Однажды, занятый собственными мыслями, он брёл запутанной, звериной тропой, коих множество было в лесу. И не заметил, как мимо промчалась тень, испуганно вереща на ходу. За ней, следуя по пятам, неслась тень поменьше, но от неё за версту можно было учуять силу лесного охотника. Кто это был: волк или лис, вампир не успел заметить: обе тени исчезли из поля зрения, скрывшись в густой чаще.
Мгновенно проснулся собственный инстинкт. Ещё бы! Месяц без еды… И вот уже по следу двух жертв летит страшная тварь: помесь человека и летучей мыши. Он не смог полностью трансформироваться, так как сил недостало. С той, небольшой высоты, которую он мог себе позволить, вампир рассмотрел преследуемых. Молодая лань, а за ней, почти не отставая, мчался волк. Вскоре хищник нутром почуял гнавшуюся за ними тварь, и предпочёл свернуть в сторону. Нет, серый охотник не испугался бы выйти на бой с противником, намного сильнее себя. Но тот, кто преследовал его и ускользающую добычу, был чем-то другим. Чуждым всему живому. Волна ужаса исходила от тёмной тени, мелькающей среди ветвей. От неё веяло могильным холодом и нежитью. Животный инстинкт заставил волка отступить.
Быстрое, но сильно напуганное животное мчалось вперёд, не разбирая дороги. Тот же инстинктивный ужас перед вампиром сжигал последние силы. Но остановиться и дать нежити себя растерзать лань была не в силах. Вот уже кончался лес, и впереди раскинулось широкое поле, в конце которого начинался посёлок людей. Особо выбирать не приходилось: сзади мчалась молчаливая смерть, впереди, скорее всего, тоже гибель от рук селян-охотников, которые обрадуются такому неожиданному «подарку». Но лань не сбавляла хода, каким-то животным чувством поняв, что упырь стал отставать. Силы преследователя оказались не беспредельны.
Вампир тоже осознал это, тем более, близость человеческого жилья не добавляла оптимизма. Однако голод всё же взял верх: объединив силы в один-единственный рывок, упырь ринулся на жертву, подобно сапсану. Удар настиг добычу возле высокой каменной стены, которая окружала некое большое сооружение. Оно смутной громадой возвышалось над землёй, отбрасывая тень в уходящем свете луны.
Возня с жертвой заняла немного времени. Шатаясь, как от опьянения, вампир опёрся рукой о стену. Голод был утолён, и на некоторое время можно было забыть об охоте. Прислушавшись к собственным ощущениям, он понял, что слегка переборщил. Кровь всегда опьяняла его, но на этот раз он взял больше, чем надо. Вампир побрёл вдоль стены, цепляясь за неё рукой. Озарила мысль: надо было убираться отсюда, пока не рассвело. Вот только перекинуться в нетопыря сейчас не представлялось возможным. Может чуть позже…
Он остановился и поглядел вверх. Небо чуть посветлело, а это означало, что рассвет наступит через пару часов. Он бросил взгляд на стену и отшатнулся. Перепачканные в крови жертвы руки оставили на ней непонятные разводы. Он сделал шаг назад, едва не упав при этом. На выбеленной поверхности камня вампир узрел крылья. Да, да! Те самые нежно воздушные крылышки купидона, что позволяли ему сновать меж облаков и нестись по небу, посылая свои стрелы, полные яда любви… А вот и кровавый росчерк, напоминающий ему именно те самые злополучные стрелы.
Наполненные кровью глаза вампира обозревали случайно нарисованную картину. Случайно? Он вдруг ощутил жар, где-то в районе груди, там, где должно быть сердце. Так вот оно что! Он очередной раз посмотрел на творение своих рук. Здесь явно чего-то не хватало! Азарт поглотил его, и он бросился к останкам жертвы. Погрузив руки в кровь, щедро разлитой вокруг, он устремился к стене. Теперь все те картины из прошлого, что недавно терзали его, нашли своё место на белокаменной стене.
Вот величественная гора, именуемая Олимпом, заняла своё место, боги и полубоги, различные химеры, полу-разумные и бессловесные существа обретали плоть, основой которой была кровь недавно убиенного животного. Не раз возвращаясь к останкам жертвы, вампир продвигался всё дальше. Открыв в себе талант художника, он был теперь по-настоящему счастлив. Как же здорово оказалось выражать свои мысли и желания посредством природных кисти и красок! Вскоре белая стена на несколько шагов покрылась рисунками из жизни богов Олимпа. Бывший купидон любовался творением своих рук, и совершенно забыл о насущных проблемах. А они не заставили себя ждать слишком долго.
Ударил колокол. Звон резанул по ушам, проник в самую сущность вампира, сотрясая всё тело. Помутился рассудок, его швырнуло на землю, он попытался зажать уши руками, но это не помогло. Удары сыпались один за одним, почти вбивая его во влажную после ночи почву. Блеснули первые лучи солнца, ярко отображаясь в золотых куполах большого храма. Он внезапно осознал, где находится, и что стало его первой палитрой для творчества. Внезапно мучения кончились, и звон стих. Вряд ли передышка будет длинной, понял он, и, сделав над собой усилие, поднялся на ноги.
Надо было срочно уходить, и вампир заковылял к лесу, тряся головой, словно хотел избавиться от отголосков колокольного звона. Перекидываться в летучую мышь он не стал: не уверен был, что справится. Утреннее солнце уже освещало верхушки деревьев , но остальная часть леса утопала в ночной тени. Ему надо было срочно добраться до спасительной тьмы.
Очередной звон повалил вампира на землю, и его протащило по траве несколько метров. Из его горла вырвался полный бои крик. Ужасающие звуки разнеслись по всей округе, вселяя небывалое беспокойство в жителей поселения. Угасающее сознание предоставило вампиру картины, одна ужаснее другой. Всё, чего он боялся получить от людей, сейчас проносилось перед глазами. Ему казалось, что толпа с кольями и вилами наперевес уже несётся сюда, а он, оглушённый колоколом, не мог пошевелиться.
Что ж, и здесь он промахнулся. Очередная насмешка судьбы. И как его угораздило в порыве неожиданного вдохновения разрисовать стены православного храма? Да ещё и кровью?! За такое даже боги Эллады могли разгневаться. Осквернение чужого храма они могли и проигнорировать, но вот чужие боги… Что можно было от них ожидать? Вряд ли что-то справедливое, особенно, по отношению к вампиру.
Подобно раненому животному, которое не в силах просто так сдаться хищнику, он полз вперёд, уже слыша крики людей и лай собак. Жажда той «не-жизни», на которую его обрекли боги, вспыхнула с новой силой. Трансформация опять удалась не полностью. Тяжело взмахивая крыльями, из травы поднялась огромная летучая мышь. Несколько метров она пролетела по направлению к лесу, прежде чем её настигла стрела. Обычная стрела с железным наконечником порвала крыло, тем самым превратив полёт твари в кувыркание. Вампир рухнул вниз, при этом второе крыло с треском сломалось, причиняя ему дополнительную боль. Он готов был рвать землю клыками, но не сдаться на милость победителям. Хотя, какая там милость! Убили бы побыстрей… Издав рычание, он продвинулся немного вперёд, но знал, что скоро его настигнут. Стрелы уже сыпались одна за другой, втыкаясь совсем рядом. Вампир резко повернулся на спину, приготовившись к последнему бою.
Несколько теней заслонили небо. Шуршание лёгких крыльев и знакомые очертание ночных охотников показались вампиру наваждением. Но нет! Сильные лапы с когтями обхватили его с нескольких сторон, и четыре огромных летучих мыши с ужасающими криками подняли израненное тело в воздух. Ощущение полёта затмило боль, исчезли давящие звуки колокольного набата. Невиданная доселе тут четвёрка нетопырей несла пятого прочь от людского жилья вглубь леса.
Отрешившись от происходящего, бывший купидон впал в непродолжительный сон. Разбудили же его странные звуки, напоминающие человеческую речь. Не сразу он понял, что его неожиданно появившиеся сородичи переговариваются меж собой. Это была своего рода мыслеречь, посредством которой и общались нетопыри. Продолжая нести его дальше по лесной чаще, они умудрялись спорить!
–Да такого смельчака ещё поискать надо! Это ж надо, размалевать храм кровью!
–Ты видел, что там он наизображал?– вторил другой «голос».
