещи. Было уже поздно, родители и Воропаевы разъехались. Цех тонул в темноте. А ведь правда, народ расходился в шесть. Я раньше и не задумывался над этим. Устроив вторую смену, я смогу повысить производство в два раза. Я провел рукой по швейной машине. Допотопная, наверное, отец с начала работы Зималетто ничего не менял. Какая уж производительность может быть на такой технике. Меня окликнул Малина.

- Жданов! В это время суток можно найти местечко приятнее чем пустой цех.

- Вот именно, что пустой. А где работники, которые трудятся как пчелки?

- А ты на часы смотрел?

- Вот я и говорю, что нужно организовать вторую смену.

- О, нет! Твой отец говорил, что женщинам во вторую смену нельзя. У них дети плачут!

- Я никого заставлять работать не собираюсь. Я буду предлагать деньги. Представь, сколько всего здесь нужно переделать, закупить машины, переучить людей…

- Прости, не могу этого оценить, я не знаю, как и эти машины работают.

- А я тебе сейчас покажу..

Я включил свет и сел за машину. У Ромки глаза лезли на лоб. Я заправил нитки, взял не простроченную деталь и проложил идеально ровную строку по периметру.

- Смотри…

Ромка присвистнул.

- Удивил…

- Ага, -сказал я.

- Я возьму на память?

- Бери, -великодушно разрешил я.- А вот если бы у меня была новая машина, я бы таких кармашков с десяток прострочил.