В великом и славном городе Терте в очередной раз наступило самое счастливое утро каждого года. Накануне окончился самый страшный сезон того места: кончились смрадные ливни, и теперь счастливые горожане наконец-то могли дышать привычным терпким воздухом безумно живой столицы. Вновь на улицах появилась вечная беспорядочная толпа, спешащая по своим делам, и в их суровых лицах нет-нет да проскакивала мимолетная легкая улыбка. Город словно проснулся от болезненной спячки, и долгожданные лучи утреннего солнца как будто присоединись к всеобщему празднику, блистая в окнах необыкновенно ярко.

  Из одной из несчетных питейных Терта вышли два человека и встали у входа. Один был одет в белую мантию целителя, украшенный блаженной усталой улыбкой на всю ширину лица, а другой был в оранжевом одеянии мага стихий, с серым плащом на плечах, и шел, опираясь на плечо первого. Свет больно резал глаза второго заклинателя, из его рта разило выпивкой. Лекарь всеми силами возвращал друга к жизни, с каждой минутой в нем пьяность сменялась обычной усталостью, и скоро он смог стоять самостоятельно. Затем из кабака вышел другой человек, весь грязный, в мятой и выцветшей одежде, с постоянно дергающимися в разные стороны глазами. Маги тут же обратились к нему с восторженными голосами:

  - Благодарим Вас за выступление! Это были волшебные стихи, Вы так украсили эту ночь, как никто бы не смог! Спасибо, спасибо!

  Вышедший лишь усмехнулся и ответил:

  - Нет нужды благодарить поэта.

  Моей судьбы уж таковой приказ:

  Век страдать за правдивость сюжета

  И тешить слабость людей напоказ.

  - И все же это было чудесно! - не согласился человек в белом. - А что Вы собираетесь делать теперь?

  - Я направлюсь в город Незнакомца,

  Давно стремлюсь к нему туда.

  А вы не забывайте стихотворца,

  До новой встречи, господа!

  - Счастливой дороги!

  Стоило Безумному Поэту скрыться из виду, как маг в белом шепнул на ухо товарищу:

  - А о чем он вообще читал стихи?

  - Ты думаешь, я помню?

  - Логично.

  Воцарилось недолгое молчание, которое прервал целитель:

  - Так ты сейчас увлекся религией древней империи?

  - Да, немного.

  Первый маг тут же изобразил ехидство на лице, которому бы позавидовал сам лорд Арчиско.

  - И что, теперь ты будешь ждать, пока Трижды Предатель не подвергнется суду, после чего в мир придет Спаситель, а вместе с ним - Губитель, и начнется...

  - Успокойся, - ответил плащеносец, закрываясь рукой от солнца. - Нет, конечно. Просто мне любопытны те идеи и та мудрость, которую заложили в свои тексты древние жрецы.

  - Мудрость, говоришь. Да, что-то все вы, кто на Хабитум плавал, так или иначе этим увлекаетесь.

  - Что поделать, местные там в этом плане бывают очень убедительными.

  - Поберегись. Как бы то ни было, мне надо уже работать. У моей знакомой опять сын лихорадит, просит о помощи.

  - У тебя не возникает чувства, что он постоянно болеет только чтобы ты к ней почаще заходил?

  - А как же, - сказал целитель игриво и подмигнул, а затем продолжил серьезно: - Но болеет он по-настоящему, так что я все же пошел. Увидимся!

  - Успехов.

  Маги распрощались и разошлись в разные стороны. Плащеносец решил прогуляться по городу, с каждым шагом получая небольшой прилив сил, и уже через четверть часа он полной и распрямленной грудью вдыхал чудные ароматы строек, свалок и выпечки. Среди улиц между разнообразными по стоимости и сохранности трех- и четырехэтажных зданий он ловко маневрировал от толпы, что двигалась по своим путям с неуклонностью потока воды в речном русле. Внутренняя сила столицы проснулась, уличные торговцы вновь принялись осаждать прохожих как стая мошкары, и только мантия мага немного спасала человека в сером плаще от их назойливых предложений. Он не видел цели в своем путешествии по каменным лабиринтам, просто наслаждаясь одиноким выходным, свободным от напоминаний о сложностях жизни, и ни пыль в воздухе, ни неумолимый гул толпы не могли испортить ему настроение. Вскоре его живот звучно напомнил ему, что ночью он мало ел, так что он решил остановиться и зайти в трактир перекусить. Он заметил на другой стороне улицы подходящее заведение и собрался перейти, но посреди улицы промчался отряд всадников, глядя на которых он случайно перевел взгляд на стену соседнего от трактира здания. Там на лавке сидел старик в рваной старой одежде, поджимавший перевязанную тряпками руку к груди. Он был очень худощав, его кости просвечивались через полупрозрачную кожу, а живот сильно вздулся от долгого голодания. На лице того человека было выражение то ли готового к рыданиям, то ли к рвоте. Кожа его лица в некоторых местах пятнами была бледнее, чем в других, и весь этот удручающий вид казался плащеносцу странно знакомым. Вдруг он понял, кого ему это напомнило, и его сердце забилось в тревоге. Он тут же подошел к старику и обратился на наречии людей Хабитума:

  - Это ты, жрец?

  Старик испугался и затараторил на чистом имперском:

  - Ваша мудрость, чем я не угодил?

  - Извини, - перешел на его язык маг. - Что с тобой? Ты совсем плох.

  - Не беспокойтесь, Ваша мудрость, молю! Я не первый день брожу по земле, и достаточно повидал. Может, не надо, а? Я уже слаб...

  - Старик, успокойся. Что с твоей рукой? - говорил он, подсаживаясь нему.

  - Да сломал ее на днях, пытался подработать хоть каких-то грошей на стройке. Но я уже слаб, плоть моя не та.