Этот модно обставленный особняк на тихой улице в Кенсингтоне совсем недавно снял ее муж.

Лия вздохнула и на мгновение прижала ладони к усталым глазам. Когда в очередной раз говорят тебе, что ты полная бездарность, остается только кричать от разочарования.

– Но, мама, ты же видела мое выступление лишь однажды, когда мне было всего двенадцать лет.

Она помнила тот случай совершенно отчетливо: они с бабушкой так готовились к одному из редких визитов матери в Йоркшир. Они тогда привлекли слуг и поставили сильно сокращенную версию «Ричарда III», и большинство ролей исполняла Лия.

Мать ее нарочито содрогнулась.

– Да уж, такое забыть невозможно, хоть я и ценю твою отвагу и решимость в столь рискованном предприятии.

– А я уверен, что все было намного лучше, чем тебе помнится, любовь моя, – вмешался Стивен Лестер, бросив обеспокоенный взгляд в сторону Лии. – В конце концов, воспоминания с годами тускнеют.

– У меня с памятью все в порядке, – раздраженно возразила Марианна Лестер. – За эти годы я выучила наизусть десятки ролей и не забыла ни единой строчки.

Мать Лии и в самом деле имела великолепную память и была очень хорошей актрисой, так что ее решительная и непоколебимая оценка скорее всего соответствовала действительности, и все же Лия еще не была готова сдаться.

Вместе с Сарой Роджерс Лия прибыла в Лондон накануне поздно вечером. Многодневная поездка из Йоркшира оказалась просто ужасной. Они с трудом втиснулись в переполненный дилижанс. Там было жарко и душно. Лия большую часть пути боролась с тошнотой и едва не усомнилась в правильности своего решения.

Несмотря на все неудобства, это путешествие дало ей возможность наблюдать довольно забавные и ничем не приукрашенные картины проявления человеческой природы. Когда один наглый парень на остановке попытался зажать Лию в угол на узкой лестнице, Сара отогнала придурка несколькими добрыми ударами зонтиком. И хотя эта встреча была весьма неприятной, Лия сказала себе, что это полезный опыт для начинающей актрисы. Чем больше она узнает о своих ближних, тем искуснее сможет представлять их на сцене.

– Я действительно предпочла бы, чтобы ты написала мне заранее, Лия, – жалобно произнесла Марианна. – Мы едва успели получить письмо от бабушки, а ты уже здесь, у нашего порога.

Лия постаралась придать лицу печальное выражение.

– Мне так жаль, но у меня и правда не было времени. Дела приняли критический оборот.

Это была идея Ребекки – не давать Лестерам времени на раздумья. Лия была совершенно уверена, что мать встретит ее с распростертыми объятиями, но оказалось, что Ребекка Кинкейд знала свою дочь гораздо лучше, чем Лия свою мать. Сейчас стало ясно, что она не разрешила бы дочери остановиться у них в доме, если бы только у нее была такая возможность.

Наиболее приемлемое объяснение этому состояло в том, что прежняя Марианна Кинкейд потратила многие годы, стараясь оставить позади свою дурную славу и создать себе положительный имидж респектабельной – и элегантной – жены всеми уважаемого театрального антрепренера и драматурга. Совершенная во всех отношениях миссис Лестер, похоже, не хотела, чтобы ей напоминали о старых скандалах, предать забвению которые ей стоило многих усилий. А внезапное появление в Лондоне ее дочери и явилось как раз таким неуместным тревожным напоминанием.

Но разве у Лии был выбор? Ей ничего не оставалось, кроме как обратиться за помощью к матери. Оставлять свое будущее целиком в руках Джека явно не имело смысла, как ясно показала их последняя постыдная встреча. Девушка содрогалась от смущения и стыда всякий раз, когда вспоминала потрясение на его лице, после того как открыла ему бабушкины планы. Это было самое большое унижение, которое ей довелось испытать в жизни.

Хуже того: теперь она стала для Джека объектом жалости и наверняка он не горит желанием ее видеть. И раз уж она заставила его почувствовать себя так неловко, вряд ли он станет упорно бороться за них с бабушкой, когда наконец женится и его супруга потребует выселить их из коттеджа «Колокольчик».

– Ах, дорогой, я просто не знаю, что делать, – взмахнув носовым платком, сказала Марианна мужу, и Лестер, сидевший рядом на кушетке, сочувственно похлопал жену по коленке.

Сама Лия сочла мелодраматическое поведение матери несколько наигранным, но следовало признать, исполнено это было великолепно. Марианна со своими большими выразительными глазами, восхитительными манерами и фигурой, столь же стройной и элегантной, как в годы юности, была прекрасна. Даже темные волосы не тронула седина, хотя Лия подозревала, что тут не обошлось без вмешательства.

Вероятно, еще одной причиной ее нежелания видеть Лию рядом был страх, что окружающие могут догадаться, что у Марианны Лестер имеется двадцатидвухлетняя дочь. Трудно поддерживать иллюзию молодости, если рядом взрослый ребенок.

– Ай-ай-ай, дорогая, ну что ты? – произнес мистер Лестер подбадривающим тоном. – Мы что-нибудь обязательно придумаем. Ну а если нет, пусть дорогая Лия хотя бы погостит у нас. Подумай только, девочка не была в Лондоне с младенчества. Представь себе, какое это удовольствие – выйти с ней в люди, показать все достопримечательности, посетить театр.

Лия благодарно улыбнулась своему отчиму, лысеющему мужчине средних лет с ничем не примечательной внешностью, которого очень любила. Он больше походил на лавочника, чем на искусного драматурга и успешного антрепренера. Мистер Лестер многие годы тяжело трудился в провинции, создавая себе имя и собственную труппу, и бережно копил средства, подыскивал спонсоров. Не так давно ему удалось арендовать театр в Лондоне – в Холборне – и поселить свою жену в очаровательном особняке поблизости.

Помимо всех своих достойных уважения качеств он обожал Марианну и никогда не ставил ей в вину прошлое, включая внебрачную дочь. Он всегда относился к Лии с любовью и уважением, каждый год поздравлял с Рождеством и днем рождения, присылал в подарок книги, а также рассказывал в очень добрых письмах новости о труппе и успехах ее матери.

– Как скажешь, – пожала плечами Марианна и хмуро посмотрела на Лию. – Но я не совсем понимаю твое беспокойство, дорогая. Разве Джек не оплачивает все ваши счета? Неужели позволяет своей ужасной матери диктовать ему условия?

Лия отрицательно покачала головой.

– Нет, он проявил необычайную доброту и щедрость, но дядя оставил его самого в ужасно трудном финансовом положении, так что он просто не сможет поддерживать нас, как прежде, достаточно долго.

– Но лорд Лендейл так поступал долгие годы. Неужели сейчас все и правда настолько ужасно?

– Да, к тому же Лендейл оставил нас с бабушкой вообще без всяких средств, – сказала Лия. – Я знаю: он очень ее любил, – но, отправившись в мир иной, оставил без гроша.

Мать недовольно поморщилась.

– Это и правда беда. Не думала, что он может оказаться таким беспечным.

– Тут можно сказать только одно, – угрюмо произнес мистер Лестер. – Должен признать, что Лия правильно оценила обстановку. Ни она, ни твоя мать не могут больше рассчитывать на нового лорда Лендейла.

– Благодарю вас! – воскликнула Лия, возможно, несколько слишком эмоционально, зато ее мать со вздохом заметила:

– Да, печально. И что думает Джек по поводу этого твоего плана? Для столь доброго и покладистого человека он слишком большой педант, когда дело касается приличий, – боюсь, совсем как его мать. В этом отношении он уж точно не пошел в отца, – добавила Марианна, многозначительно подмигнув.

Отец Джека, лорд Джон Истон, благодаря своим многочисленным постыдным похождениям пользовался почти столь же дурной славой, как и женщины Кинкейд. Лии оставалось только надеяться, что высказывания матери о лорде Джоне не основывались на личном опыте. Думать об этом было просто невыносимо.

– Нет смысла откапывать старые истории о покойных друзьях, – поспешно вмешался мистер Лестер. – Но должен признаться, мне чуть-чуть любопытно узнать о реакции теперешнего лорда Лендейла. Он одобрил твою поездку в Лондон?