Пара старых ботинок Пара старых ботинок Нам осталась от деда. В них ходил он на рынок, В них он пил за Победу. В них копал он картошку И высаживал вишни, Нас журя понемножку, Чтобы в люди все вышли. Обувая ботинки, Дед расхаживал важно. И смеялись морщинки Вокруг глаз его влажных. Пара старых ботинок Помнит шаг вперевалку, Помнит пляс вечеринок, Сенокоса день жаркий. На дорожках знакомых Сильно поизносились, Но в замену, на отдых, Никогда не просились. На родимом просторе Деду всяк помогали Да болячкам и хворям В плен его не сдавали. Послужили исправно Ух как много годочков И сейчас смотрят ладно, Ждут лесов и грибочков. Пара старых ботинок, Два помощника деда, В бахроме паутинок, Как хранители лета. Деда все мы любили, Строгость в нём уважали, Про войну слушать были Часто к деду бежали. Вспоминает дороги, Блиндажи, переправы И истёртые ноги До мозолей кровавых. Взгляд нацелит в ботинки, Будто вновь он – под пули, Вытирает слезинки: – А друзья – не вернулись… Паре старых ботинок Вечно снится дорога, Будто вышли в починок Да забыты до срока… С парой старых ботинок Нам в наследство от деда Дом под сенью рябинок И медаль «За Победу». Пара старых ботинок — Как с картины Ван Гога. Их хозяин покинул. Они ждут у порога… Огонь веков Во мне горит огонь веков — Далёкой битвы стук подков, Походы вольных казаков, В зарницах отблески штыков, Отвага дедов и отцов. В душе боготворить готов Дыханье зреющих хлебов, Сиянье дремлющих снегов, Раздолье волжских берегов, Сказанья муромских лесов. Сквозь годы рвётся боль веков, В Сибирь гонимых кулаков, На Волге стоны бурлаков И монотонный стук оков Из декабристских рудников. И нескончаем вечный зов, Протяжный звон колоколов, Печаль и плач солдатских вдов, Разлука в песнях ямщиков, Терпенье русских мужиков. В моей душе гремят грома. Россия – горе от ума! Моя судьба, моя страна, Восстань, Россия, ото сна! Живи, свободна и сильна! Брат пришёл с войны
Мой брат живым пришёл с войны. И через годы рассказал, Как погибали пацаны И как их старшина спасал. Сказал, как сбили самолёт, Что бомбы нёс на Ленинград, И как он пережил налёт, И был живым остаться рад… Лишь много позже осознал, Что мог и не прийти домой, И меру счастья так узнал: Сидит вот с нами здесь, живой! На фотографии тех лет Он – в бескозырке набекрень, В тельняшку новую одет И руки в боки на ремень. Вой самолётов злил его: – А что, коль вражий самолёт?! Не на подлёте бить его! Вдогон сбивать его полёт! Своих наград он не носил, Он жил как все, всегда шутил, Хранил в себе, что пережил, И байки мастерски травил: – Раз, помню, в детстве наповал Велосипедом сбил быка. — И смеха рос девятый вал, И надрывали мы бока. – Земля есть тот же чемодан, Такая ж плоская, с углом. — Бил красноречия фонтан О том, как жить своим умом. Не нужно в угол загонять Тех, кто и так уже в углу, И надо больше воли дать Кому покой не по нутру. В беде других не оставлять И знать, что нет чужой беды. А нищим – по лопате дать, Когда у нищих нет еды. Он вечно что-то мастерил, Был непоседа, шебутной. Тех трёхэтажным материл, Кто труд не уважает свой. Рюкзак с картошкой на плечах Он гордо нёс, как тот же флаг, И знал он: дело не в речах, А лень и блат – наш главный враг. Освоил фотоаппарат, Детей снимал и всё подряд, Альбомы – фотографий ряд — Ту память бережно хранят. Он заливал за воротник, Душа в компании любой. Но мало кто в него проник, Какую заливал он боль. Я часто думал, что мой брат Был опалённым той войной, Как множество других солдат, С войны вернувшихся домой. Сердца их ныли от досад За тех, кто дал последний бой, И рвал их внутренний разлад, Что друг – в земле, а он – живой. Брат не сдавал, не отступал. Он защищал, как Ленинград. Чужую боль переживал И не боялся он преград. Он про вьетнамскую войну И про Даманский говорил, Что парни там – за всю страну, И он бы, если б мог, там был. Он с полуслова понимал. Он жизнь, как есть, всегда ценил. Он не юлил, не угождал, Он жил, на всю катушку жил. И жизнь менялась, потому Что больше было их, как он, Трудяг, осиливших войну, Прошедших через тот огонь. Как много в жизни испытал С войны вернувшийся брат мой! Он жил, любил, страдал, мечтал. Он настоящий был, живой. |
