– Ну-с, я готова.

Александр, вроде бы и привыкший к вниманию, едва заметно сдулся. Словно ища поддержки, глянул на Раду, но та опустила голову. Не найдя понимания, набрал в легкие побольше воздуха и начал повествование:

– Помните, в ресторане. Все началось именно там, – пустился он в объяснения. – Хотя нет, – замотав головой, исправил сам себя. – Это началось гораздо раньше…

***

Три, четыре, десять минут, полчаса, время как будто остановилось. Александр рассказывал и рассказывал свою бредовую историю. Дарье уже начало казаться, что его объяснения навечно останутся в памяти и скоро она сама станет такой же безумной.

– Знаешь, Саша, вот от кого, а от тебя такой ерунды я не ждала, – с силой произнесла она. – Но…, – прикрыла на мгновение глаза. – Нет, я даже на секунду не могу предположить, что это правда. Слишком…даже для меня.

– К сожалению, это правда! – с чувством возразил он.

Первоцвет, покачав головой, отвернулась.

– И что дальше? – едва слышно спросила Рада.

– Ничего, – ответил Вольный. – Иди домой.

– Но…

– Даже не думай, – повысил он голос. – Я позволил провести инициацию, потому что от нее зависела моя жизнь. Но больше такого никогда не повторится.

– Но, Саша, – вскинулась девушка. – Ты же сам сказал, что носитель просил не расставаться.

Поморщившись на панибратском «Саша», Дарья повернулась к говорившим, с огромным желанием разбить что-нибудь об их головы, но не успела. Вольный разобрался с ситуацией самостоятельно.

– Во–первых, для вас, Рада Алексеевна, я – Александр Николаевич, во–вторых, если кто–то и придет, я вам обязательно сообщу.

– Но как?! – открыла рот девка.

– Идите домой, Рада.

– Да вы не понимаете!

– Не стоит.

Любимова вспыхнула, но удержалась от дальнейшего спора. Одевшись, забрала из протянутой ладони связку и отперла замок. На миг остановилась у порога, но, так и не обернувшись, вышла в коридор.

***

Рада брела по городу и слушала ветер, что завывал в трубах, свистел в форточках домов. Гремел железом на крышах, танцевал на асфальте с мятыми бумажками и пел с птицами в кронах деревьев.

Вечер наступил внезапно. Вроде бы еще недавно она только проснулась, только-только сбежала от Ремизова, притащилась на квартиру к Вольному. И на тебе, странная инициация, слизавшая часы, словно корова траву.

В скверах и кафе отдыхали люди. Призывно горели неоновые огни вывесок, завлекая посетителей выложить деньги именно в их заведении. Из кинотеатра толпой выходила молодежь, жарко обсуждая просмотренный фильм. Глядя на ровесников, Рада ощущала себя древней старухой, десятки лет, коптившей небо.

Любимова не спешила. Пусть в квартире Максима и ждали с нетерпением, она не хотела встречи. Потому и шла, считая шаги, осознанно сдерживая желание побежать. Так на автомате и добралась до дома. Словно в тумане преодолела пять этажей и неожиданно нос к носу столкнулась с отцом. Родственник стоял рядом с дверью, подпирая плечом косяк.

– Папа?! Привет!!! – воскликнула Рада. – Ты откуда здесь? Почему не позвонил?

Отец загадочно улыбнулся.

– Решил сделать сюрприз. Может, зайдем в дом?

– Да, да, конечно, проходи, – засуетилась она.

Растягивая губы в улыбке, открыла дверь. Вопросительно посмотрела на отца, он галантно пропустил дочь вперед. Недоуменно пожав плечами, прошла внутрь. Не оборачиваясь, разулась и, бросив сумочку на трюмо, потопала в комнату.

Внезапно кто-то грубо схватил ее за воротник. Рывок, и Рада полетела в распахнутую дверь кухни. Ударившись о холодильник, на миг ослепла. Когда зрение восстановилось, Любимова постаралась встать. Только вот ноги не слушались, а голова отзывалась болью на любое движение. Опираясь все на тот же холодильник, кое-как поднялась, с трудом повернулась к двери.

Отец стоял напротив, по-птичьи склонив голову, и пристально смотрел на нее.

– Решил сделать сюрприз. Может, зайдем в дом? – он мерзко заухмылялся. – Мы зашли в дом, милая. Теперь повеселимся.

Вдруг тело родственника пронзила крупная дрожь, заставляя наклоняться вперед. Ткань рубахи затрещала, превращаясь в лохмотья. Рывок – отец распрямился, на глазах испуганной дочери он отращивал себе дополнительную пару рук. Кисть развернулась, щелкнули друг о друга острые когти. Неведомое создание, в которое вдруг превратился родной человек, любовно оглядело новообретенный маникюр.

От шока Рада плохо соображало, но тело самостоятельно отодвигалось, как можно дальше от монструозного родственника. Недолго – размер кухни не позволял пятиться бесконечно. А отец приближался.

– Папочка? – пискнула Рада.

– Почти, – зловеще усмехнулся тот. – Не бойся, маленькая, я тебя не обижу.

Его лицо заострилось, глаза приобрели округлую форму, мужчина не шел, подпрыгивал, странно оттопыривая зад, словно неведомая птица. Не хватало крыльев, а так образ был полным.

Словно в насмешку, он выпустил из-за спины крылья.

– Так лучше, не находишь? – спросил он.

– Черт, что происходит?! – заорала Любимова.

– Папулечка, ты где? Папочка, что происходит? Что происходит?! – пародировал отец, глумливо, улыбаясь. – Ничего. Я здесь. Здесь. Только присмотрись, милая.

Рада прыгнула. Со всей возможной скоростью сорвалась с места, подныривая под крыльями. Кафель скользил – она упала на колени. Уже на четвереньках поползла прочь из квартиры. Вожделенная дверь была почти рядом, когда ее вновь схватили и впечатали лицом в стену.

– Папааа! – подавилась Любимова кровью.

– Нее. Вы зовете нас по-другому.

– Что ты хочешь?! – Рада забилась, пытаясь освободиться.

– А ты догадайся! – монстр больно дернул за волосы.

– Тварь!

– Ну да, именно так вы нас и называете, – он развернул Любимову к себе лицом, держа одной рукой за горло, двумя прижимая запястья к стене.

– А сейчас мы с тобой поиграем, доченька.

Коготь вонзился в плечо. Рада закричала.

– Так и знал, что тебе понравится, – морда чудовища просто лучилась от удовольствия. – Повторим?

– Отпусти! Прошу! Смилуйся! – заверещала Рада, но тут же взвыла, получив еще удар.

– Тю! Слабачка! Это только начало, я совсем еще не наигрался.

Монстр опять пырнул ногтями, и новый вопль боли огласил помещение.

– То ли еще будет! – веселился мучитель. – То ли еще будет.

***

– Ушла, – не глядя на невесту, подтвердил Александр.

– Пусть катится, – Дарья захлопнула входную дверь. – Давно пора, итак, загостилась что–то.

– Возможно, я не прав, выгнав Любимову?

– Что! – возмутилась Первоцвет. – Да я видеть ее не могу!

– Понимаю. Вот только в одном она права, носитель просил, чтобы мы не разлучались, – напомнил мужчина.

– Я помню наше соглашение, Саш, – устало проговорила Дарья. – Я понимаю, захотелось экзотики, но хватит уже нести этот бред. Я, правда, больше не нуждаюсь в продолжение шоу.

– Дорогая, перестань. Я же все рассказал. Почему ты не хочешь мне поверить?

– Ты меня оскорбил Вольный, очень сильно оскорбил, – Первоцвет поморщилась, как от зубной боли. – И продолжаешь бередить рану. Может, довольно? Не переходи границу, мы, итак, очень близко подошли к черте, после которой нашей семьи может и не стать. Понимаешь?

Но Александр, будто не понимая, продолжал талдычить одно и то же.

– Может, все-таки надо было ее остановить? Гембел просил подождать, к нам должны прийти.

– Сашка, хватит!!! Остынь!

– Ведь не зря же носитель просил. А если…

– Что, мне теперь ее и в квартире терпеть?! – в возмущении Дарья уставилась на мужчину. – Кто бы там ни шел, пусть идут. Найдут Радку у себя, нас здесь. В чем проблема-то?!

– Вдруг с ней что-то случится!

– Какая разница!!! – взревела Первоцвет. – Ничего с твоей Любимовой не случится! Я понимаю, понравилось, но не надо так явно это показывать.

Дарью трясло. Еще чуть-чуть и она бы бросилась на Вольного с кулаками. Ссору остановил стук в дверь