По документам они все пропали. Может быть, сбежали, может их похитили. Или они погибли на рыбалке, пытаясь получше покормить младших … Её заявления в милицию принимали, формально проверяли, аккуратно писали справки и сразу же их подшивали в дела. Пропали без вести. Через некоторое время сами дела закрывали. Шито – крыто. Искать было некого и некому.

Перед окраиной села запустил самый экономный маскировочный режим «скрыта». Добрался до детского дома, нашел заведующую, покопался в её памяти и усыпил. «Да, удачно я зашел в эту богадельню», – сказал сам себе и с гадостным чувством «дежавю», стал нагло копаться в сейфе этой старой гнилой карги. Там лежали деньги, драгоценности, стопка старых и более новых свидетельств о рождении, паспортов и аттестатов. В отдельном ящике хранились копии милицейских заключений о том, что эти молодые мальчишки и девчонки пропали без вести. В действительности же, она, по сути, продала их. Под давлением местной мафии, конечно, но не сильно брыкаясь. Только изо всех сил прикрывалась и оправдываясь. Выбирала тех, у кого не было родных. Тех, кого никто не станет искать. «Старушку лечить смысла нет, сама себя на вечные пытки обрекла, дура старая. Вот только зачем её было столько денег хапать? Для кого собирала? Не для детей же?» – думал я, брезгливо заботливо очищая сейф для возможного преемника старой заведующей. Деньги, ценности и документы прибрал в «схрон», вдруг найдется кто-нибудь из «потеряшек».

Казахстан. Западно-Казахстанская область. Дарьинск. Апрель 1988 года

Картинка-ассоциация из прошлого

Оперативный сотрудник УКГБ по Западно-Казахстанской области ехал на потрепанном УАЗе по расхлябанной после дождя дороге из Дарьинска в Уральск. Было ещё светло, так что до темноты он успевал доехать до города. Настроение было паршивое, служебная командировка превратилась в фарс, никого из своих людей он не нашел, как будто все попрятались. Вот и возвращался молодой чекист «несолоно хлебавши», ожидая от начальства очередной разборки. Остановился по острой нужде на относительно сухом съезде в хуторок из нескольких полуразрушенных саманных домиков. Вылез из машины, сделал своё «мокрое дело», размял ноги и неожиданно услышал детский плач. Он доносился из крайней, малозаметной землянки с трубой от буржуйки.

Офицер взял из машины фонарик и обошел странное жилище. Оно было одновременно похоже на саманный сарай и землянку. На небольшом холмике была вырыта яма, вокруг неё выложены саманные стены, сверху односкатная крыша из камышитовых плит, закрытых брезентом с выцветшей камуфляжной расцветкой. – «Похоже на укрытие для военной техники или большую армейскую палатку», – подумал оперативник. Всё это сооружение было дополнительно забросано камышитовыми плитами.

Узкая, оббитая одеялами дверь была приоткрыта. Молодой парень еле втиснулся в помещение и отшатнулся от трупной вони. Только пронзительный звук душераздирающего детского плача заставил тщательно осмотреть помещение. И при свете фонаря он увидел, что на топчане, заваленном цветастыми тряпками, сидит труп пожилой цыганки, двумя руками сжимающий огромный ком цветных одеял, из которого торчит голова годовалого ребенка и истошно орет.

Не растерявшись, офицер с трудом высвободил этот вонючий кулек из окоченевших рук, и, кашляя от тошнотворного запаха, понес его в свою теплую машину. Выкинул одеяла, попытался напоить и обмыть ребенка теплым чаем из термоса. Затем вытер его чистой ветошью, закутал в своё бельё и старый полушубок, лежавший в багажнике «на всякий случай».

Пеленая мальчишку, оперативник, поглядывал на смуглое, как у Маугли, худое тельце, и с мистическим ужасом думал: «И как только он смог выжить при таком холоде? Ведь больше суток на мертвом теле лежал. Да и я случайно остановился. Везунчик, однако». Закончив, он сел в машину и вернулся в Дарьинск, где сообщил участковому о неожиданной находке и отдал ребенка в надежные руки дежурной медсестры местной больнички.

Через два месяца, по странному стечению обстоятельств, этот офицер с женой, у которых восемь лет не было детей, забрали этого найденыша из Уральского дома малютки и усыновили. Верный своим привычкам молодой чекист через участкового постарался выяснить судьбу семьи мальчика. И вот что он узнал: рядом с Дарьинском около года назад останавливался цыганский табор, но через пару месяцев откочевал в неизвестном направлении. А на ферме одного из местных казачков осталась цыганская семья по фамилии Ивановы: муж, жена, бабушка и шесть мальчишек от трех до четырнадцати лет. Там же родился и ещё один сын. Назвали его Раджем. Участковый выяснил, что незадолго до события бабушка прятала мальчика, кормила его хлебом и поила водой, сколько смогла. Потом умерла. Тот лежал несколько суток на трупе, смог выжить и оказался настолько везучим, что его нашел и спас смелый человек, причем не из местных. Остальная семья пропала без вести. А местные жители молчат, словно «воды в рот набрали».

Усыновленный мальчик долго вел себя как настоящий Маугли, несколько лет был здорово не в себе, но постепенно оттаял. Тем не менее он всю жизнь любил пить «белую воду» и есть «просто хлеб». Через тридцать лет он, уже как настоящий взрослый Маугли, создал свою семью, родил сына и практически забыл о своих приемных родителях. Мавр сделал своё дело …

Прототип нашелся на удивление быстро. Сходство с моим теперешним телом было невероятным, а обстоятельства короткой жизни изумляли. «Мистика, да и только», – привычно поудивлялся я очередным чудесам.

Жизнь – легенда Сан Дмита (Саоша)

Выдержка из Протокола БНК «Брат»

Александр Кимович Димитров, родился 29 сентября 1997 года, в Н-ской области. В недельном возрасте ночью его подкинули в роддом райцентра. В неуклюже смотанном кульке из простыни и одеяла лежал новорожденный мальчик. В полиэтиленовом пакете записка с датой рождения и именем – Александр. Также были указаны: имя матери – Анна, отца – Ким, фамилия – Димитров. Вес ребенка составил два килограмма, тело смугловатое, волосы черные, глаза раскосые. Младенец истощен и измучен плачем – несколько дней ничего не пил и не ел. После недельной реабилитации был передан в дом малютки, где на него оформили свидетельство о рождении. Еще через год мальчика передали в ясельную группу детского дома.

Местные кумушки выдвигали версию, что ребенка нагуляла Валька Попова. Она жила одна после смерти родителей. С родней не ладила. Её видели в степи, где летом на бахчах работала семья «корейцев», хотя никто не знал их истинной национальности. Один из них, пожилой хромой азиат со шрамами на коротко стриженой голове, несколько раз провожал девушку до центра села. Никто и подумать не мог, что мрачный калека мог заделать молодой девке ребенка. Осенью 1997 года Валька уехала из села, и по слухам вышла замуж за иностранца. Обо всей этой грустной истории быстро забыли.

Так, маленький и незаметный Саша Димитров прожил в детском доме пятнадцать лет, до осени 2012 года. Каждое лето, он, по «разрешению» заведующей, работал в степи у так называемых родственников. Привозили его в детский дом осенью, после дня рождения, загорелого до черноты, худого и замученного. После трудового лета он отчаянно успешно учился в школе. Среди сверстников Ким, так звучало его прозвище, отличался незаметностью. Вроде он есть, но в тоже время его было трудно найти. Говорили про него: «тихушник, сам себе на уме, не от мира сего». Тем не менее, его репутация среди детдомовцев и местной шпаны была на самом высоком уровне. По неявным слухам он был очень сильным и хорошо обученным бойцом, типа ниндзя. По его словам, летом в степи сына обучал отец. Никто не ссорился с ним, но разруливать сложные конфликты часто звали его. В 2011 году он сам получил паспорт, а в 2012-м свидетельство о восьмилетнем образовании.

Потом прошел слух, что отца Кима убили. Через пару месяцев после этого известия мальчишка пропал. Заведующая написала заявление в милицию. Там быстро написали несколько справок и закрыли дело. В заключении было написано, что, согласно показаниям свидетелей – приятелей из детского дома, подросток сбежал мстить за отца. При этом все документы остались у заведующей.