Райли отвернулась и подавила зевок, пока декан всё мусолил эту тему, не сообщая ровным счётом ничего полезного. Всю прошлую ночь она почти не спала. Едва она начала засыпать, как с шумом прибыла команда патологоанатома, и, стоя в дверях, она с молчаливым ужасом наблюдала за тем, как врачи выносили покрытое простынёй тело на носилках.

«Конечно, – думала она, – это не может быть тот, кто всего несколько часов назад смеялся и танцевал. Это не Рея, это не может быть Рея».

После этого Райли не удалось заснуть. Она невольно завидовала Труди, которая, похоже, вырубилась на всю ночь – скорей всего, из-за всего поглощённого ранее алкоголя.

Рано утром куратор общежития по громкой связи объявил о всеобщем сборе. Райли ушла, пока Труди ещё спала, и на собрании не увидела своей соседки по комнате.

Райли снова огляделась, но так и не заметила её. Наверное, Труди до сих пор в постели.

«Она немного упустила», – подумала Райли.

Кроме того, нигде не было видно соседки Реи, Хизер. А Джина с Кэсси сидели в паре рядов перед ней. Они прошмыгнули мимо Райли без приветствия, по-видимому, всё ещё злясь на неё за то, что она дала их имена полиции.

Прошлой ночью Райли понимала, почему они могут винить её, но теперь это казалось ей ребячеством. Кроме того, её это очень ранило. Она сомневалась, восстановится ли когда-нибудь их дружба.

«Нормальная жизнь», о которой говорил декан, казалось, ушла безвозвратно.

В конце концов собрание подошло к концу. Когда студенты вывалили из здания, снаружи их встретили репортёры. Они сразу же бросились к Джине и Кэсси, заваливая их всевозможными вопросами. Райли поняла, что им как-то удалось выяснить, кто был с Реей в ночь перед её убийством.

Если так, то они знают и про Райли. Однако пока они не заметили её. Наверное, можно считать удачей то, что Джина и Кэсси не обращали никакого внимания на Райли этим утром, иначе она была бы там вместе с ними, вынужденная отвечать на глупые вопросы журналистов.

Райли ускорила шаг, чтобы обойти их, пробираясь между остальных подростков. На ходу до неё донёсся вопрос, которым снова и снова журналисты бомбардировали Джину и Кэсси: «Что вы чувствуете?»

Райли пришла в ярость.

Что это вообще за вопрос?

Что они ожидают услышать в ответ?

Райли не имела понятия, что она сама ответила бы на это – разве что отправила бы их ко всем чертям.

Её всё ещё переполняли смешанные и жуткие чувства– шок и оцепенение, отрицание, ужас, грызущий изнутри, и многое другое. Хуже всего было ощущение вины за облегчение, что не она встретила судьбу Реи.

Как можно облечь это в слова?

И какое вообще журналистам до этого дело?!

Райли добралась до столовой. Она ещё не завтракала, и только что поняла, что очень голодна. В буфете она схватила бекон и яйца, налила себе апельсинового сока и кофе. Она обернулась, чтобы найти место, когда её взгляд упал на Труди, в одиночестве сидящую за столиком, ни на кого не глядя и ковыряя собственный завтрак.

Райли взволнованно сглотнула.

Отважится ли она подсесть к Труди?

Станет ли Труди вообще разговаривать с ней?

Они не обменялись ни единым словом с тех пор, как Труди резко сказала Райли идти спать.

Райли собрала в кулак всё своё мужество и стала пробираться к столику Труди. Не произнеся ни слова, она поставила поднос и села рядом со своей соседкой по комнате.

Несколько мгновений Труди делала вид будто не заметила появления Райли.

Наконец, не поднимая взгляда, она сказала:

– Я решила не пойти на собрание. Что там было?

– Всякая чушь, – ответила Райли. – Мне надо было тоже не идти туда.

Она подумала мгновение, а потом добавила:

– Хизер тоже не пришла.

– Да, – сказала Труди. – Я слышала, что сегодня утром за ней приехали родители и увезли домой. Думаю, никто не знает, когда она вернётся к учёбе. И вернётся ли вообще…

Труди наконец взглянула на Райли и сказала:

– Ты слышала, что случилось с Рори Бёрдоном?

Райли вспомнила, как Хинтц расспрашивал Райли о нём вчера ночью.

– Нет, – сказала она.

– Копы заявились в его квартиру вчера вечером. Просто постучали в дверь. Рори понятия не имел, что вообще происходит. Он даже не знал, что случилось с Реей. Он до смерти испугался, что его арестуют, а он даже не знает, за что. Копы допрашивали его до тех пор, пока наконец не поняли, что это не он, тогда они ушли.

Труди слегка пожала плечами и добавила:

– Бедняга. Не стоило упоминать его имени этому тупице-шефу. Но он всё спрашивал и спрашивал, и я не знала, что ещё ему сказать.

Между ними повисло молчание. Райли вдруг задумалась о Райане Пейдже и о том, что его имя тоже есть у Хинтца. Неужели копы вчера заявились и к Райану? Вполне вероятно, хотя Райли очень надеялась, что этого не произошло.

Так или иначе, она обрадовалась тому, что Труди хотя бы не избегает её. Может быть, теперь Райли сможет объясниться.

Она медленно проговорила:

– Труди, когда копы только приехали, женщина-коп спросила меня, что мне известно, и я не могла солгать. Мне пришлось сказать, что ты была с Реей прошлой ночью. Как и Кэсси, Джина и Хизер.

Труди кивнула.

– Я поняла это, Райли. Не надо объяснять. Я всё понимаю. И мне очень жаль. Прости, что я так вела себя с тобой…

Неожиданно Труди расплакалась. По щекам её текли слёзы и капали на поднос с завтраком.

– Райли, неужели я в этом виновата? В том, что произошло с Реей?

Райли с трудом могла поверить собственным ушам.

– О чём ты, Труди? Конечно, нет! Как ты можешь быть в этом виновата?

– Я напилась вчера и вела себя так глупо… Я не понимала, что происходит, и даже не заметила, когда Рея ушла из Хижины кентавра. Остальные девочки сказали, что она ушла одна. Если бы я…

Голос Труди оборвался, но Райли знала, что она хотела сказать: «…если бы я хотя бы проводила её до дому».

Тут Райли тоже почувствовала вину.

В конце концов, она могла задать себе тот же вопрос.

Если бы она не отстранилась ото всех в Хижине, если бы она была рядом, когда Рея собралась уходить, если бы она предложила проводить Рею до дома…

Если.

Райли не могла и представить, что одно слово может стать таким ужасным.

Труди продолжала тихо плакать, а Райли не знала, что сделать, чтобы ей стало легче.

Почему она сама не плачет?

Конечно, вчера она плакала в кровати. Но этого было явно недостаточно для такого страшного события. По-видимому, её слёзы ещё не пришли.

Она стала ковырять вилкой свой завтрак, когда Труди вытерла глаза, высморкалась, и немного успокоилась.

– Райли, знаешь, чего я не понимаю? Почему. Почему Рея? Это было что-то личное? Кто-то так ненавидит её, что решился убить? Не понимаю, как это возможно. Никто не ненавидел Рею. За что кому-то ненавидеть Рею?

Райли ничего не ответила, но её мучили эти же вопросы. Интересно, копы уже нашли ответы на эти вопросы?

Труди продолжала:

– И неужели её убил кто-то, кого мы знаем? А может быть, кто-то из нас станет следующей? Райли, мне страшно.

Райли снова промолчала.

По правде говоря, она была уверена, что Рея знала своего убийцу. Она не знала, откуда у неё такая уверенность – она не была копом и не знала ровным счётом ничего о преступлениях. Однако что-то внутри неё подсказывало ей, что Рея знала и доверяла своему убийце – вплоть до того момента, пока не стало слишком поздно.

Труди внимательно посмотрела на Райли, а затем сказала:

– Ты не кажешься напуганной.

Райли была поражена.

Впервые она поняла, что нет, она действительно не напугана.

Она испытывала, кажется, все негативные эмоции в мире – вину, скорбь, шок, и да, ужас. Но её ужас абсолютно отличался от страха за собственную жизнь. Ужас, который она испытывала, касался только Реи, её ужасало то, насколько кошмарным было то, что произошло с её подругой.

Но она не боялась за себя.

Интересно, не из-за того ли это, что произошло с её матерью столько лет назад – звук выстрела, вид всей этой крови, непостижимая потеря, с которой ей до сих пор приходится жить?