Не успел по лесу сделать и двадцати шагов, как за спиной послышалось:

   - Откуда тело?

   - Из села, вестимо, - не задумываясь, ответил я, кидая Моркула в мох.

   Развернулся, тьфу ты, леший, а голос как у Кузьмы. Ярит скромно стоял возле березы, облокотившись на посох, льстиво улыбаясь, как пес при виде поросячьего окорока.

   - Неужто ли мне подарочек. Ой, спасибо, не ожидал, - я лишь раз моргнул, а старик стоял в шаге от меня.

   - Э нет, я дары только в жидком виде приношу, - старческие глаза зажглись желтым, - в смысле пивом, бражкой. Если здоровека в жертву пренесу, то вместо доброго старичка по лесу будет шастать огромное волосатое чудище. Проблем не оберешься.

   - И ладно, - старикан тяжело вздохнул, развернулся и пошел за кусты, - к полуночи не забудь, - раздалось уже издалека.

   - Как же тут забудешь, - взваливая молотобойца на плечо, пробубнил я.

   До самого озера Моркул так и не очнулся.

   К моему счастью вызывать подводную бестию не пришлось, Кваркуша удобно расположилась на вязанке камышей, одна рука за голову другой прикрывает необъятную грудь, зелёные волосы стелятся по воде аки на ветру, рыбья часть, дабы не портить вид, спрятана под водой.

   - Мишенька, - звонко защебетала она, - никак ли ты мне забаву принес. Ой, спасибо. Не ожидала. Какой большой, крепкий. Ну что же ты его лик прячешь, покажи быстрее сокола ясного.

   Моркул замычал, я, недовольно морщась, скинул тело на землю, да так неудачно, что прям головой об дерево. Пленник заткнулся.

   - Что же ты так не бережно-то с моим милым? - недовольно заголосила русалка.

   - Вы вообще опухли? Я вам что, слуга аль прихвостень. То леший лезет, то ты, - я не говорил, я рычал, растопыривая пальцы с когтями, - зови утопленницу.

   - Вот еще, - русалка соскользнула в воду, круги по водной глади еще не разошлись, как голова стервозной водоплавающей показалась на поверхности, - то Кузька с Тимохой мужиком каким-то воду мутят, при этом орут, чтобы я вернула девку, то ты тут... А мне может личную жизнь устраивать надо.

   - Во, меняю, - я пнул Моркула ногой, - на Аньку. Только через два дня вернешь мужика.

   - Ох, и не честно, девку навсегда забираешь, а мужика через два дня отдавать, - начала торговаться водяная нечисть.

   Нет у меня времени в игры играть, ладно будем по-плохому.

   - Я ведь не ленивый могу домой сходить да травку нужную принести, до весны чесаться будешь, - ласково, аки дед с внучкой, заговорил я.

   Конечно, отчаянный шаг, а иначе до утра торговаться будем.

   - И не надо меня пугать, - не успела договорить русалка, как из воды показалась Анька.

   Подтащив Моркула к воде, сдернул мешок, мужик, ничего не понимая, заморгал, утопленница встрепенулась, подняла светлые очи, кинулась к любимому. Сопротивляться Моргул не стал, на поцелуй ответил как надо. И только их губы разъединились, как Анька грохнулась в обморок, чуть поймать успел, Моркула же откинуло на землю.

   Вынеся обмякшую девку на твердую землю, направился было в лес, как из воды донеслось.

   - Эй, касатик, а сокола моего не подтолкнешь поближе?

   Я развернулся, увидел как молотобоец, извиваясь аки змей, уверенно движется к воде, видать, сам свою судьбу решил.

   - И чтобы через два дня его в село отправила.

   - Если сам захочет, то отпущу.

   - А мне всё равно - захочет или нет, - напоследок рыкнул я.

   Донеся приятную ношу до крыльца Тимохиной избы, с облегчением выдохнул, хоть одно дело до конца довел. Теперь к лешему в гости. Ну что за жизнь, ни присесть, ни отдохнуть. Ладно, сокрушаться о судьбе непутевой у лешего буду за чаркой пива. А сейчас... Со всей дури вмазал по добротной двери и бегом через забор.

   Заскочив в избу за бочонком пива, побрел к лешему. Лес жил своей жизнью, где-то ухала сова, кто-то шуршал в кустах, деревья шелестели остатками листьев. Дождя не было, но сырости хватало, странно, пока бегал к русалкам этого не замечал. А сейчас расклеился, ведь на отдых иду.

   - Куда ломишься, ходь сюда, - когда я замер в нерешительности, куда двигать дальше, послышался голос из кустов.

   Вот же дедуля, опять расстроился, - скривя морду подумал я, глядя на плотную стену кустов,

   Кое-как продравшись через преграду, вышел на маленькую полянку, луна серебряным светом освещала центр, где из земли росли пеньки, очень похожие на стол и злосчастные табуреты Степана. На одном из них сидел старичок в простой крестьянской одежде, сложив руки на трости. На губах как всегда мягкая, всё понимающая улыбка, а в глазах играет хитринка. Я уселся без приглашения, чай не за советом пожаловал, а пиво цедить. Лешей нагнулся, достал две чарки, я молча откупорил бочонок, доставшийся мне в уплату от Евсея аккурат в ночь, когда в капкан угодил, разлил янтарную жидкость. Молча выпили.

   - Хорошо пиво, ажно воспоминания навеяло об одном мужике, что через лес к полюбовнице шел...

   Старик затянул одну из баек, медленно, с множеством уместных отступлений, и своим мнением по особо значимым событиям. Первая байка естественным образам перешла во вторую, как бы дополняя её, но совершено с другими персонажами. За это время наполнил чарку трижды.

   - ... а баба, дурья башка, приоделась и сидит, ждет. А что же молодец не весел, что ты буйну голову повесил? Аль беда пришла какая? - я даже не сразу понял, что леший обращается ко мне.