– В чем дело? – спросила Лия.

На губах бабушки расцвела ослепительная улыбка, та самая, что, несомненно, погубила множество закоренелых повес, когда она пребывала в зените славы. Лия узнала эту улыбку: бабушка явно замыслила какую-то аферу. С тяжелым вздохом девушка устало вернулась на свое место.

– Можно сколько угодно ныть и жаловаться, дитя мое, – сказала Ребекка, – но пришло время взглянуть правде в глаза и вести себя в соответствии с ситуацией.

– Я уже давно стараюсь поступать именно так, – ответила Лия, – но ты не хочешь меня слушать.

– Да, вынуждена признать, я позволила себе надеяться, что Артур позаботится о нас. Как глупо с моей стороны! – Ребекка покачала своей снежно-белой головой. – Прости, что подвела тебя: забота о твоем благополучии должна быть моей первой обязанностью, а я позволила своей любви к Артуру помешать этому.

– Сказать по справедливости, он поддерживал нас все эти годы. Несмотря на некоторые мелкие неурядицы, происходившие время от времени, мы жили комфортно. И счастливо.

Большую часть времени все так и было. А многие ли из сограждан могли похвастаться этим? Лия с бабушкой любили Стоунфелл, несмотря на то что временами им случалось терпеть пренебрежительное отношение со стороны наиболее привередливых местных жителей или страдать, чувствуя себя отверженными, во время редких визитов родственников лорда Лендейла в поместье.

И конечно же, был еще Джек. Его присутствие окупало все, даже оскорбления, отверженность и дырявую крышу.

– Любовь к Артуру затмила мне разум, – призналась Ребекка. – Я поверила, когда он сказал, что всегда будет заботиться о нас. Мне следовало просить большего, когда мы сошлись, и настоять, чтобы он предоставил тебе своего рода обеспечение в письменном виде.

Подобные рассуждения всегда расстраивали Лию, вызывали чувство брезгливости, но соглашения такого рода были всего лишь неизбежной жизненной реальностью для женщин, подобных ее матери и бабушке. Саму ее, к счастью, такая жизнь не коснулась, ей здорово повезло.

– Ты, конечно, не будешь такой простофилей, как я, – продолжала Ребекка. – Ты прекрасно разбираешься в делах и, уверена, не позволишь мужчине воспользоваться тобой к своей выгоде. Это даст тебе прочную основу для переговоров.

Лия сидела, упершись подбородком в ладони, но слова бабушки заставили ее резко выпрямиться.

– О чем это ты, бабуля?

Ребекка чинно сложила руки на коленях и посмотрела внучке в глаза.

– Прежде чем вверять свою судьбу покровителю, не забудь детально обсудить и составить соглашение об условиях твоего содержания в письменном виде. С этим я тебе помогу.

– Покровителю? – довольно резко повторила Лия. – Ты имеешь в виду…

– Любовника? Конечно! А что тебя удивляет? Разумеется, я имею в виду именно это.

Лия в ужасе уставилась на бабушку, но та, похоже, говорила совершенно серьезно.

– Но… но ведь ты всегда хотела, чтобы я нашла респектабельного поклонника… – Она запнулась. – И вышла замуж.

На мгновение в глубине синих глаз Ребекки промелькнуло выражение то ли жалости, то ли тоски, но взгляд ее тут же посуровел, а губы угрюмо сжались.

– Конечно, хотела, но мы знаем, что теперь это невозможно. Без приданого ни один респектабельный мужчина не сделает тебе предложение.

– Ну… не думаю, что это действительно так. – Лия была уверена, что сын торговца сыром и другими молочными продуктами женится на ней даже против воли своей семьи. – К тому же есть…

– Джимми Ланстед? – договорила за нее бабушка.

Лия кивнула.

– Конечно же, нет. Никогда моя внучка не станет женой свиновода, – высокомерно произнесла Ребекка. – В особенности того, кто арендует свою ферму. Мы можем быть куртизанками и актрисами, дорогая, но мы также и Кинкейды. И должны держать марку.

Ее бабушка, может, и проявила ужасный снобизм, но Лия почувствовала огромное облегчение, поскольку не имела ни малейшего желания выходить замуж за Джимми Ланстеда или кого-либо еще ему подобного.

«Кроме Джека».

Лия решительно отбросила эту мысль в самый дальний уголок своего сознания, где ей было самое место – в пыльной куче разбитых мечтаний и надежд, – и заявила:

– Относительно Джимми согласна с тобой, но не пытайся сделать из меня куртизанку: ни на тебя, ни на свою мать я не похожа.

– Глупости. Ты стала потрясающей молодой женщиной. При небольшой помощи с моей стороны и кое-какой финансовой поддержке сможешь без труда покорить Лондон.

В этих словах пожилой дамы было так много неправильного, что Лия не знала, с чего начать.

– У меня другая идея, бабуля. И я убеждена, что это лучшее, что мы можем придумать.

Ребекка потянулась было налить себе еще чаю, но рука замерла на полпути.

– Слушаю.

– Я поступлю в мамину труппу. Теперь, когда они переехали в Лондон, там набирают новых актеров. Мама сообщила об этом в своем последнем письме. Я уверена, что смогу жить вместе с ними – с мамой и мистером Лестером – в их городском особняке в Кенсингтоне.

Ребекка с сомнением покачала головой:

– К сожалению, в твоем плане имеется целый ряд существенных недостатков.

– Каких же?

– Ты не умеешь петь, танцевать или играть на сцене.

Это был удар ниже пояса.

– Певица из меня и впрямь не ахти какая, согласна, но я уверена, что смогу научиться танцевать. И тебе хорошо известно, что я сумею изобразить кого угодно.

Лия разыгрывала различные сценки всю жизнь, сколько себя помнила, и часто в детстве мечтала пойти по стопам своей знаменитой матери. Бесчисленное количество раз за все эти годы она выступала с декламацией стихов перед бабушкой и его светлостью и устраивала представления для слуг постановками скетчей и коротких пьесок, зачастую с привлечением служанок и лакеев. Бабушка и лорд Лендейл всегда говорили ей, что она такая же превосходная актриса, как миссис Сиддонз.

– Дорогая, истина заключается в том, что ты ужасная актриса, – спокойно констатировала бабушка.

– Но вы с его светлостью всегда так восхищались моими представлениями! – возразила Лия.

– Потому что не хотели ранить твои чувства.

– А как насчет любительских спектаклей, которые я ставила в доме? Все слуги, похоже, считали, что я играла великолепно!

Ребекка ничего не ответила – только закатила глаза. Лия невольно испугалась и пришла в уныние, ведь альтернативы не было – разве только стать следующей печально известной девицей Кинкейд. Девушка была убеждена, что совершенно не годится на роль куртизанки, да и сердце ее к этому не лежало.

– Мне все равно, что ты скажешь, – заявила она. – Я сегодня же вечером напишу матери, что отправляюсь в Лондон. Там я смогу наконец поделиться своей идеей с ней и мистером Лестером и посмотреть, что они скажут.

Бабушка, казалось, на мгновение заколебалась, но затем недовольно поморщилась.

– Твоя мать вряд ли согласится, чтобы ты играла в театре.

– А чтобы я стала чьей-то любовницей – согласится? – усмехнулась Лия.

Ребекка надменно выпрямилась.

– Для меня такая жизнь была наилучшим вариантом, разве нет?

– И чем все это обернулось?

– Я уверена, что при определенных условиях твоя мать согласится, – гнула свое Ребекка, явно намереваясь игнорировать возражения Лии.

– И каковы же эти условия?

– Это станет ясно только после того, как мне выпадет шанс поговорить с Джеком.

На несколько мгновений у Лии помутилось в голове.

– Во имя всего святого, какое отношение Джек имеет ко всему этому? Какое ему дело, стану ли я куртизанкой?

Бабушка слегка приподняла брови.

– Поскольку тебя выводит из себя этот план, думаю, он должен стать у тебя первым.

У Лии возникло нехорошее предчувствие, и она в надежде, что не так поняла, переспросила:

– Первым? В каком смысле?

– Твоим первым любовником, конечно. Но только в том случае, если мне удастся убедить его принять наши условия.

– Джек, подожди, пожалуйста, – окликнул его мелодичный голос, который он знал так же хорошо, как свой собственный.