– Арис Лоран, что это? – У меня завибрировал голос, и руки, с зажатой в них дубиной, медленно опустились. – Что это было? Я купалась, а когда вышла, вдруг оно, не знаю что, как набросилось…
Шорох позади заглушил все вопросы, и первое движение – обернуться – было прервано резким:
– Замрите!
Бывает достаточно правильного тона, который действует сразу на подсознание. Ты сперва действительно замираешь, а после задумываешься, почему так безоговорочно послушалась.
Что там, позади меня?
– Ставьте щит, – защитник говорил медленно, размеренно и тоже не двигался, – а на счет три бегите ко мне и прыгайте. Один…
Щит, щит, Цахарис, тот самый щит?
– Три!
С визгом «я забыла, как ставить щит!» бросилась к защитнику и взвилась ввысь, перескакивая через ров, а Эсташ поймал меня на лету, дернул к себе и резко развернулся на месте, загораживая всем телом. Мне послышался свист, а тен Лоран уже расцепил ладони, чтобы сотворить молниеносный символ. Воздух вокруг заколебался, пошел мелкой рябью, и послышалось мерное гудение щита.
– А-а-а!.. – Мой крик звучал на одной ноте, но очень тихо. Это был даже не крик, а громкий сип, потому что, оказавшись лицом к зарослям, я увидела ту самую ползучую тварь, от которой закрыл меня защитник. Это нечто взметнулось сейчас на высоту десяти Марион и с силой опустилось на наш щит. Гигантский даже не побег, а растительный осьминог, перемещающийся на своих зеленых щупальцах, замер по ту сторону рва. Он весь был усеян жуткими ярко-оранжевыми шипами, а еще, готова поклясться, но видела челюсти, настоящие челюсти в центре растительной головы, похожей на росянку-переростка.
Эсташ вдруг принялся разжимать мои пальцы, которыми я уцепилась за его рубашку, даже слышался треск ткани, а несколько пуговиц отлетело.
– Не паникуйте, Мариона.
Не паниковать? Легко сказать. Он к этой дряни стоял спиной, а я видела все две или три сотни мелких красных глазок, как у страшного паука, и смотрели они очень злобно и очень плотоядно. Мои пальцы разжали, но я тут же уцепилась за шею защитника. В конце концов, сила оказалась на его стороне. Эсташ высвободился из крепкого девичьего захвата и повернулся-таки лицом к атакующей, но до сих пор не пробившей щит осьминоге.
Я снова ахнула, заметив в спине тен Лорана три длинных шипа, разорвавших ткань и вошедших под кожу. Это ему досталось, когда меня ловил и закрывал, не успев еще поставить щит. Только подумала о щите, как воздух вокруг перестал гудеть, а гигантское растение стремительно рванулось вниз. Эсташ раскинул руки, точно вознамерился схватить его в объятия, но осьминога отшатнулась и завизжала, а я широко раскрытыми глазами наблюдала за ровными переливами пламени в руках Эсташа, которые взметались и опадали, подобно языкам костра. И, прокручивая эти колеблющиеся язычки, точно настоящий жонглер, защитник сделал шаг вперед. Мне очень хотелось вцепиться в его рубашку и удержать на месте, чтобы не ходил к жуткой росянке, но тен Лоран продолжал наступать, а я кое-как совладала с собой. Осьминога тихонько отползала обратно в кусты… и вдруг метнулась почти молниеносно, скрываясь с наших глаз, а тен Лоран размахнулся и запустил ей вдогонку огненный шар. Громкий писк ударил по ушам так, что захотелось зажать их ладонями, а потом послышался хруст, шорох, свист, гудение щита, отскочившие от него оранжевые жала – все это почти одновременно, – и звуки стихли.
– Вы ее… – голос опять вибрировал, выдавая дикое волнение, – как бы уже все?
– Как бы да, – ответил на это защитник и, уронив руки, зачем-то медленно опустился на колени.
– Арис Лоран, у вас в спине…
Я наклонилась, протянула руку и была вновь остановлена повелительным:
– Не трогайте. Они ядовиты.
– Арис Лоран!
– Не нервничайте, Мариона. Просто подождите немного.
О, я умею не паниковать и не нервничать. Всегда в подобных ситуациях так поступаю, отлично держу себя в руках.
– Насколько они ядовиты, арис Лоран?
– Смертельно… для людей, не для… – Он так и не договорил, медленно повалился на бок, не закончив фразы.
– Арис! Арис! Эсташ…
Быстро опустившись на колени, я принялась выплетать сложные фигуры, стараясь не торопиться, чтобы не допустить ошибки, и протянула ладони в сторону тен Лорана. Зацепила плетением один из шипов, точно щипцами, резко дернула наружу. Проделала то же самое со следующим и еще с одним, выдернув все. Эсташ лежал без движения, и мне пришлось склониться ниже, ухватить за плечо и осторожно перевернуть его на спину. Когда положила ладонь на мужскую грудь, послушать сердце, тут же резко отдернула и даже подула. Его кожа так горела!
– Арис Лоран, вы слышите меня?
По его лицу пробежала судорога, тело изогнулось, пальцы забрали в горсть комья земли и снова разжались.
– Эсташ, вам больно?
Глухой стон был ответом.
Прижала ладони к его щекам, а он дернулся всем телом, и я отшатнулась, снова обжегшись.
Попыталась взять под контроль свои чувства и, как просил тен Лоран, не паниковать. Он ведь говорил подождать, а не бежать со всех ног или громко звать на помощь. Эсташ явно хотел добавить, что яд смертелен для человека, а не для защитника. Подвинув поближе дубинку, я поудобнее перехватила ее, озираясь по сторонам и прислушиваясь, успокаивая себя тем, что тен Лоран со всеми дикими растениями уже расправился.
Эсташ снова вздрогнул – один, второй, третий раз; я быстро коснулась его лба, и мне показалось, что жар стал немного меньше.
Значит, он будет в полном порядке, надо только немного повременить. Что с ним может статься, когда его полкласса девиц опоило приворотом, а он меня только два разика поцеловал, потом встряхнулся и пошел себе дальше. Ничего с ним не будет, правда-правда. Но что же так долго приходится ждать?
– Арис, – осторожно потрясла его за плечо, но в этот раз он не отреагировал, и в испуге я снова положила руку ему на грудь – сердце билось.
Легонько погладив, внимательно вглядывалась в напряженное лицо, от всей души желая, чтобы Эсташу не было слишком больно, как вдруг кончиками пальцев ощутила нечто странное, точно легкая щекотка пробежала по коже. Опустив глаза вниз, увидела в разорванном вороте рубашки контуры непонятного рисунка. Черно-золотистые, плавно скрещивающиеся линии напоминали собой… шире распахнула рубашку – напоминали крылья.
Я уже видела этот символ. В конце злополучного письма с отказом был оттиск, судя по форме, фамильного перстня. Вспомнила, как касалась его, обводя по контуру кончиком пальца, пристально рассматривая, и сейчас вновь обрисовывала знакомые очертания, только уже на мужской груди. Вся кожа Эсташа показалась прохладной, а вот от линий, напротив, полыхнуло жаром, настолько яростным и обжигающим, что мне разом стало хуже, чем в самое томительное пекло. Мозг в голове напрочь расплавился.
Я ловила собственные ощущения, фиксируя их краем сознания. Линии странной символики на мужской груди изгибались под пальцами, и я не могла оторвать ладонь. Мне становилось все жарче и жарче от непонятных чувств. Показалось, что ворот купальной рубашки сильно сдавливает шею, и я дернула за него. Раздался громкий треск, рубашка сползла вниз, открыв одно плечо. Коса, в которую заплела прежде волосы, показалась слишком тугой, из-за этого ныла голова, и я растрепала волосы. Совершая все эти действия, не прекращала странного занятия, понимая, что мне просто невыносимо жарко.
Губы приоткрылись, делая вдох, чувствительность кожи обострилась до предела, движения замедлялись, пока пальцы не замерли в одной точке, а я (после не могла объяснить, зачем это сделала, как и простить себе подобную выходку) наклонилась и коснулась этих крыльев губами. Легче перышка ведя вдоль плавной черты, обрисовывала загадочный символ, когда мужская грудь вздрогнула, напряглась, а низкий голос спросил:
– Что вы делаете, Мариона?
Подняла затуманенный взгляд на тен Лорана. Он смотрел на меня.
А что я делаю?
Медленно отстранилась, схватилась за растрепанную косу, перекинула на грудь и принялась вновь заплетать, разглядывая защитника. Красивый и такой же идеальный, как совершенные линии его татуировки. Смотрела я, нисколечко не смущаясь своего интереса. Заплетя волосы почти до половины, не закончила, поднесла руку к губам, закусила палец и всерьез задумалась, а что же я делаю. Облизнув губы, ответила:
