В конце года Гарри снова предстал перед Дамблдором в той традиции, которая заставляла Гарри чувствовать себя неловко, но также позволяла все объяснить; они обсуждали то, что произошло, что Волан-де-Морт, вероятно, предпримет дальше, и что ему нужно сделать этим летом.

— Есть еще одна вещь, — с ноткой твердости в голосе сказал ему Дамблдор. — Одно взаимоотношение, которое необходимо исправить.

— Какое, профессор? — спросил Гарри. — Рон и я…

— Нет, я говорю о Северусе, — прервал его Дамблдор, скрестив пальцы. — Вы видели воспоминания, непредназначенные для вас, и это положило конец вашим урокам окклюменции.

— Да, сэр, — признался Гарри. — Я знаю, что не должен был это делать, но он был настолько резок… и я действительно хотел знать…

— Ну, цена этого выбора в том, что он прекратил уроки с вами, а это те уроки, которые вы должны усвоить, если хотите победить Волан-де-Морта, — жестко указал ему Дамблдор.

— Я могу попытаться извиниться, — предложил Гарри, но они оба слышали, насколько бесполезным было это предложение.

— У меня другая идея, — сказал Дамблдор, кладя на стол нечто, похожее на обычную школьную дисциплинарную трость.

— Что это? — спросил Гарри, зная ответ. Внутри у него всё похолодело.

— Вы возьмете эту трость и отдадите ее профессору Снейпу, попросив его наказать вас за то, что вы сделали с моего разрешения, — приказал Дамблдор, пристально смотря на Гарри.

— Я не могу это сделать, профессор! — ахнул Гарри. — Он убьет меня!

— Вы действительно этого боитесь, Гарри? — спросил Дамблдор, откидываясь на спинку стула. — Или вы не можете заставить себя смириться перед человеком, которого вы обидели?

— Этот человек издевается надо мной на каждом шагу! — запротестовал Гарри. — Что он сделает с разрешением на порку от вас?

— Я просил вас доверять мне, Гарри, много раз, когда у вас действительно не было причин делать это, — Дамблдор выглядел печальным, когда признал это, но продолжил: — И есть маленький факт, что вы действительно заслуживаете порку еще с вашей первой недели в школе, когда вы летали на метле без разрешения.

— Вы знали об этом? — Гарри чуть не рассмеялся.

— Конечно.

— Если я должен быть наказан, разве вы не можете это сделать? Или, даже, профессор Макгонагалл? — спросил Гарри, надеясь, что его голос звучит мужественно, а не панически.

— Это должен быть профессор Снейп, — твердо ответил Дамблдор. — И это должно произойти сегодня вечером. Это необходимо вам обоим. Я ожидаю, что вы сейчас отнесете ему трость. Думаю, он в своем кабинете. После, я хочу, чтобы вы вернули мне трость.

— Меня никогда раньше не пороли, — признался Гарри, с трепетом беря трость со стола. — Плохо обращались, но никогда не пороли.

— Не бойтесь, — заверил его Дамблдор. — Эта трость, разумеется, зачарована. Она нанесет справедливое наказание, хотя и немногие знают этот предел. Итак, если мнение профессора Снейпа превысит то, что предписала трость, вы не почувствуете боли. Однако на вашем месте я бы немного покричал, чтобы он не расстраивался.

— Я сделаю это, — пообещал Гарри, поворачиваясь к двери. — Но это самое трудное, о чем вы просили.

— Я знаю, — просто ответил Дамблдор. — Вы должны верить, что это необходимо.

Гарри медленно направился к кабинету профессора Снейпа, пытаясь придумать, что он может сказать, чтобы сделать это менее неловким и смущающим. По мере того, как кабинет становился все ближе, он решил, что правда — единственное, что может сработать. Скрывая трость в складках своей мантии от группы младшекурсников, которые прошли мимо, он подошел к двери и постучал. Он почти начал надеяться, что Снейпа там нет, но услышал раздраженный голос:

— Войдите.

Сглотнув, Гарри вошел в кабинет.

— Зачем вы здесь? — с презрением в голосе спросил Снейп.

— Меня прислал профессор Дамблдор, — стараясь говорить спокойно, ответил Гарри.

— Проходите, — приказал Снейп. — Хотя толку от этого не будет. Вы не добьетесь большого успеха, как и Дамблдор, пытавшийся убедить меня продолжить ваши уроки окклюменции.

— Я здесь не для этого, профессор, — ответил Гарри, глубоко вздохнув и собрав все свое мужество. — Я здесь для того, чтобы вы наказали меня за то, что я заглянул в ваши воспоминания.

— Наказал вас? — недоверчиво повторил Снейп.

— Да, — признался Гарри, решив выложить все начистоту. — Дамблдор прислал меня с этой тростью, — он положил ее на стол Снейпа.

— Дамблдор разрешил мне вас выпороть? — не веря, спросил Снейп. — Очень редко он разрешает телесные наказания. И почему просмотр моих воспоминаний оправдывает такое наказание, когда это довольно неинтересная запись в вашем очень длинном списке проступков?

— Он сказал, что это то, что необходимо нам обоим, — смущаясь, объяснил Гарри. — Я думаю, это самое заветное ваше желание, профессор.

— Вы слишком дерзки для мальчика, чья задница собирается быть в моей власти, — сказал Снейп. Он медленно и осознанно поднял трость.

Желудок Гарри сжался так сильно, что он испугался, как бы его не стошнило, и понял, что не может поднять глаза. Хоть он и чувствовал себя виноватым за то, что сделал, он не мог сказать об этом Снейпу. И хоть с ним плохо обращались, и он получал свою порцию тумаков и подзатыльников от Дурслей, это было совсем другое дело. Смотря, как Снейп убирает чернильницу, перья и кусочки пергамента, он не думал, что может ожидать милосердия от Снейпа.

— Снимите мантию и наклонитесь над столом, — слова тяжело повисли в воздухе, а в животе Гарри зацвел страх. Он неуклюже повиновался: снял мантию и наклонился над столом. Щеки вспыхнули от смущения, он не мог поверить, что Дамблдор приказал это сделать. Смущение заставило сжаться, и в то же время он боялся боли. Он хотел доверять чарам, о которых говорил Дамблдор, но не был уверен, что не заслужил сурового наказания за то, что совершил.

— Даже ваш отец не заслужил порку, когда учился в Хогвартсе, — усмехнулся Снейп. — А вы видели, как он себя вел.

Гарри сглотнул, но не ответил. Он видел своего отца, и Снейп заслуживал возможность сказать это без противоречий.

— Ну, вы и раньше говорили, что я особенный, — попытался пошутить Гарри, но понял, что склоняясь над столом с поднятой для наказания задницей — не самая лучшая позиция.

— На самом деле, насколько мне известно, те немногие студенты, которых высекли во время директорства Дамблдора, заслуживали исключения, но им предложили трость, как альтернативу, из-за некоторых смягчающих обстоятельств. Я удивлен, что Дамблдор счел это необходимым из-за вашей маленькой неосторожности.

— Думаю, он решил, что это нарушение, — сказал Гарри.

— А что думаете вы?

— Я не должен был это делать, — признался Гарри, но больше ничего не сказал; он не мог заставить себя признать, что нарушил закон, и не знал, сколько он заплатит за знания, которые увидел. Он чувствовал, что Снейп ждет признания или хотя бы извинений, но Гарри не мог этого сделать. Даже если бы это спасло его задницу.

— Что же, если я собираюсь исполнить свое «самое заветное желание» с разрешения Дамблдора, как вы говорите, то я сделаю это основательно, — угрожающе произнес Снейп. — Надеюсь, вы знаете, свою… эм… позицию по этому вопросу?

— Да, сэр, — стараясь говорить спокойно, ответил Гарри. — Сколько вы дадите мне?

— Столько, сколько потребуется, Поттер. Почему бы вам не отсчитывать?

Снейп похлопал по заду, прицелился и нанес первый удар. Гарри услышал хлопок, но в первую секунду не ощутил боли, однако потом он почувствовал боль, и невольный вскрик сорвался с его губ. Он чуть не забыл сказать «один». Еще удар – «два», а потом еще – «три». На «четыре» число сорвалось почти в рыдание. Слезы покатились в «пять» и Гарри едва смог сказать «шесть». Еще несколько ударов посыпались дождем, и хоть Гарри и чувствовал их, но они не причиняли боль. Он считал, все еще рыдая, но испытывая облегчение от того, что трость предписала только шесть ударов. Он не мог представить боль, если бы чувствовал их все. Внезапно удары прекратились, и Снейп резко отвернулся. Рыдания Гарри перешли во всхлипывания, которые он отчаянно пытался остановить.