- А вот и оно, то существо, о котором я вам говорил!- тихо промямлил Эрик, проглатывая образовавшийся в горле комок.

- Да, Эрик, похоже, я круглый болван!- не сводя глаз с маячившей перед входом зловещей тени, сказал старик.

 Этот призрак - еще один свершившийся факт, из того, о чем предупреждал Эрик. О том, что может случиться  впереди еще, доктор боялся даже думать!

- И что будем делать? - вопросительно посмотрел Кофман на своего молодого друга.- Я как -то в призраках не силен. Идеи есть?

- Ума не приложу!- высказался паренек. - Но... чем черт не шутит...- Тот привкус победы, который был уже на губах, заставил Прусса быть чуточку смелее.

- Вы как хотите, Фредерик Эдгарович, а меня это чучело не остановит! - обдумав все, вдруг заявил Эрик.

- Пока старик рассматривал привидение, Эрик решительно выступил вперед и, приблизившись к прозрачному телу в черном, старинном балахоне, дрожащим, но уверенным голосом, произнес:

- Чтобы ты не предпринимал, мы выйдем отсюда все равно!

Скрестив на груди руки, призрак в балахоне лишь презрительно ухмыльнулся. На лбу Эрика выступила испарина, но он и не думал отступать! Схватив первый попавшийся камень,  швырнул его в привидение. Пролетев сквозь него, камень благополучно приземлился на пол. Это натолкнуло Прусса на одну мысль. Вцепившись в руку доктора, Эрик неожиданно резко выкрикнул:

-Идем! - и вместе с Кофманом уверенно вошел в витавшее в воздухе, зыбкое, черное пространство. Испытав при этом отвратительнейший, леденящий душу, холод, Эрик протянул вперед руку и с силой толкнул тяжелую дубовую дверь. Та, заскрипев, поддалась и через мгновение, оба мужчины, сломя голову, бежали в лес. Как и предполагал юноша, призрак их не удержал. Злобно оскалившись, он продолжал неутомимо носиться в стенах башни. Тихое торжество застыло на его устах.

 Уж вечерело. Ночь всегда была его неизменным союзником. Туманная, морская мгла, оседая на верхушки деревьев, быстро покрывала Черный лес. За очень короткое время черный, сплошной мрак полностью окутал все кромешной темнотой. Несмотря на то, что повсюду лежал толстый слой снега, за туманом не было видно ничего и друзья каким - то непостижимым образом успели потеряться. Кофман шел где -то позади. Горланить в поисках друг друга, никто не решился. Пробирались наощупь. Глубокий снег мешал идти. Неслабый морозец, прихватывал отвыкшие от холода руки и лицо Эрика. К тому же ни он, ни Кофман не прихватили с собой никакой теплой   одежды. Ноги грузли в снегу. Туфельки на тоненькой подошве быстро заполнились ледяной жидкостью, отчего ступни сильно закоченели. Легкая, потная мастерка взялась на морозе коржом. Продрогший до мозга костей Эрик, тем не менее, не сдавался. Цепляясь за деревья, шел дальше, иногда останавливаясь и прислушиваясь. Где - то почудился легкий скрип. Эрик на слух, свернул влево. Только - но он успел отойти, как на, то место, где он стоял, со скрипом рухнуло дерево. Прусс не увидел, а скорее услышал это. Сердце затрепетало как осиновый лист. Неужели кто - то все еще преследует их?- промелькнула жуткая мысль. И тут где - то неподалеку, он определил еле уловимый, слабый стон.

- Уху-ху!- вырвалось у парня нехорошее предчувствие. Все так же наощупь, спотыкаясь о ветки только что упавшего дерева, он побрел туда, где только что слышал звуки. Предчувствие его не обмануло. Буквально через несколько шагов Прусс споткнулся о что - то мягкое. Это был Фредерик. Ему повезло меньше, чем Эрику. Дерево упало прямо на него, в аккурат посреди туловища. Однако Юноша этого не видел. Схватив Кофмана под руки, Прусс изо всех сил пытался вытянуть беднягу, но никак не мог.

- Оставь меня!- слабо прошептал старик. - Я свое отбегал! Вот что имел ввиду Табирро, когда говорил, о моей встрече с Богом... Он знал обо всем... Плут! Я рад, что умираю на свободе... Прости меня Господи за все мои деянья...- прохрипел он и испустил дух.

- Фредерик Эдгарович! Фредерик Эдгарович! - в отчаянии тормошил его Эрик. Но тот больше не издавал, ни звука. Скупые, мужские слезы, нервно сотрясая грудь, в момент прорвали тягостные, страстные рыдания. Обняв напоследок безжизненное тело друга, не сдерживаясь, Эрик плакал, выплескивая вместе со слезами всю свою боль, скорбь и негодование.

- Как же так? Это несправедливо!- вопил он на весь лес. И ему было все равно, слышит его кто - либо, или нет. - Бог, если ты есть - Ты несправедлив! Он столько выстрадал... Столько шел к долгожданной свободе! Как Ты мог?! Ты лишил меня всего, понимаешь?!-от гнева и ропота, Эрика просто распирало. За то время, что они были вместе, Кофман стал ему и другом и отцом. Фактически, он был вся его семья. Они столько пережили вдвоем! И вот теперь, когда все уже казалось позади, он ушел... Душа Эрика никак не хотела смиряться с этой нелепой, неожиданной смертью. Ведь доктор так рвался на свободу! Столько усилий! И лишь для того, чтобы найти свою смерть здесь на поверхности!

Немного успокоившись, дрожащим от волнения голосом Эрик пообещал:

- Я вернусь! Я обязательно вернусь за вами, Фредерик Эдгарович! Не подумайте, я не оставлю вас этим бешеным псам!  А ты, Бог... где твои хваленые милость и справедливость?! Где любовь? Что молчишь?!- кричал он в горячке. Деревья угрожающе заскрипели, но он не обращал на это больше никакого внимания. Он уже ничего не боялся! Страх ушел. Осталась лишь месть. Месть неизвестно кому.

Чуть в стороне от Эрика Прусса стоял юный ангел Гермесен. С огромным удивлением Гермесен наблюдал за тем, как Эрик метался у тела ныне почившего Фредерика Кофмана и совершенно не мог понять: откуда такая неблагодарность? Ведь Великий Владыка оказал человекоубийце Кофману, огромную привилегию - в последний момент дал возможность уверовать и покаяться! Далеко не каждому явлена такая милость. Это чудо дорогого стоит! Не говоря уже о том, что старик Кофман теперь вовсе не старик. Вот он рядом с ним, молод, здоров и счастлив... улыбается во все десна! И ему совсем нет дела до горечи и слез его юного друга. Зачем впадать в грех и сознательно ожесточать свою душу злобой и ненавистью ради того, кто в этом уже нисколько не нуждается?!- никак не укладывалось в неопытной еще, голове ангела смерти. Переживания Прусса казались ему нелепыми и бестолковыми. Услышав в адрес Бога бранные речи, Гермесену очень хотелось крикнуть: " Не суди о том, чего не понимаешь!" Но небесный устав безосновательное общение с людьми запрещал. Поэтому, напоследок взглянув на несмышленыша Прусса, со скорбью в голосе, Гермесен тихо промолвил:

- Месть в твоей душе бурлит как котел... Бурлит на твою же голову!- взмахнув крылом серебристого плаща, он привлек к себе совершенно беззаботную душу Фредерика и вместе с ним быстро растворился в небесах.

                                                                                                           ГЛАВА20

 Окончательный разрыв с Иовой Штельман Нардипский перенес довольно болезненно. И дабы совершенно не свихнуться от неудачной любви, он с головой погрузился в работу. Макс ушел из агентства по недвижимости и устроился работать в одну крупную инвестиционную компанию. Работал каторжно без выходных. Начинал простым курьером. Но благодаря своему обаянию, живому уму и трудолюбию, добился весьма недурных результатов и, несмотря на то, что не имел высшего образования, сумел продвинуться до главного менеджера. Однако там он долго не протянул. Такому своевольному и свободолюбивому существу как Нардипский было невмоготу прогибаться под начальство. Поэтому немного набравшись опыта он очень скоро основал собственное агенство по недвижимости и был довольно успешным в своем предприятии.

Макс Нардипский был из тех гибких и целеустремленных людей, кто при надобности, находил общий язык со всеми от простой уборщицы до генерального директора. У него имелись связи среди разного контингента. Не считаясь ни временем, ни средствами, Максимус всем оказывал личные услуги и был для всех своим и полезным. Каждый, кто хоть чуточку соприкосался с Максом Нардипским,  считал его  своим лучшим другом, в то время, как сам Макс был совершенно далек от этой мысли. Макс  легко использовал людей в своих целях так, что те об этом даже не догадывались. Будучи вечными должниками, люди, старались по - доброму отплатить Нардипскому за его услуги и доброту. Среди его так называемых, друзей были довольно влиятельные бизнесмены, которые с удовольствием помогали Нардипскому строить его бизнес.  Обладая столь редкими талантами, он довольно быстро из нищего, полуголодного юнца, превратился в солидного, материально обеспеченного бизнесмена. Отныне шикарные костюмы от лучших производителей, заменили в прошлом потертые, вылинялые джинсы. Пешком Макс тоже больше не ходил, перед его новым домом теперь красовалась спортивная Тайота ярко желтого цвета. Предпочитая свободу от родительской опеки, Макс позволил матери устроить свою личную жизнь и выйти замуж, а сам переехал в роскошную, загородную виллу, которую не так давно отстроил по собственному проэкту в старинном стиле. И без того, высокая самооценка Нардипского, тепер и вовсе возросла до небес! Он настолько гордился самим собой, что в душе стал презирать всех вокруг. И в первую очередь он презирал Иову. Поначалу Нардипский безмерно радовался что ему удалось вырваться в люди. Он доказал всем, в том числе и ей - что он дорогого стоит и торжествовал. Именно Иова стала тем вечным двигателем, который заставлял Нардипского зарабатывать больше и больше. Но постепенно он обнаружил, ни дом, ни машина, ни куча бабла не приносят ему должного душевного покоя. Дом большой, но пустой. А в машине рядом с ним, сидят все те же неизменные проститутки. Именно на них тратятся деньги, и прожигается жизнь. А между тем, он мечтал совсем о другом! Зачем ему все это, если нет рядом ни единой родной души? Даже собаку он себе позволить не мог, потому, что ту нужно кому - то выгуливать. Макс надумал заиметь домработницу, чтобы придя домой, было хотя быс кем -то переброситься пару -тройкой  ничего не значащих фраз. Но и это его проблем не решило. Он по - прежнему оставался одиноким.  С каждым днем ему становилось все тоскливее и хуже. Аненависть к Иове, вдруг снова перерастала в дикую, угнетающую душу, любовь, от которой не было спасу нигде, даже в барах и ночных клубах, куда он в последнее время зачастил. Дабы заглушить обуревавшие им чувства, вечерами, Нардипский безбожно напивался, "снимал" очередную красотку и с нею проводил остаток ночи. Под утро, пьяный вдрызг, возвращался домой, чтобы потом, с трудом очухавшись, мало - мальски привести себя в порядок и снова погрузиться в беспощадный бизнес. Навсегда похоронив мысли о семье и детях, в целом к такой жизни Нардипский привык.  Днями крутился как белка в колесе. И временами где - то даже был по - своему счастлив, но лишь до того момента, когда оставался один. Поэтому его находили всегда только в компаниях. Дома практически он не жил. Иногда забегал в обед перекусить, и то ненадолго. Обычно ему как всегда кто - то звонил и он, наспех запихнув в себя пару бутербродов, пулей мчался к машине и был таков. Тем самым очень сильно огорчал свою домработницу Мариделию, которой приходилось одной  истреблять все приготовленные для Макса деликатесы.