Хлои поймала себя на мысли, что боится за сестру и хочет хоть чем-то ей помочь.

Даже если для этого нужно будет окунуться в прошлое.

Только не сейчас, думала она. Может, после свадьбы. Кто знает, сколько ссор и перемен настроения им предстоит после разговоров о смерти матери и тюремном сроке отца. Сидя на кухне с Даниэль, Хлои явственно чувствовала присутствие этих призраков и гадала, как часто они посещают ее сестру.

Какие тени вились над головой Даниэль? И что именно они ей нашептывали?

Она чувствовала, что надвигается гроза. Что Даниэль подавляет в себе что-то, что рано или поздно вырвется наружу и захлестнет из обоих. Ее новую жизнь. Ее жениха. Их дом. Все сразу.

И добром это не кончится.

Даниэль сидела на диване, в объятьях Мартина, их ноги переплетались, и она думала только о том, что под ее пижамными шортами нет нижнего белья. Не то чтобы это что-то меняло: так или иначе, он прошлой ночью он от нее отказался, несмотря на отсутствие лифчика и микроскопические трусики. Казалось, Мартин серьезно настроился «не торопить события».

Она уже не знала, что думать: либо он был настолько джентльменом, либо не находил ее сексуально привлекательной. В последнее было трудно поверить хотя бы потому, что она буквально ощущала доказательство его желания, упиравшееся ей в бедра почти всякий раз, когда они целовались.

Она пыталась не позволять сомнениям испортить себе настроение. Да, ей не хватало секса, но было что-то обнадеживающее в том, чтобы наконец найти человека, который хочет большего.

Сегодня был отличный пример. Они решили ничего не выдумывать и просто сидели дома и смотрели фильм. До этого они обсуждали день Мартина. Правда, у помощника менеджера в типографии дни были не настолько насыщенными, чтобы долго о них рассказывать – он стал объяснять ей, как сохнет краска. Что касается Даниэль, она ненавидела говорить о своей работе. Она работала барменшей в местном ресторане, ее дни были скучными. Большую часть времени она сидела и читала. Зато ночи были полны занятных историй, но к тому времени, когда ей удавалось поспать и проснуться около полудня, ей никогда не хотелось их вспоминать.

Покончив с любезностями, они немного поцеловались, но как-то по-детски. Опять же, Даниэль обнаружила, что ее это мало волнует. Вообще, после визита Хлои она была сама не своя. Стабилизаторы настроения, вероятно, должны были подействовать только после второй таблетки перед сном.

По милости Хлои, Даниэль теперь думала о матери, об отце и о детстве, которое промелькнуло мимо, как испорченная кинопленка. Ей было неприятно себе в этом признаться, но в тот момент ей хотелось одного – чтобы Мартин обнимал ее крепче.

Они остановились на одном из ее DVD-дисков, запустили «Побег из Шоушенка» и свернулись рядышком на диване, как пара нервных и неопытных школьников. Несколько раз его рука скользнула немного ниже ее плеча, и она решила, что он пытается сделать ход. Но он держался в рамках приличий, что одновременно было приятной неожиданностью и чрезвычайно бесило.

Она также заметила, что его телефон то и дело звякал. Он лежал на журнальном столике прямо перед ними, но Мартин не спешил его проверять. Сначала Даниэль предположила, что он просто вежлив и не хочет от нее отвлекаться, но после семи или восьми маленьких звонков это стало раздражать.

Как раз когда Тим Роббинс заперся в офисе смотрителя и поставил какую-то оперную музыку по тюремному радио Шоушенка, мобильный звякнул снова. Даниэль посмотрела на телефон, а затем на Мартина.

«Ты собираешься узнать, в чем дело?» – спросила она. «Ты кому-то сильно понадобился».

«Нет, все в порядке», – сказал он, прижал ее ближе и вытянулся. Они лежали бок о бок. Если бы она захотела, то легко могла бы поцеловать его в шею. Она смотрела на голую кожу и гадал, как он отреагирует, если она поцелует его туда и, возможно, мягко пробежит по его шее языком.

Телефон опять дернулся. Даниэлла слегка рассмеялась и без предупреждения перелезла через грудь Мартина. Схватила телефон со стола, она уставилась на экран блокировки и спросила: «Какой у тебя пароль..?»

Мартин резко вырвал у нее мобильник. Он выглядел скорее удивленным, чем рассерженным. «Что это было?» – спросил он.

«Ничего», – сказала Даниэл. «Просто играю. Ты можешь проверять свой телефон, когда ты со мной. Я не против. Если это другая девушка или что-то в этом роде, тогда, конечно, мне придется разобраться с этой сучкой».

«Не надо мне говорить, что мне делать со своим телефоном», – огрызнулся он.

«Хм, спокойно. Не нужно сходить с ума. Я просто играла».

Он кисло улыбнулся, сунул телефон в карман, вздохнул и сел. Видимо, обниматься ему больше не хотелось.

«Ах, значит, ты один из тех парней», – сказала она, все еще пытаясь найти компромисс между шутливым тоном и настойчивостью. «Бережешь свой телефон, как зеницу ока, или, даже, как свой драгоценный член».

«Отстань», – сказал он. «Ты ведешь себя странно».

«Я? Мартин, я думала, ты мне руку сломаешь, когда его отбирал».

«Ну, это же не твой телефон, правда? Ты мне не доверяешь?»

«Я не знаю», – сказала она, повышая голос. «Мы не так давно встречаемся. Боже, не нужно так отчаянно защищаться».

Он отвел глаза и демонстративно уставился в телевизор. Этот пренебрежительный жест ее разозлил. Она покачала головой и, сохраняя невинный игривый вид, быстро оседлала его. Сделав вид, что тянется к молнии на брюках, она ловко добралась до кармана, в который он положил телефон. Другой рукой она начала его щекотать.

Он был ошеломлен и явно не знал, как реагировать. Но в тот момент, когда ее пальцы коснулись его телефона, у него, казалось, щелкнул какой-то выключатель. Он схватил ее за руку и применил какой-то борцовский зажим. Затем, не отпуская руки, он оттолкнул ее на диван. Было адски больно, но она не собиралась доставлять ему удовольствие слышать, как она кричит от боли. Скорость и сила, которые он показал, напомнили ей, что он когда-то был боксером-любителем.

«Отпусти руку, придурок!»

Он отпустил и замер, удивленно глядя на нее. По выражению его лица она поняла, что он не собирался так грубо с ней обращаться. Он сам себя удивил. Но гнев его тоже был неподдельным –об этом говорили сдвинутые брови и дрожащие плечи.

«Я пойду», – сказал он.

«Да, хорошая идея», – согласилась Даниэль. «И даже не пытайся звонить, если не собираешься начать с извинений».

Он покачал головой – осуждая то ли себя, то ли ее. Через несколько секунд за ним хлопнула дверь. Даниэль сидела на диване, смотрела ему вслед и пыталась понять, что именно произошло.

Не хочет меня, и при этом неожиданно показывает характер, – подумала она. Этот чувак может доставить больше хлопот, чем он того стоит.

Конечно, ее всегда тянуло к таким мужчинам.

Она посмотрела на свою руку и увидела красные пятна там, где он ее сжал – явно останется синяк. Это был не первый случай, когда парень оставлял на ней синяки, но от Мартина она такого совсем не ожидала.

Ей даже хотелось побежать за ним и выяснить, что на него нашло. Но вместо этого она осталась на диване досматривать фильм. Если ее прошлое чему-то и научило, так это тому, что не стоит гоняться за мужчинами. Даже за теми, кто кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Фильм закончился, и Даниэль объявила вечер оконченным. Когда она выключила свет, у нее вдруг возникло ощущение, что за ней следят – как будто она не одна. Конечно, она знала, что это было смешно, но все же не могла не оглянуться на входную дверь, под которой вчера появилось письмо. И не только вчера. Каждый раз – как будто из ниоткуда.

Она лежала на диване и смотрела на дверь, почти ожидая, что еще одно письмо вот-вот проскользнет в щель. Двадцать минут спустя она встала, включила весь свет в квартире и только тогда начала собираться на работу.

Липкая паранойя медленно вздымалась внутри нее. Это было знакомое, чувство, которое за многие годы с момента появления первой таинственной записки стало ей чем-то вроде близкого, очень близкого друга. Она вспомнила о таблетках. Может, она вообще все придумала? Все? Даже письма?