– Скорее всего, так. Хотя ты осторожность все равно соблюдай. Мы проводили большую проверку, включающую анализ звонков с личных трубок, которые были оставлены на складе. Подозрительного ничего не нашли, хотя удалось даже восстановить запись отдельных разговоров. Однако все разговоры были произведены в то время, когда группа еще ничего не знала о задании. Это уже, по сути дела, говорило, что проверку можно и не проводить. Но ее все-таки провели, так сказать, для очистки совести. Безрезультатно! К счастью, как я полагаю. Но только с одной стороны. С твоей. Рядом с тобой, предположительно, нет предателей, и это счастье. С другой стороны, окажись предатель в группе, его легче было бы вычислить, можно было бы даже гнать через него дезинформацию. А теперь его надо еще поискать. Тем не менее ты, Алексей Терентьевич, когда будешь проводить инструктаж группы, продумай, что следует сообщать, а что сообщать совсем не обязательно. Короче говоря, не мне тебя учить, сам не ребенок, должен весь предстоящий разговор с постановкой задачи просчитать. Всякое в нашей жизни бывает. А у нас в разведке – тем более… Понял, о чем я предупреждаю?

– Так точно, товарищ полковник. Понял.

– Теперь конкретно о новом задании. Это первое задание из трех возможных. Разрабатывалось в Службе внешней разведки…

– Вопрос можно, Георгий Игоревич?

– Ну, попробуй…

– Полковник Черноиванов – человек СВР?

– Если он консультирует разведотдел дивизии, не думаю, что он раньше возглавлял полковую кухню. Да, он из отдела генерала Трофимова. У тебя с ним какое-то недопонимание?

– Никак нет, товарищ полковник. Мы с ним отлично сработались.

– Ну и отлично. В ближайшей, в первой из каскада трех операций, он будет тобой руководить. У него и полный инструктаж получишь. А насчет остальных операций – еще посмотрим, кто и что будет прорабатывать…

У полковника Черноиванова в разведотделе дивизии «Силы тигра» был собственный отдельный кабинет. Была в кабинете надобность или не было ее, никто не мог бы сказать точно, потому что застать полковника сидящим в кабинете было чрезвычайно сложно. Хотя, скорее всего, он был ему необходим хотя бы для того, чтобы его сейф с документами не стоял в чьем-то чужом кабинете и не оставался без присмотра. Поговаривали, что генерал Сухель, по настоянию полковника Имада аль-Аттана, начальника разведотдела дивизии, держал в штабе человека, который любой сейф мог бы открыть в течение пяти минут, имея только аккумуляторную дрель, тонкую отвертку и набор отмычек. Отмычки требовались собственно для замка, а дрель и отвертка в основном для отключения сигнализации. Но вместе с тем считалось, что человек этот, не сириец, а бывший пленный, захваченный когда-то отрядом «Хезболлы», выходец из израильской армии, был парнем ненадежным и потому находился под постоянным присмотром нескольких серьезных охранников, хотя внешне его свободу никто не ограничивал. Надеяться на его верность не приходилось, и к своим сейфам его старались не подпускать. Впрочем, сам полковник Черноиванов определенную часть времени проводил в кабинете аль-Аттана, так что мог бы и сейф поставить туда. У акида[1] аль-Аттана кабинет был достаточно просторным, и вход в него находился прямо напротив тесной комнатки, где сидел дежурный по отделу офицер, поэтому двери кабинета всегда находились под приглядом. Но, по мнению сирийцев, наличие отдельного кабинета подчеркивало значимость человека – восточная мудрость! – И для российского советника кабинет все же выделили.

Капитан Радиолов, опасаясь не застать Черноиванова на месте, предварительно позвонил, как и договаривались, ему на сотовую трубку. Полковник обещал вернуться в кабинет через пятнадцать минут. К этому времени Алексей и подошел. Черноиванов, как обещал, был уже в кабинете и сидел в кресле за рабочим столом. Капитан присел на обязательный стул для посетителей, стоявший перед столом, сохраняя предельно прямое состояние спины, словно опасался, что стул под ним развалится. Стул, и в самом деле, был весьма ненадежным, даже под присевшим на самый краешек капитаном заскрипел и «загулял» ножками.

– Хорошо отдохнул? – поинтересовался Черноиванов.

– По полной программе, товарищ полковник. Готов приступить к выполнению нового задания. Моя группа, думаю, тоже готова.

– Когда ты вошел, мне показалось, что от тебя спиртным пахнуло.

– Никак нет, товарищ полковник. Не употреблял. У нас есть в запасе несколько пузырьков водочной настойки корня радиолы розовой. Если уж спать, бывает, хочется невмоготу, столовой ложки настойки хватает, чтобы обеспечить бодрость на десять – двенадцать часов. Но я сегодня не пользовался. Да и в марш в Кафр-Зиту мы с собой ее взять забыли. Настойка была у санинструктора, а он оставался во встречающей группе. А когда есть возможность просто отдохнуть и выспаться, мы к стимуляторам обычно не прибегаем. Мне лично вполне хватило отведенных часов, чтобы обрести бодрость. Другим «волкодавам», думаю, тоже. Так что обходимся без стимуляторов. Тем более без спиртного.

Полковник удовлетворенно кивнул и приступил к разговору.

– Ситуация, Алексей Терентьевич, у нас сложная. У нас имеются показания полковника Цитукаса, подтверждающие готовящуюся провокацию против генерала Сухеля. Кроме того, в компьютере полковника нашлись дополнительные подтверждения. Совмещая эти дополнительные подтверждения с показаниями захваченного тобой дагестанца из тех, что выставляли на твою группу засаду на дороге, мы смело можем предъявить Цитукасу обвинения и отправить его под суд хотя бы за организацию убийства и за попытку дестабилизации обстановки. Суд может и тебя вызвать для подтверждения твоего рапорта о двух пулях, пущенных дагестанцем тебе в бронежилет. Может, даже придется представить его в виде вещественного доказательства. Только не передавай это вещественное доказательство в суд, просто покажи и все, иначе потом концов не найдешь. Можешь и свидетелей с собой прихватить, для подтверждения произведенных выстрелов. Здесь полковнику вместе с тем дагестанцем расстрел гарантирован. Работает закон военного времени. Но при этом мы не можем выяснить источники информации. На допросах к Цитукасу применялись спецсредства, и он обязательно сказал бы, что знает. Однако он ничего нам не сообщил. Получается, что не знает. А до его руководства, которое все знает, мы не имеем возможности дотянуться – руки, как говорится, коротки…

– Я бы, товарищ полковник, не исключил возможности того, что Цитукас владеет технологией устойчивости к применению спецсредств на допросах. Такой технологией даже я владею. Хотя я не полковник американской разведки, но знаю, что сами технологии длительное время разрабатывались в закрытых военно-психологических лабораториях США, а потом несколько лет испытывались на добровольцах[2] в Корпусе морской пехоты. За приличную, естественно, оплату или большие льготы после окончания службы. Без оплаты риска или еще чего-то равноценного американцы в добровольцы никогда не пойдут.

– Это исключено, – категорично замотал головой Черноиванов. – Такой технологией и я владею, поэтому прекрасно знаю манеру поведения допрашиваемого. Цитукас вел себя совсем не так. А современных средств допроса в дивизии нет. Я запросил доставку из Москвы. Доставят, тогда допрос и повторим.

– Когда доставят?

– Возможно, ты и доставишь сюда из Хмеймима. Их передадут пилоты самолета, на котором к тебе прилетит пополнение. Часа через полтора надо выезжать, чтобы не возвращаться ночью, и снова не угодить в засаду, как в прошлый раз.

– В прошлый раз засаду организовывал Цитукас. Сейчас вроде больше некому. Если только он не умудрится из здешней камеры руководить…

– В этом-то и вся наша беда, что, захватив Цитукаса, мы потеряли контроль за действиями противника. Я предлагал вести с ним длительную игру, но обстоятельства сложились так, что под угрозой была жизнь жены и дочери Гиваргиса, то есть майора аль-Хабиби, и он вынужден был применить крайние меры. Тогда хотя бы Абдурахман аль-Шишан давал сведения, теперь же он не при деле. Вернее, при деле, но не при том, он дает сведения, полезные разведотделу, а не нам с тобой. Тем не менее у Абдурахмана нет выхода на людей, которые могут против нас что-то предпринять. А там, на месте, остался очень серьезный профессиональный разведчик – полковник ЦРУ Алекс Воннегут, по которому давно уже пуля плачет…