— Прекрасно. Так вы собираетесь рассказать мне об этом?

Два серых существа повернулись к нему своими щетинистыми колючими спинами.

— У меня есть идея, — сказал Джек. — Смотрите мне в глаза. Смотрите мне в глаза, сукины дети.

Серые существа зарычали. Одно из них двинулось вперёд, шипастая серая оболочка стала сползать с него, словно грязный дым.

Когда она растаяла, существо изменило форму. Оно стало худым светловолосым мужчиной в чёрном костюме. Мужчина шагнул к Джеку.

— У тебя есть имя? — спросил Джек.

— Да, — ответил мистер Дайн.

— Этого вам достаточно? — спросил Джек.

Он и личность по имени мистер Дайн шли по Русалочьей набережной в сторону залива. Было уже поздно; темнело. Ветер пах дождём.

Джек указал на скамейку с видом на парапет и море.

Мистер Дайн кивнул, и они сели. Мистер Дайн периодически бросал взгляды на набережную. Тень мистера Лоу следовала за ними на некотором отдалении.

— Вашему приятелю это не нравится, да? — спросил Джек.

— Нет, — сказал мистер Дайн. — Мистера Лоу внедрили сюда совсем недавно. Он не понимает нюансов этого места и вашего общества.

— А вы понимаете?

— Не то чтобы очень хорошо, — признался мистер Дайн. — Но, думаю, лучше, чем мой коллега.

Джек кивнул. Они повернулись к морю.

— Откуда вы? — спросил мистер Дайн.

— Не отсюда, — ответил Джек.

— Я это понял.

— Вы?

— Я точно пришёл не издалека, капитан, — ответил мистер Дайн.

— Это всё из-за Разлома, да?

Мистер Дайн на мгновение задумался.

— Разлом? Так вы его называете?

Джек кивнул.

— Красиво. Это название лучше нашего.

— А вы как его называете?

— То слово, которое используем мы, можно буквально перевести как «Запинка» или «Ошибка». Обычно мы назваем его «Пограничьем».

— Ладно. Здесь долгое время пролегала граница.

— Столько времени, сколько мы помним. Задача Первого Старейшины — защищать её.

— Первого Старейшины?

— Это мы.

— Угу. Торчвуд тоже должен её защищать — с этой стороны.

— Я знаю. Именно поэтому Властелина внедрили к вам. Вы — самая интересная и интригующая вещь по эту сторону границы.

— Да, но что это означает — «внедрили»?

— Мы с вами общаемся. Иногда — агрессивно.

— Я в этом не сомневаюсь. Но не сегодня, детка. Я не в настроении.

Мистер Дайн поразмыслил над замечанием Джека и засмеялся.

— Это шутка о сексе. Она содержит преднамеренную двусмысленность, которая и делает её смешной.

— Эй, я здесь всю неделю, — сказал Джек. — Не забудьте о своей официантке.

Мистер Дайн нахмурился.

— Вы имеете в виду Шизней?

— Я не знаю, кто такая Шизней, — сказал Джек.

Мистер Дайн улыбнулся и покачал головой.

— В таком случае, вы меня потеряли. Вы упомянули культурную ссылку, которая лежит за пределами моего архива данных. Хотя я уверен, что это забавно.

— Не очень. Так расскажите мне о Джеймсе, — попросил Джек.

Гвен вошла в Хаб. Её лицо было бледно и ничего не выражало. Она довольно долго и много плакала.

— Где он? — спросила она. — Я хочу его увидеть.

— Просто подожди, — сказал Джек.

— Нет, Джек. Я, твою мать, не буду просто ждать. Я хочу его увидеть. Я должна.

За спиной Джека Тошико и Оуэн сидели на своих рабочих местах, глядя на Гвен. Они оба тоже выглядели потрясёнными.

— Гвен, — сказал Джек.

— Я забыла его, Джек, — тихо произнесла Гвен. — Я просто его забыла. Всё, что связано с ним и нами двоими, просто стёрлось из моей памяти и оставило там жуткий провал. Как будто его вообще никогда не было.

— Думаю, в этом весь смысл, — сказал Джек.

— Как я могла просто забыть его? — простонала Гвен.

— Насколько я понимаю, всё дело в определённом диапазоне. Эффект маскировки, способность вливаться в общество — всё это работает только на определённом расстоянии. Сто миль или около того. Сто миль от того места, где находится Джеймс. Ты вышла за рамки этого диапазона, Гвен.

— И он просто вылетел у меня из головы? Это безумие.

— Но ты ведь знаешь, что это правда, да? — спросил Джек.

Гвен кивнула.

— Я знаю, что, как только я забыла о нём, чары разрушились. Когда я вернулась, воспоминания, чувства, всё это тоже вернулось, но они изменились. Теперь я могла видеть их такими, какими они были на самом деле. Я поняла, что всё это было ложью. — Гвен в отчаянии взглянула на Джека. — Я не люблю ложь.

— Он не знал, что лжёт, если для тебя это что-нибудь значит, — сказал Джек.

— Кто он? — спросила Гвен.

Джек грустно улыбнулся.

— Это самое худшее, знаешь? Худшее во всём этом. Он Джеймс. Он — это Джеймс. Вот только никакого Джеймса Майера не существует.

Когда Джек и Гвен вошли в конференц-зал, Джеймс встал со стула и повернулся к ним лицом.

Он подался вперёд, чтобы обнять Гвен, но она резко отшатнулась.

— Гвен? — спросил Джеймс.

— Нам нужно поговорить, Джеймс, — сказал Джек. — Нам нужно о многом поговорить, и разговор предстоит нелёгкий. Но я хочу, чтобы ты услышал это от меня.

— Я не… я ничего не понимаю… — сказал Джеймс.

— Ничего, поймёшь. Ты ничего не понимаешь, потому что был ранен. Полагаю, лучше сказать — «повреждён». Та часть тебя, которая должна включаться в чрезвычайных ситуациях и рассказывать тебе тайны, которые тебе нужно знать — ну, она сломана.

Джеймс пристально смотрел на них. Встретившись с ним взглядом, Гвен сглотнула. Один его глаз был карим, второй — голубым.

— Ты так говоришь, как будто я — машина, — сказал Джеймс.

— В общем-то, так и есть. Вроде того, — ответил Джек.

— Нет, он не машина, — решительно возразила Гвен.

— Хорошо, он из плоти и крови. Здесь ты получил настоящее человеческое тело, Джеймс. Не имитацию. Под машиной я имел в виду то, что было сконструировано.

Джеймс покачал головой. Он в отчаянии смотрел на Гвен. Та не смела встретиться с ним взглядом.

— Давайте сядем, — предложил Джек.

Джеймс медленно опустился на стул. Джек и Гвен сели с противоположной стороны стола.

Джек откашлялся.

— Вот как я это понимаю. Мне это очень терпеливо объяснили, но я всё равно не очень хорошо понимаю суть. Итак…

Он посмотрел на Гвен, потом на Джеймса.

— Кардифф — не единственное место, пролегающее над Разломом. Есть и другие места, другие миры. У нас с ними общая граница. В одном из этих мест о Границе знали всегда. Местные жители воспринимали Границу как данность. Они считали своим долгом наблюдать за ней, поддерживать там порядок, патрулировать её и те явления и людей, которые пересекали её в обоих направлениях.

— Так же, как и Торчвуд, — сказал Джеймс.

— В намного бо́льших масштабах, — сказал Джек. — Самый главный парень у них — Принц Пограничья. Это его долг и его призвание, они живут долго и относятся к своему делу очень серьёзно. Обязанности передаются из поколения в поколение, от отца к сыну. Сыновья — и дочери, конечно, тоже — они в любом случае наследники, взрослея, они овладевают необходимыми навыками для того, чтобы взять дело на себя, когда придёт их очередь. Это обучение — долгий процесс. И в качестве одного из его этапов наследников время от времени посылают жить в другие места и погружаться в жизнь тех миров, с которыми у их мира есть общая граница.

— Как культурный обмен? — насмешливо хмыкнул Джеймс.

— Я не шучу, — сказал Джек. — Им даётся форма, идеально совпадающая с обликом местного населения, и способность — врожденная способность — вливаться в общество местных жителей. Пока они находятся за границей, они не знают, кто они такие. Полагаю, благодаря этому они не могут себя выдать. Они вспоминают, кто они на самом деле, только когда приходит время возвращаться домой.

Джеймс покачал головой.

— И ты действительно поверил в это, Джек? Я-то думал, ты скептик. Это просто нонсенс.