Джек подавил вздох, направляясь в читальный зал престижного клуба. Он уже дважды оставлял в особняке ее отчима, на удивление элегантном, визитную карточку с припиской, что будет заходить до тех пор, пока не застанет ее дома. Их взаимоотношения явно изменились к худшему. В прошлом Лия всегда с радостью ждала его приезда, иногда даже прибегала в господский дом еще до того, как успевали распаковать его багаж.

Очевидно, то время давно прошло. Их последняя встреча обернулась такой катастрофой, что он даже не мог винить Лию за то, что девушка старалась его избегать: видимо, он сильно ее обидел.

А затем настал тот поразительный момент, когда пылкий поцелуй Лии ошеломил его до потери сознания. С тех самых пор Джек боролся с прискорбно сильным желанием вовлечь ее в еще более шокирующие отношения. Мысль о том, чтобы сделать ее своей любовницей, ужасала его, но также и привлекала гораздо больше, чем он хотел признать.

Заметив в тихом углу цель своего прихода, он направился туда. Чарлз Валенти Пенли, герцог Левертон, оторвал взгляд от газеты, которую читал, и слегка приподнял брови:

– Боже милостивый, какими судьбами ты опять здесь, в городе?

– Я тоже очень рад тебя видеть, – улыбнулся Джек. – Надеюсь, не отрываю вашу светлость от обдумывания важных государственных дел.

Его лучший друг усмехнулся.

– Я читаю последние сплетни. Обычно они более интересны, чем твоя компания, особенно когда ты так сердито на меня смотришь. Страдаешь от несварения желудка, что ли?

– А-а, знакомишься со скандальной хроникой? Неужели твоя герцогиня угодила в нее на этой неделе? Она имеет склонность вносить оживление в светскую жизнь, а в Лондоне так тихо и спокойно в это время года.

– Это слишком деликатный способ охарактеризовать рискованные приключения моей жены. Мы не попадали в историю уже несколько недель, так что, думаю, что-то непременно должно случиться.

Чарлз так театрально вздохнул, что Джек рассмеялся, а потом заметил:

– Твоя жена совершенно очаровательна, и ты обожаешь ее – как и следует, между прочим. Помнишь, я пытался ее увести, но по какой-то непостижимой причине она выбрала тебя. Наверняка потому, что ты герцог и отвратительно, безобразно богат. – Как только эти слова сорвались с языка, он недовольно поморщился: хотел пошутить, но в тоне невольно проскользнула горечь.

Чарлз же просто улыбнулся в ответ и поднялся.

– Нет, только благодаря моим изысканным манерам – во всяком случае, так Джиллиан меня уверяла. А ты знаешь, какая она формалистка в отношении благонравного поведения.

Это абсурдное заявление, заставившее Джека снова рассмеяться, сгладило неловкость момента. Герцогиня Левертон была полной противоположностью формалистке и, кроме того, одной из самых добрых и умных молодых женщин, которых Джек когда-либо встречал.

– Тебе здорово повезло! Надеюсь, ты ценишь ее по достоинству, как она того заслуживает.

– Она свет моей жизни, – совершенно серьезно сказал Чарлз. – Даже не знаю, что бы я без нее делал.

– К тому же ее светлость умеет очень ловко управляться не только с жестокими разбойниками, но и, хуже того, с развязными аристократами.

– Кому ты это говоришь… – грустно улыбнулся герцог Левертон.

Сказать, что прежняя Джиллиан Драйден была дамой необычной, значило бы не сказать ничего. Однако не вызывало сомнений, что герцог и новоявленная герцогиня безумно любят друг друга и, на свой лад, представляют собой идеальную пару.

– Я искренне рад за вас с Джиллиан, – сказал Джек, посерьезнев. – Вы оба заслуживаете счастья.

Друг внимательно посмотрел на него.

– Благодарю тебя, Джек, а вот ты, похоже, чем-то расстроен – в последнее время выглядишь подавленным. Не хочешь ли отвести душу и выпить со мной немного бренди?

– Охотно выпью, но не уверен, что тебе захочется слушать исповедь о прискорбном состоянии моих дел. Они все рутинные и ужасно нудные и безотрадные, уверяю тебя.

– Не говори глупости. Я с удовольствием выслушаю любые новости, даже самые печальные. Одному Богу известно, сколько раз ты служил жилеткой для меня во времена нашей юности. – Чарлз посмотрел куда-то поверх плеча Джека и добавил: – Однако лорд Столуорт сердито поглядывает на нас: мы нарушаем порядок. Думаю, нам лучше перейти в другое помещение клуба, где можно поговорить более свободно.

Джек последовал за другом, по пути поклонившись престарелому виконту с извиняющейся улыбкой. Столуорт, истинное воплощение дряхлости, неодобрительно прошелестел своей газетой.

Клуб «Будлз» был известен своей претенциозно великосветской атмосферой, и самые важные и знаменитые, главным образом престарелые, его члены имели обыкновение недовольно хмуриться при любом нарушении тишины и спокойствия.

Джек лишь недавно – после того как получил титул – обрел право на членство в лондонских клубах. Он смог по достоинству оценить эту возможность, поскольку именно в клубах за бренди, портвейном или за партией в карты в основном велись деловые переговоры. Но горькая истина состояла в том, что он не имел возможности позволить себе стиль жизни, связанный с клубными привилегиями: играть в карты и держать пари по разным вопросам, от малопонятных до совсем идиотских. Джек уклонялся от карточных игр и принимал участие в пари, являвшихся неотъемлемой частью светской жизни мужчины, только в тех случаях, когда был уверен в результате.

На его взгляд, главный заклад он выиграл, выйдя из сражений в Испании и Бельгии всего с несколькими незначительными ранами. Рисковать своими средствами – и безопасностью всех, кто от него зависит, – за игорным столом значило бы безрассудно искушать судьбу.

Отец Джека не раз ставил свою семью на грань разорения за карточной игрой в элитных клубах Лондона. Дядя Артур неоднократно выручал их из долговой ямы с большим ущербом для собственного кошелька, но и он растранжирил огромные суммы денег, прежде чем подорванное здоровье и Ребекка Кинкейд вынудили его удалиться в Стоунфелл. Джек не имел намерения продолжить семейную традицию и спустить все до последней рубашки, а также не собирался когда-либо обзаводиться любовницей. Дядю Артура по крайней мере извиняло то, что он был без памяти влюблен в свою пассию, но отец Джека менял дорогостоящих женщин с той же легкостью, с какой записывал ставки в книге регистрации пари в «Уайтсе» или сбрасывал карты за игорным столом.

Джек и Чарлз отыскали два места в относительно уединенном уголке, подальше от группы джентльменов, громогласно обсуждавших сплетни о принце-регенте и его последней, по слухам, любовнице. Это явилось для Джека еще одним неприятным напоминанием о том, что Лия вполне может тоже стать объектом подобных сплетен. Внебрачная дочь принца крови, выступающая на сцене и следующая по стопам своей скандальной матери, представляла собой самую непристойную картину, которую только можно вообразить.

Заказав бренди у проходившего мимо лакея, Чарлз откинулся в кресле, вытянув длинные, обутые в сапоги ноги. В то время как его друг выглядел полностью удовлетворенным, Джека не оставляло чувство, будто у него в мозгу с жужжанием мечется целый рой ос.

Чарлз внимательно посмотрел на него.

– Почему ты так злобно уставился на ту компанию? Они просто страдают идиотизмом.

– Одному Богу известно, почему Принни с его похождениями дает им такую пищу для обсуждений. Разве тебя это не беспокоит?

– С какой стати? Стоит ли беспокоиться из-за того, что отец моей жены, герцог Камберленд, самый распутный из всех братьев?

Джек криво улыбнулся в ответ. Чарлз небрежно пожал плечами.

– У него настолько дурная репутация, что Джиллиан не хочет иметь с ним ничего общего. Мы условились никогда не говорить о нем и стараемся по возможности его избегать.

– И вам это в самом деле удается? Теперь, когда война закончилась, членов королевской семьи можно встретить повсюду.

– Джиллиан не задерживается в Лондоне подолгу, так что у нас не так много возможностей наткнуться на них. К тому же большинство из них по большей части находятся вне Лондона – или в своих поместьях, или в Брайтоне с принцем-регентом. До сих пор нам везло.