– Я не знаю, зачем Фиске взял тебя, но насколько я могу судить, тебя скоро снова выставят на продажу. А до тех пор станешь помогать мне по хозяйству. Ты не обязана разговаривать. Но если я тебя кормлю, ты должна работать.

Она поставила передо мной миску и уперла руки в крутые бока. Женщина дождалась, когда я посмотрю ей в глаза.

– И если ты принесешь неприятности в этот дом, Аска, то уже никогда не спустишься с горы.

Они слишком долго жили под одной крышей с Аска.

Я уставилась на постель, которую Инге устроила на чердаке у стены напротив других постелей. Я-то думала, что буду спать в хлеву. Возможно, она давала мне понять, что меня здесь не боятся. А возможно, они хотели держать меня на виду. В любом случае они были глупы. Ведь я не Ири.

Я забралась наверх, как только они сели ужинать. Просто не могла сидеть за столом напротив брата и притворяться, что не знаю его. Я не могла делать вид, что не думаю каждую минуту о том, как убить их. Перевернувшись на бок, я уставилась в стену, откуда сквозь щель в досках веяло холодом. Я заткнула дырку пальцами.

– Вы видели сегодня Керлинга? – заговорил Ири, нарушив молчание.

– Я видела. – Мягкий голос Инге был единственным олицетворением женственности в этом доме. – Видр поступил правильно, отрезав ногу. Он справится, рана заживет. С другой стороны, его гордость…

– Он потерял ногу. – Фиске повысил голос, и в его словах прозвучал укор.

– Но не честь. – Инге ответила резко. – Он нужен Гайде. Ребенок скоро родится.

– Но что он будет делать без ноги? Сражаться больше не сможет. И земледелие теперь ему не по силам, – мягко сказал Халвард.

– Будет разводить коз, – ответил Фиске. – Они справятся.

За столом снова повисла долгая пауза, а затем Инге снова заговорила:

– Сядь-ка и дай мне осмотреть тебя, милый.

– Я уже обо всем позаботился. – Фиске вздохнул.

– Сядь, – снова потребовала она, и до меня донесся скрежет табуретки по каменному полу, а затем звук расстегиваемого жилета.

Я решила, что муж Инге, скорее всего, умер, оставалось только догадываться как. Большинство соплеменников погибало в период сражений, остальные – во время набегов или от болезней. Очевидно, Фиске стал хозяином дома, но Инге тоже не была беспомощна, если уверенно вела хозяйство и лечила односельчан во время его отсутствия. Большая разница в возрасте между Фиске и Халвардом могла свидетельствовать о том, что в семье были и другие дети. Или же Халвард был ей не родным сыном, как и Ири.

– Это следы от зубов?

Я зарылась поглубже в одеяло, вспомнив, как вонзила зубы в кожу Фиске. Я до сих пор ощущала вкус его крови.

– В прошлый раз ты вернулся домой не таким красавцем. – Ее тон стал шутливым. – Ты уверен, что сражался?

Халвард и Ири расхохотались, а я с трудом проглотила подкатившую к горлу тошноту.

– Да, я сражался, – огрызнулся юноша.

– Так вот откуда взялась девушка Аска? – спросил Халвард, и остальные тут же смолкли, и в тишине стало слышно, как дрова потрескивают в очаге и древесный сок капает из разгоряченных поленьев.

Я подняла голову и осторожно придвинулась к краю тюфяка, чтобы заглянуть в щели между досками пола туда, где они сидели. Халвард наполнял глиняные горшки мазью, которую они готовили на огне. Он взглянул на Инге, дожидаясь ответа.

Она сидела за столом рядом с Фиске. Приспустив его рубаху, обрабатывала руку в том месте, где я его укусила. Вся его кожа была покрыта порезами и синяками.

– Да, – ответил Фиске.

Халвард взглянул на него, закрывая горшок крышкой.

– Почему ты ее не убил?

Инге склонилась над ним, промывая порез на шее. Рядом с его крупным, мускулистым телом она казалась маленькой и хрупкой. Фиске взглянул на Ири, и Инге перехватила их многозначительные молчаливые взгляды.

– Иногда мы берем пленных. Ты это знаешь.

– Ну, я рад, что ты ее не убил. Она хорошенькая.

На лице Ири, сидевшего в другом конце комнаты, промелькнула улыбка, и я поморщилась. Мне не хотелось думать о том, что мы похожи. Не хотела вспоминать о нашей матери. О том, что бы она сейчас могла подумать об Ири.

– У нее такие же волосы, как у тебя, Ири.

Мое сердце замерло, а Ири заметно напрягся. Фиске встал, держа в руке рубаху.

Инге не сводила с него глаз.

– Держись от нее подальше, Халвард.

– Почему? – Он вскинул подбородок, насупив брови. – Она всего лишь рабыня.

– Она не просто рабыня. Она из Аска, – поправил его Фиске.

– Ири тоже из Аска, – пробормотал Халвард, и его плечи поникли.

– Она опасна, Халвард. Держись от нее подальше. – Фиске подождал, когда мальчик посмотрит на него.

Он неохотно кивнул.

Собирая лечебные мази в корзинку, Инге по-прежнему не сводила глаз с Фиске.

– И поэтому мне стало еще любопытнее, почему ты привел ее сюда.

Он промолчал. А затем натянул рубаху, схватил топор и вышел в ночь. Инге перевела взгляд на Ири, но тот опустил глаза. Несколько минут спустя раздался гулкий стук топора и треск разлетающихся щепок.

Когда огонь в очаге погас, превратившись в тлеющие угли, я перевернулась на спину. Халвард поднялся по лестнице, и я закуталась в одеяло, притаившись в темноте. Он улегся в противоположной стороне чердака, повертевшись несколько минут, а затем его дыхание стало спокойным и глубоким. Он спал, высунув руку из-под одеял, кончики его пальцев касались пола.

Через несколько минут дверь внизу распахнулась и снова закрылась, Ири поднялся наверх и склонился над Халвардом. Вглядываясь в его лицо, он погладил мальчика по голове, а затем встал и направился ко мне.

– Она ушла, – прошептал он, присаживаясь рядом с моим тюфяком.

Он взглянул на ошейник, обхвативший мою шею, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Я думал, у нас больше времени. Прости.

Я ничего не ответила. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы он меня жалел.

– Это только до весны, Элин. А потом мы найдем способ вернуть тебя домой. К Аги.

Я перевернулась на спину и уставилась на него. Но огонь почти догорел, и я не видела его глаз.

– Хайлли – это дом для нас обоих, Ири.

Он отвернулся.

– Теперь мой дом здесь, в Феле.

Страшная тяжесть сдавила мою грудь, и я была рада, что он не видел моего лица. Потерять Ири было не так страшно, как знать, что это его осознанный выбор. Он умер для меня, теперь окончательно. Я снова осталась одна, но на этот раз все совсем по-другому.

– Что с тобой случилось? – прошептала я. – Что произошло в тот день в Аурвангере?

Он смотрел на меня, пока не открылась дверь, и тогда он встал и направился к своей постели. Я натянула на себя одеяла, вглядываясь в его профиль, когда он улегся на спину. Его брови и линия носа были такими же, как в детстве.

Фиске поднялся по лестнице и устроился на тюфяке рядом со мной, скинув башмаки. Он глубоко вздохнул, потерев лицо ладонями, а затем стянул рубаху и собрал волосы в пучок.

Он лег на спину и долгое время смотрел в потолок, скрестив руки на груди. Я наблюдала за выражением его лица до тех пор, пока глаза юноши не закрылись.

Нащупав ошейник, я попыталась представить лицо отца, если бы он мог меня увидеть. Я заморгала, чувствуя, как изнутри меня заполняет ужас. Потому что хуже мысли о том, что я стала рабыней, могла быть только мысль о том, что об этом узнает отец.

Я проснулась задолго до того, как проснулись остальные, и лежала, глядя в темноту. Голос Ири звучал у меня в голове. Голос мужчины. Я закрыла глаза, пытаясь представить мальчика, с которым в детстве мы бегали по берегу моря. Пыталась вспомнить, как тогда звучал его голос, но у меня не получалось. Воспоминания неожиданно рассеялись, короткие мгновения, застрявшие между явью и сном.

Услышав, что Инге ходит внизу, я спустилась по лестнице и встала около очага. Мой взгляд упал на черствый хлеб на столе.