– Мальца проверь, если не врет, то постарайся срок ему скостить…

Раздался визг шин, крики и суета. Подъехала к главному входу милиция.

– Понял, – сказал начмед, – что с этими?

– Расскажешь, как в одиночку раскидал их всех. Медальку дадут, – произнес Батя, усмехнулся. – Зуб, тебе что, славы захотелось? Побились – и все, скрылись на машине в неизвестном направлении. Ну а ты смог одного уложить…

– Двоих, – угрюмо произнес я. Стало обидно за начмеда, – я еще одного в приемном уложил.

– Зверь растет, только мясо успевай подавать, – произнес Батя. – Я ушел.

Он ринулся в другую сторону, ловко запрыгнул на высокий забор и исчез. Начмед достал ключ, наручники щелкнули:

– Вопросов будет меньше, – пояснил он.

– Зато у меня их много, – начал я. – Батя зачем приходил? Он же бабульку ту не знает? И почему – Зуб? И как раскидали всех?..

– Успокойся, – произнес Сергей Петрович, и нас закрутил вихрь событий.

Маты милиции не отличались от бандитских. Нам тыкали пистолетами в лицо, проводили задержание. Отбила нас доктор, при активном участии медицинского персонала. Оказывается, она тут знала всех и ее все знали. Она сыпала фамилиями и должностями, от которых приехавшие начали нервничать.

Появился главный врач, организовал работу по доставке в госпиталь больных и травмированных. Смешно: бандиты хотели попасть в операционную и травматологию, и их желания сбылись. Появился наш полковник, одновременно с ним подъехал начальник милиции.

– Что тут твои делают?! – орал он. Толстая шея покраснела от напряжения.

Махлюков сипел ему на ухо:

– Мои ребята предотвратили нападение на больницу. Заметь, под моим руководством! Начмед, поддакни!

Мы стояли рядом, вытесненные потоком людей. Ухх, как все завертелось! Вот что значит организация на высшем уровне! Покореженные бандиты исчезали в глубине больницы, милиция наводнила дворик, стало тесно. Водители пытались скорее выехать, им запрещали. Ругань, гвалт.

– Да ну?! – удивлялся начальник милиции. – А мне другое докладывают!

– Доложу как надо, в бане в субботу, – шипел Махлюков. – Поверь, это мой шанс вырваться с этого захолустья! Сейчас закрою дезертирчика и твой рапорт – заживу!

– Так это, я в этом захолустье всю жизнь живу, – зло ответил ему главный среди синих и пошел в сторону машин.

– Подожди! – бежал за ним Махлюков. – Да подожди ты!!!

– Договорятся, – мрачно резюмировал капитан.

– Так что насчет Бати? – продолжал я расспрашивать.

– Кузьма, не ершись, – начинал накаляться начмед.

Я замолчал. К нам подскочил вертлявый сержант в легком бронежилете, начал составлять протокол, с наездом расспрашивая. Раздался властный окрик начальника милиции, и сержант отлип от нас.

Когда он исчез, я продолжил. Вокруг нас суетились, толкались, но я уже не мог ждать:

– Так кто этот Батя?

– В перевязочную, – сказал начмед и потащил меня за рукав. – Забыл тебе сказать, Новиков, две вещи. Своим молчанием ты сокращаешь себе срок…

Он втащил меня в помещение, мы пропустили пустую каталку, чуть не зацепились за тахту, отброшенную к стене.

Я снова замолчал. Спорить с человеком, который получил приказ мне помочь, я не собирался. Хотя язык жгло, словно хлебнул горячего чая. Хотелось узнать как можно больше. Например, как они раскидали вдвоем такую ораву бандитов?

– А что второе?

– У тебя перелом восьмого ребра, слева, – произнёс начмед и затолкнул меня в манипуляционную.

Я не удивился. «Достал меня Пятно. Ладно. Долг платежом красен, а я верну с процентами». Я сел на кушетку, закрыл глаза, пытаясь остановить этот крутящийся мир. Странно, пока начмед не сказал про ребро, я чувствовал себя бодрячком. А тут – словно прокололи воздушный шарик, и он начал сдуваться.

– А вот и он! Перевязывай его, Мариночка, я пока займусь остальными.

Я аж дернулся. Доктор, любящая выращивать герань, пропустила в кабинет медсестру. «Да что ж за напасть такая, доктор эта. Никуда от нее не деться».

Марина начала разрывать бинты, снимая с них желтый пергамент. Девушка сияла, тараторила без остановки. На удивление, мне становилось легче.

– Я узнала, тебя Кузьма зовут. Красивое имя. Ой, какая у тебя гематома! Это кто тебя так?

– Да есть два брата-акробата.

– Ты на них жалобу подашь? – понизив голос, спросила она. Ее приятный цветочный запах сводил меня с ума. Я старался запомнить его.

– Зачем? – Мне захотелось похвастаться. – Я просто челюсть одному сломал…

– Знаю. Знаю. Этот второй солдатик, которого привезли. Ну, ты, оказывается, матерый преступник. Ой, извини…

Я скривился.

– Спасибо тебе, Кузьма. Ты на Лидию Петровну не сердись, она хороший доктор. Работа у нас такая: воспринимай все близко, и сгоришь за годик. Так, теперь подними руку. Будешь как в фильме «Мумия»… Ты ей понравился. Она любит решительных мужчин.

Я улыбнулся.

– Только ей? – спросил я с намеком.

Марина засмеялась, словно я сказал гениальную шутку. Я смотрел на девушку, и мне хотелось наброситься на нее, впиться в ее губы.

Марина, делая свою работу, болтала без умолку. Я наклонился, целясь в сочные губы. Она увернулась, засмеялась:

– Промазал!

Да, Казанова из меня не получился.

– Все, я побежала, а ты тут посиди.

Она с улыбкой отошла от меня.

– Эй, волк угрюмый, – позвала меня уже возле двери. – Жду приглашения в кино, – произнесла она и упорхнула в бушующий коридор отделения.

– Ты чего залип, дух? Я кого спрашиваю?

Я скользнул взглядом по широкому лицу Баранова. Он сидел напротив. Рыба-прилипала. Как началось все с него, так и катится. Тряхнуло на ухабе. Наш «газик» прокряхтел, но, боясь быть списанным на металлолом, работал усердно. Машина свернула с асфальтированного недоразумения, по старой памяти именуемого дорогой, и выехала на знакомую проселочную. Лесополоса, по которой я двигался ранней весной, полная грязи, теперь подсохла.

Я сидел на скамейке в кузове, пристегнутый к железному каркасу, на который натянули толстую пленку. Защита от дождя. Осадков, правда, не наблюдалось. Серые тучки бесцельно ползли по небу.

За нами на «уазике» ехала довольная морда Махлюкова. В пятнистом дождевике поверх военно-полевой формы. Полковник ржал всю дорогу. Солдатик-водитель угрюмо вцепился в баранку, периодически поглядывая на меня. Гамма эмоций на его лице менялась от жалости до страха. «Ясно. Художник человеческих пороков, полковник Махлюков рисует ему мое прошлое и будущее. Опасный дезертир, убил проводника, издевался над сослуживцем. Если бы еще принес пачку денег, то…»

– Ты чего, дух, залип?! А?!

Баранов несильно ткнул меня стволом пять сорок пять в бок. Охранник, мать его… Я только поймал нужную мысль, сияющий хвост озарения, а тут он тыкает.

– Я тебе за духа морду порву. Хочешь, проверим? – сказал я.

Баранов смотрел на меня своими голубыми глазами. Широкий, с буграми мышц. Хвастался, что бицепс у него по размеру почти как у Арни. Врал, конечно, но не сильно. Русые волосы, коротко стриженные, и это он еще считался заросшим.

– Руки короткие, – произнес он.

Я привстал, потянул кольцо наручников по железяке – как раз хватило, чтобы дойти до середины кузова.

– Но-но! Не стартуй! – без испуга, но громко произнес Баранов. – Я тебя бить не хочу!

Я отступил, плюхнулся назад. Глянул на прекрасную природу. Все оживало, мир начинал дышать полной грудью. Благодать! Кроме полковника Махлюкова, который стучал по лобовому стеклу, привлекая мое внимание. Привлек. Погрозил мне пальцем, как учительница в третьем классе.

«Как же зовут Баранова? Записывал же в журнал приема амбулаторных больных, и не раз, но хоть убей не помню. Игорь?»

– Баранов, запомни, дух остался там, в Зоне. Я знаю, что у нас в части на крепость народ проверяется очень просто – сходил в Зону или нет. Я тебе напомню: шесть дней, нигде бока не грея, я шастал по радиоактивным землям. Собак стрелял, защищая сволочь крысовскую, тащил его на себе. Даже артефакт притащил…