Документы я забрал, затем с помощью «Брюса» и специальных приспособлений обработал текст и фотографии, подогнав их под свою внешность. После обучения у Сенсея поучилось почти идеально. Теперь мне по документам двадцать лет, но выгляжу примерно на семнадцать. Возраст и внешность немного не совпадали, но это несоответствие можно объяснить тем, что некоторые метисы просто молодо выглядят. В воспоминаниях заведующей, старых сотрудников (нашлись три пенсионерки) и нескольких бывших воспитанников, живших в селе, я откорректировал смутный образ маленького «корейца», связав его с моим нынешним лицом. Затем под «скрытом» зашел в сельскую школу, где сделал себе аттестат о среднем образовании – липовый, конечно, так как после 2012 года я здесь не учился. Но этот факт проверить было сложно, а живым участникам тех событий, как возможным свидетелям, пришлось добавить чуточку ложных воспоминаний. Теперь эту смесь большого количества правды и толики смутных несоответствий, мог распутать только опытный дознаватель, тогда как для его расследования нужен весомый повод, а вот его я постараюсь не создавать.
Осталось «белое пятно» в моей легенде – время жизни с сентября 2012 по октябрь 2017 года. Где я был, чем занимался? Служил ли в армии, сидел ли в тюрьме, а может быть просто бродяжничал? Нужно иметь хоть какую-то базу для объяснений. Лучше всего в этом плане подходил Казахстан, знакомая страна, понятный менталитет народа, много сложных историй с русскоязычным населением живущем практически в условиях средневековья. Дело осталось за малым: найти место, пару-тройку авторитетных казахов и придумать душещипательную историю. Ну или влезть в неё.
Земля. Россия. Поволжье. Райцентр. 06 октября 2017 года.
Сделав в селе основные дела, я переночевал в стогу колючего сена на берегу знакомого озера с лебедями. Вечером послушал песни птичек и лягушек. С огромным удовольствием поставил ментальный купол от комаров, сделал поплавушку, на берегу накопал червей, поймал несколько карасей и окуней. С помощью «Брюса» сделал костер и запек рыбу в глине. Даже Брат отметил вкус и полезность свежей рыбки, но посоветовал почиститься в медкапсуле от вредных примесей в воздухе и воде, в ответ я посетовал, что эта процедура произойдет не скоро. Надо выполнять план.
– У нас же есть план, мистер Брат? – спросил я утром своего родного бюрократа.
– Да, шеф. У нас есть план, и его надо отработать, – ответственным тоном заявил Брат.
– Только не переборщи с усердием, железяка туева.
– У меня ничего железного нет, – ответствовал Брат, – а деревянное все у тебя, Шеф.
– Ни фига себе, у Брата юмор прорезался! Шок и трепет! – поразился я.
– С кем поведешься, от того и наберешься, – последнее слово осталось за БНК.
Опомнившись от таких новостей, добрался до дороги и автостопом доехал до райцентра, где посетил паспортный стол, военкомат, ФМС и ГИБДД. Там, после доблестной борьбы с иллюзорными страхами в родном селе, и, приобретя некоторый опыт ментального воздействия на людей, я осмелел. Тем более, классовая ненависть к чиновникам и бюрократам всех мастей помогала мне преодолевать муки интеллигентской совести и решать проблемы быстро, не гнушаясь откровенными манипуляциями.
Перемещаясь под «скрытом», аккуратно выбирал и ментально обрабатывал нужных исполнителей. Подгадывал удобные моменты. Таким образом, правдами и неправдами дооформил себе все необходимые для начальной легализации документы: паспорт под двадцатилетний возраст, загранпаспорт, СНИЛС, военный билет, профессиональные водительские права, карточку в Сбербанке. Всё как бы по месту рождения в глубинке. У исполнителей создавал впечатление, что работаю в спецслужбе и специально приехал для восстановления подлинных документов. Везде где можно, внедрил смутные воспоминания о маленьком скромном русском «корейце». Даже с военным билетом повезло. У военкома в сейфе оказалась коллекция документов малоизвестных героев частных военных компаний, геройски погибших за счастье российских олигархов. Он любезно подобрал мне дело молодого сержанта, сына местной русской и неизвестного казаха. Он погиб в Сирии, после чего мать, беженка из Казахстана, умерла от инфаркта. Никого из родственников не оказалось, поэтому получить медаль «Участнику военной операции в Сирии» было некому. После небольшой душевной беседы военком дал мне личное дело на пару часов, выделил кабинет, затем оформил документы о том, что известие о гибели сержанта Димитрова было канцелярской ошибкой. Он вернулся после контузии, потерял память и признан ограниченно негодным к военной службе. В результате в архиве военкомата осталось мое личное дело сержанта запаса (ВУС – 107182Ф). Период 2014-2017 гг. был удачно закрыт. Осталось ещё два года: 2012 – 2014. Придется смотаться в Казахстан.
Сделав с утра все свои дела в райцентре, со спокойной душой сидел на скамеечке, в симпатичном скверике за кинотеатром. Перебрал и тщательно рассмотрел бюрократическое подтверждение появления на Земле «нового человека». Полюбовался, как изящно «Брюс» обработал новые документы: для полной достоверности немного состарил, добавил потертости, замасленности, налепил грязных пятен. Ещё чуть-чуть докрасил печати и добавил специальные метки «доверенного» человека (Брат раскопал инфу в Интернете). Теперь даже параноики – эфэсбешники не смогут найти признаки подделки. Подлинность на высшем уровне. Кстати, необходимую информацию о «новом человеке» Брат внес в доступные базы данных всех госслужб. Основные документы положил в карманы куртки, остальные спрятал в рюкзак. Главное – у меня был военный билет сержанта спецназа, награжденного медалью и демобилизованного по ранению. Специально проверил на вокзальной милиции – работает безотказно. Бинго!
Я с наслаждением потягивал содержимое своего «космического тормозка», так как попытка пообедать в кафе закончилась предупреждением Брата: «эту еду употреблять нельзя! В ней большая доза ядовитых веществ и вредных бактерий!» Пришлось опять открывать «домашнее» питание, хотя оно уже изрядно поднадоело.
«Солнечный круг, небо вокруг, это рисунок мальчишки», – мурлыкал я старую детскую песенку. Погода с утра была великолепной, да и настроение от хорошего результата было отличное и хотелось петь. «Ну, а что, неплохой мальчишка получился, – с гордостью подумал я. – Пусть прототипу удача улыбнется, если он жив остался. А если погиб, пусть земля ему пухом будет». Я машинально перекрестился.
Достал из рюкзака еще один, синтезированный на Форпосте (ФП), «инопаёк», так я с двойным смыслом переиначил название сухпайка, сократив сложное словосочетание «индивидуальный паёк». Вот тоже мне, борюсь со стойким стереотипом мышления. Играюсь словами. Покрутил его в руках, думая о возможности массового производства такого товара в России. Удобно ведь – коробочка сигаретного размера, две разделяемые секции: полужидкая паста и тоник. Из торца легко вытаскивается «соска». Пить легко и приятно – как мамкину грудь сосать. Несмотря на космическое происхождение еды, вид у неё вполне современный для Земли. И вообще нормальная картинка – сидит молодой парень с рюкзаком и пьет сок.
Вот сижу и «балдю». Несмотря на осень, всё еще жарко. В скверике по-домашнему уютно. Заметно, что ухаживают за ним с любовью, несмотря на вездесущую пыль. Небольшие деревья, ровненькие ряды постриженных кустиков, три симпатичных клумбы с уже осенними цветами и декоративной капустой. Удобные скамеечки стоят в тени от деревьев.
Я слегка затосковал, вспомнив прошлое: «Уже октябрь, а тепло. Даже арбузик ещё можно было бы купить, а то за делами, любимой вкусности не попробую, потом поздно будет». Слюни потекли ручьем, и я стал собираться идти на поиски местной «ягоды». По ходу мелькнула мысль: «машину надо добывать, и желательно у каких-нибудь проходимцев. Слишком долго без проблем кручусь, скоро кто-нибудь подпортит аппетит». Тут же тишину скверика разрушил крякающий звук автомобильного клаксона крутой машины. Я поморщился: «Накаркал».
Подняв голову, без особого удивления увидел у входа в скверик черный «Крузак» (Toyota Land Cruiser 200). «Вот так, – рассмотрев «гостей», подумал я, – помянешь черта, он сразу же и появится». Два «джигита», одетых в необычный льняной «камуфляж», важно и неторопливо шествовали в мою сторону. Из машины выглядывал еще один «сын гор». «Эй, парень, ты нам нужен, – бесцеремонно и властно произнес старший, – пошли в машину».
