Сидя в машине я курил уже вторую сигарету подряд. Или это была третья. Это было совершенно не важно. Важно было то, что пошёл уже шестой день. Прошло целых шесть дней, с тех пор как Максим не приходил в сознание. Шесть дней с тех пор, как в последний раз я посещал школу. Шесть дней с тех пор, как я растворился для людей и не отвечал на многочисленные звонки. Шесть дней с того момента, как я перестал существовать для окружающего мира. С каждым мучительным днём было все сложнее просто жить, не думая ни о чем. Эти мысли, они съедали меня буквально. Мне кажется я потерял в весе, немного осунулся и цвет лица был уже не тот. Но нет, это не то, что хоть немного волновало меня. Сейчас я о себе совершенно не думал. Да и думать уже было больно.

Я уже который час катался по городу, нарезая бесконечное количество кругов и бессмысленно стоя в пробках на МКАД. На улице начинало смеркаться. А меня начинала ослеплять темнота вечернего города, даже несмотря на то, что округу освещали сотни ярких фонарей. Руки начинали затекать, ведь руль я не отпускал последних несколько часов. Пальцы слегка онемели, а ноги путали педали. Я не хотел допустить ещё одной трагедии, поэтому решил направиться домой. На ватных ногах я поднялся на свой этаж и, пытаясь открыть дверь ключами, я понял, что она не заперта. Может, я и чувствую себя не очень хорошо, но забыть закрыть за собой дверь, я точно не мог. И я точно помню о том, что запирал её на оба замка. Я осторожно открыл дверь и увидел свет, исходивший из моей комнаты. На входе стояли женские туфли, а на крючке, как у себя дома, ютилось женское коричневое пальто. Я смело отправился на свет и увидел человека, которого никак не ожидал увидеть.

— Ну здравствуй! И что это все значит?! — грозно спросил нежданный гость, который всем своим видом требовал ответ.

========== Глава 36 ==========

Я твёрдо стоял на пороге в комнату и внимательно всматривался в лицо женщины, которое за полгода успело покрыться множеством небольших, но заметных морщин. А ведь она всегда выглядела младше своего возраста, но сейчас мне так не казалось. За все время сколько себя помню, я никогда не получал в свой адрес такого сурового и осудительного взгляда.

— Что ты тут делаешь? — недовольно фыркнул я.

— Сейчас я буду задавать вопросы, — взгляд у неё становился все строже.

— Мам…

— Почему ты не отвечаешь на мои письма и звонки? Администрация школы связалась со мной и сообщила, что ты пропускаешь занятия без уважительной причины. Тебя даже дома найти не могут. Где ты пропадаешь? Немедленно объясни мне свои поступки, — давно она со мной таким тоном не разговаривала.

— Разве я должен обсуждать это с тобой? Я уже достаточно взрослый, не думаешь?

— Конечно, ты должен, я ведь твоя мать. И пока ты не окончил школу, именно мне ты должен отчитываться.

— Да, прости. Я просто не в настроении, — я сделал несколько долгожданный шагов и присел около матери. Она осмотрела меня с ног до головы, и в этот момент её взгляд переменился.

— Расскажи мне, что с тобой происходит? В прошлом ты никогда не заставлял меня переживать.

— Не стоит. Я сам со всем разберусь, — сказал, как отрезал.

— Я же не бросаюсь решать твои проблемы. Просто расскажи мне, что тебя беспокоит. Что случилось такого, что заставило тебя забыть о самых главных вещах в твоей жизни — семье и учёбе?

Я не знал, что ей сказать. И стоит ли вообще заводить разговор об этом. Сказать ей правду или нагло соврать, чтобы не доставлять ей лишнего беспокойства? Я был в полной растерянности и совсем не знал, что мне делать. Я всегда был в её прекрасных карих глазах совершенством. Идеальным сыном, который во всем всегда старался преуспевать. И я не уверен, сможет ли она вынести правду. Да и смогу ли я смириться с тем, что моя идеальная во всех смыслах личность с крахом разобьется в её глазах. Я всегда старался все делать правильно. Но все стало так бессмысленно и тщетно… Теперь мне даже смелости не хватало искренне взглянуть на нее и показать все то, что накопилось у меня на душе.

— Просто… твой сын мерзавец, мам, — я стыдливо опустил голову и, словно под угрозой смерти, боялся посмотреть на неё.

— Что ты имеешь в виду? — её миниатюрная ручка легла мне на плечо и утешительно поглаживала меня по спине.

— Я очень волнуюсь за одного человека. Он сейчас совсем плох. Из-за этого у меня сейчас тяжелые времена. Мне не хватает сил даже ходить в школу.

— Что это за человек? И причём тут ты?

Я взглянул на мать, увидел её встревоженный вид и снова замялся. Несправедливо перекладывать на её хрупкие плечи весь груз моей ответственности. Но всем свои видом она так упорно требовала ответа, что мой рот непроизвольно начинал исповедоваться перед ней.

— Мне сейчас так страшно. Я боюсь, что могу потерять его навсегда.

— Кто он? И что случилось?

— Кто он? Этот человек очень дорог мне. Но из-за меня он попал в неприятности. Теперь он больнице и его жизнь висит на волоске, — мои глаза каждый раз при упоминании этой ситуации начинали слезиться, но полноценно заплакать мне что-то мешало.

— В больнице? В каком он состоянии? — встревожилась мама.

— Его ввели в кому, — кое-как выжал из себя колкие слова, которые острыми шипами впивались в горло.

— Понятно. Но как врач я могу смело сказать, что кома это ещё не смертный приговор.

— Но это ведь наполовину пройденный к нему путь, верно?

— Все зависит от тяжести травм и по большей части от человеческого организма в целом.

Все это время я избегал людей только из-за того, чтобы не заводить подобный разговор. Говорить об этом было тяжело для меня. И каждое сказанное слово становилось яркой жизненной картинкой в моих глазах.

— Мам, я так боюсь, что он умрёт, — я положил свою голову ей на плечо, в надежде найти успокоение.

— Сынок, не в твоих силах что-то решить. Тебе остаётся лишь ждать. Время все расставит на свои места, — она нежно гладила меня по волосам, и её прежняя злость бесследно исчезла. — Почему он так важен для тебя? Я не помню, чтобы ты переживал так за кого-то. У тебя никогда не было близких друзей. Ты всегда держался особняком, и тебе было комфортно.

Сердце матери не обманешь. Она знает меня лучше меня самого. Я был всегда близок с ней. Ни одна капелька радости или печали не проскальзывала мимо неё. Она всегда была для меня тем человеком, которого в любой ситуации можно было поставить в пример. У каждого есть свои определённые недостатки, но в ней я не находил ни одного. Всю свою жизнь я смотрел на неё снизу вверх и знал, что эта образцовая мать, на которую должны равняться все. И ей всегда без особого труда удавалось увидеть мои чувства. Ничего не могло быть скрыто.

— Я… слишком сильно привязан к нему. Понимаешь? — я очень боялся осуждения моих чувств от самого дорого человека в моей жизни.

— Алекс, сын, ты знаешь, что твои привязанности к людям имеют нездоровый характер? Ты никогда не замечал этого за собой? — женщина одарила меня серьезнейшим взглядом.

— Что ты имеешь в виду? — её слова меня слегка возмутили, но я не понимал, что она подразумевает под этим.

— Я сейчас смотрю на тебя и вижу перед собой маленького мальчика. Не думала, что когда-нибудь буду говорить с тобой на эту тему снова, — она повернулась ко мне всем телом и положила маленькие белоснежные руки на колени, пристально всматриваясь в меня. — Ты же помнишь, какие у тебя проблемы были в прошлом?

— Смутно. Но помню, что у меня было какое-то отклонение в психике. Мне было тяжело общаться, и точно помню то, как вы с отцом водили меня к психологам.