Лето заканчивалось, я не простудилась, не кашляла, и считала, что все отлично. Соседки в возрасте, поэтому такие осторожные, – решила я, – а не потому, что они в этом поселке родились и всю жизнь жили, знали климат и как нужно себя вести и беречь. Теперь-то я понимаю, что здоровье – это богатство, которое нужно беречь всю жизнь. И что такое долгожительство и выносливость деревенских женщин были следствием их мудрости, а не просто даром свыше. А я в то лето застудила свою грудь.

Оставалось совсем немного времени до 1 сентября, когда я должна была приступить к работе на новом месте – во Владимире, в университете, на одной из кафедр престижного факультета.

Я снимала комнату в городе Гусь-Хрустальный (в народе коротко именуется «Гусь»), возле стекольного оптового рынка. Мне предстояло с сентября ежедневно проделывать серьезный путь во Владимир и обратно в Гусь, так как сразу снять жилье во Владимире мне было не по карману. А это на фоне новой работы было испытанием, но я настроилась и не боялась.

В своей комнате в Гусе я готовилась к новому, сложному и интересному периоду своей жизни, а также перестирывала и гладила одежду – в городе на новом месте работы хотелось хорошо выглядеть. В один день я натаскала воды к себе в комнату в ведрах, и села на корточки перед тазиком – стирать.

Сейчас мало кто стирает, сидя на корточках. Попробуйте – и станет ясно, что в этой позе правое колено упирается в правую грудь. Также было и у меня.

Я стирала и даже что-то напевала, но мне понадобилось потянуться за коробкой стирального порошка – немного вперед. И давление колена на грудь на секунду усилилось.

Эта секунда произвела неожиданный эффект. От давления колена – в груди возникла такая боль – по силе и необычности – что я, как от удара током, упала назад и ударилась о стену. Видимо, от страшной боли, я инстинктивно хотела вскочить, но потеряла равновесие.

Я сидела, облокотившись на стену, непонимающе смотрела на чуть не опрокинутый таз со стиркой, на рассыпанный стиральный порошок. Сердце у меня сильно стучало. От воспоминания о незнакомой доселе боли в груди мне стало жарко, и я покрылась испариной.

Я внимательно и осторожно осмотрела правую грудь, тщательно прощупала ее. Ничего. Все нормально и не больно. Ничего не понимая, я встала, достирала, на всякий случай больше не дотрагиваясь до груди.

Наступила ночь. Я легла спать. Все было хорошо и у меня ничего не болело.

Глубокой ночью я проснулась от невероятной боли. Сердце вырывалось из груди, а я вся обливалась липким потом. Видимо, во сне я резко вскинула правую руку за голову, и это спровоцировало повторение боли в груди. Теперь сама грудь ныла и болела от такого мощного разряда боли. Я не спала до утра, и не знала, что же мне предпринять.

На следующий день мне стало хуже. От любых движений боль повторялась. Мне было очень страшно. И нужно было с кем-то посоветоваться. Мысли о посещения врача у меня не было – прописка у меня была «левая». Там, где я была прописана раньше – в служебном жилье – меня не выписали негласно, в нарушение закона. Моя подруга Лизонька была мэром поселка и ведала прописками. Она и «прикрыла» меня, не выписала, чтобы документы у меня были в порядке – внешне. «До лучших времен и пока я при должности», – сказала мне она.

Я стала думать, кто из людей может что-то знать в отношении болезней женской груди. Осторожно спрашивала людей. В том поселке, где я раньше работала, была такая женщина. Она заболела после смерти в автокатастрофе мужа и сына, перенесла несколько операций по удалению молочных желез. Женщина эта постоянно ездила в областной центр на повторное лечение, периодически ей проводили «химию». Она была на инвалидности. Ни с кем не общалась. Поехать к ней я не решилась.

В деревнях все слухом полнится, и мне рассказали, что в другом поселке живет семья Орловых. Их дочь, которая живет в другом городе, перенесла операцию по удалению груди. Она женщина общительная, добрая. Можно с ней познакомиться и поговорить. Приезжает она к родителям по выходным.

Я поехала познакомиться с этой женщиной. Ее звали Марина.

Марина оказалась приятной, невысокой, худенькой женщиной, старше меня немногим более чем на 10 лет. То есть ей было в тот момент чуть за 50 лет. Марина внимательно выслушала меня. И рассказала мне свою историю:

Всю жизнь она была замужем за прекрасным человеком. У них выросла хорошая дочь, родились внуки. Счастье было полным, а жизнь – безоблачной. У них была прекрасная квартира в городе и материальный достаток, так как муж занимал очень высокий и важный пост.

Несколько лет назад, продолжила рассказ Марина, – внезапно пришла беда: муж скоропостижно скончался.

Для Марины жизнь остановилась. Ее больше ничего не радовало. Она ничем не интересовалась. Ровно год она просто сидела дома, смотрела в одну точку, плакала, горевала и страшно тосковала о своем любимом муже.

А через год у нее заболели груди. Как у меня сейчас. И она пошла к врачу. Ее тут же положили в больницу и стали готовить к операции.

Сейчас, – говорила мне Марина, – я понимаю, что заболела от тоски. Женская грудь является органом-мерилом-индикатором женского счастья или несчастья. Надо было отвлекаться, найти какое-то утешение, а не просто неизбывно горевать. И тогда можно было бы не заболеть и не потерять грудь.

Марина перенесла операцию. Кажется, в медицине это называется мастэктомия.

Уже когда Марину выписали из больницы, и она успокоилась, смирилась и с потерей мужа, и потерей груди, приобрела протез женской груди, и стала его носить, «пришли» результаты «гистологии».

Биоматериал, который иссекают от тела во время операций, обязательно отправляют на исследование – называется гистологическое – для уточнения, какие клетки были причиной новообразования – доброкачественные или нет.

Так вот, результат гистологического анализа Марины был таков: «новообразования были доброкачественные».

Марина очень расстроилась. Ведь можно было не делать операцию. А лечиться консервативно. Однако ее лечащий врач успокоила ее: «Радуйтесь, что – доброкачественно. В другом случае пришлось бы сейчас начинать химиотерапию. А вы просто живите и радуйтесь».

Аргумент врача Марина сочла двояким. Можно радоваться. Но не сильно хотелось. Грудь то «отрезана». А Марина уже поняла, что не против была бы в будущем устроить свою личную жизнь, выйти замуж. Но теперь она – инвалид. Вместо груди – протез. Для женщины это – трагедия.

Марина очень хотела снова выйти замуж. И не потому, что она уже забыла умершего супруга. Но и не потому, что не мыслила своей жизни без мужчины в физиологическом смысле. Я ее поняла: у нее на подсознательном уровне счастливая жизнь была нераздельно связана с состоянием «замужем». Всю свою жизнь она была счастлива в крепком и надежном брачном союзе. Другая жизнь, без мужа, просто не вмещалась в ее сознание.

Главный вывод из своих слов Марина сделала такой: лучше рискнуть своей жизнью и не пойти к врачам. Лечиться самой. Если нет «того самого – самого страшного (рака молочной железы, или РМЖ)», то тебе помогут народные и психотерапевтические методы. А уж если у тебя «то самое – самое страшное (РМЖ)», то очень маленькая вероятность, что ты выздоровеешь – Марина привела много примеров, когда, несмотря на операции и лечение, женщины все же умирали. «Я не буду тебе советовать, – сказала мне Марина, – решай сама. Но если бы вернуть тот момент, когда я решилась обратиться к врачам, то я бы решила к ним не обращаться».

Марина обратилась к медицине, получила лечение, выжила. Но у меня был в памяти другой пример. С таким же диагнозом человек обратился к официальной медицине, получил лечение, и все равно не выжил. Это была моя сокурсница по аспирантуре Зайтуна.

Зайтуна была моей дальней родственницей и сокурсницей по аспирантуре, на год младше курсом. А по годам она была моложе меня на два года. Ее знал весь университет, потому что до аспирантуры, и во время студенческого периода, она работала в отделе кадров университета, инспектором. Отдел кадров располагался в главном корпусе вуза. Что на улице Ленина, напротив помпезного здания ТаджикСовПрофа.