- А может, это корм для собак, - подозрительно проворчал Дима.

- Стали бы японцы корм для собак раздавать людям! - возмутился Манхэттен.

- А что же они его должны были собакам раздавать? - возразил я.

- Ну, не знаю, - не нашел что ответить Манхэттен. - Можете не кушать, я сам слопаю за милую душу.

И он, лихо поддев за припаянное колечко, вспорол одним движением банку, обнажив её зеленовато-коричневые внутренности, на которые все уставились с некоторой брезгливостью и любопытством.

- Нет, это не пища для собак, - произнес Дима. - Это пища черепах.

- Почему ты решил, что это пища для черепах? - подозрительно покосился на него Алик.

- Я не говорил, что это пища для черепах! - бурно отказался Дима. - Я сказал, что это пища черепах.

- Это в каком смысле? - уперся руками в бока Алик.

- В том смысле, что черепахи это уже съели.

- Ну и? - не врубился Манхэттен.

- Ну и вернули все естественным путем в банку, - невозмутимо ответил ему Дима.

- Я, между прочим, собрался это кушать, - возмутился Манхэттен.

- Желаю успеха, - развел руками Дима.

- Хватит вам, - остановил я их пикировку. - Давайте есть, пока картошка не остыла.

- Вот это - пища богов! - воскликнул, потирая руки, Дима. - Вот это можно кушать...

Мы посидели, выпили, и потихоньку разговор вернулся к тому, что волновало нас всех. Когда я рассказал о своей беседе с капитаном Павловой, а потом - с Крестом и Черепом, и главное - о выдвинутом ими ультиматуме, мои друзья сильно обеспокоились. Они считали себя в достаточной мере ответственными за происходящее. Мы усидели обе бутылки, прилично захмелели, но выхода так и не нашли.

- Конечно, квартиру отдать - это самоубийство, - рассуждал Манхэттен. - Тебе под пятьдесят, мужик ты, конечно, здоровый, но все до поры до времени. На новую вовек не заработаешь, а покатишься в бомжи, это финиш. С такого дна не выберешься.

- Может, все же поплакаться этой капитанше? - спросил не очень уверенно Дима.

- А что он покажет против Креста и Черепа? Что они его за шкурками посылали? Это не преступление.

- Да они мне глотку сразу перережут, едва узнают, что я в милицию обратился. А они узнают.

Сидели мы допоздна, вертели и так, и эдак, ничего не могли придумать. Пошарили по карманам, набрали денег, и я пошел в палатку у метро купить ещё водки.

Когда вернулся, гостей прибавилось. За столом, заняв мое место, сидел Череп. На площадке у дверей квартиры стояли Леха с его копией, оба вошли следом за мной. В руках у каждого было по портфелю.

- Дождались хозяина? - спросил, не оборачиваясь, сидящий ко мне спиной Череп.

- Ага, - ответил Леха.

- Ну тогда быстренько накройте там, в комнате, и брысь пока на улицу, мне тут надо с людьми потолковать.

Леха с напарником выдвинули в комнате стол на середину, стали ловко и быстро вытаскивать из портфелей коньяк, водку, дешевый какой-то портвейн и закуски на пластиковых тарелочках, уже нарезанные. Там красовались ветчина, севрюга, красная рыба, балык, селедка, впрочем, чего там только не было. Леха и его оттиск расставили все, открыли бутылки и громко сообщили в кухню, не заходя туда:

- Готово. Мы ушли.

И действительно испарились. Череп вышел из кухни, придирчиво осмотрел стол, удовлетворенно хмыкнул и пригласил нас:

- Ну что, хозяева, угощайте гостей. Прошу к столу.

Вышли переглядываясь Дима с Манхэттеном, присоединились к нам. Я гадал, что будет дальше. Я уже немного освоился с блатной манерой дешевых эффектов, и на меня это особого впечатления не производило. Интересно мне было, что за этим последует.

Но Череп явно не торопился удовлетворять наше любопытство. Он предложил всем налить, кому что по душе, сам прикрыл рюмку, когда Дима хотел плеснуть ему водки. Манхэттен приподнял бутылку коньяка, вопросительно взглянув на Черепа, но тот покрутил головой, взявшись за дешевый портвейн. Он отодвинул рюмку, порыскал глазами по столу, сходил на кухню, принес простой граненый стакан, налил себе до половины и пояснил:

- Я привычкам юности не изменяю. Люблю портвешок грешным делом. А водку не, горькая она. Ну, будем? - он приподнял стакан, посмотрел, как мы опорожняем свою посуду и незаметным движением влил содержимое стакана в глотку, даже кадык не дрогнул.

Из закусок он больше налегал на мою картошку с селедкой, приговаривая, что домашнее всегда лучше, и вообще сокрушался, что мы отвыкаем от простой еды. Ел откровенно с удовольствием, не притворялся, видно было, что и еда и питье доставляют ему радость.

Мы старались не нажимать на спиртное, поскольку уже были на взводе, а ещё не поняли, с чем пришел Череп. На закуски тоже не особо налегали: успели утолить голод, да и на душе не было спокойствия, все ждали, когда Череп начнет разговор, ради которого и пришел. Не на нас же посмотреть и не пить с нами он заявился.

Наконец Череп насытился, отодвинул тарелку, придвинул стакан, и на этот раз наполнил его портвейном до краев. Он сидел и внимательно изучал нас своими будто мертвыми глазами. Внутренне я сам содрогнулся от такого пришедшего в голову сравнения, но его взгляд действительно напоминал взгляд мертвеца. Был он какой-то остановившийся, стылый.

- Ну вот что, соколики, - начал Череп, прихлебывая вино мелкими птичьими глоточками, - деньги вам взять негде. Это как пить дать. Квартиру ты продавать не желаешь, в чем, собственно, прав, соображаешь, что без неё тебе абзац настанет. Но если деньги не вернешь в срок, а ты не вернешь, тебе также настанет абзац. И что тебе и твоим дружкам остается?

Тут он сделал паузу и уставился на нас, словно ожидая каких-либо предложений. Но их не последовало. Он торжествующе кивнул и продолжал:

- Вот именно, что сами не знаете. А остается вам, соколики, отработать. И все дела.

- Воровать не будем! - сразу же резко отреагировал Дима.

- А кто тебя заставляет воровать? - удивился Череп. - Мы что, воруем, что ли? Да, мы с Крестом воры в законе, но это не значит, что мы с утра до вечера шныряем по карманам. Времена меняются, мой друг. Впрочем, понимай как знаешь. Нас заинтересовал ваш меховой Клондайк. Вы там уже нащупали кое-какие связи, примелькались в городе, да и коммерческий директор у вас голова, - без тени насмешки, даже с уважением проронил он. - Предлагаем вам поехать на несколько месяцев туда, организовать систематические поставки, наладить закупку, привлечь сеть контрагентов, арендовать надежные склады. Охрану, транспорт, средства мы гарантируем. И вы вполне сможете заработать приличные деньги, не говоря уж о том, чтобы отдать долг. Крест сказал: десять процентов от закупочной стоимости ваши.

- А какие объемы поставок? - сразу спросил Манхэттен.

- Соображает ваш коммерческий. За это и ценим. Партии практически не ограничены. Для начала, скажем, выделим миллион долларов только на закупку. Плюс текущие расходы, аренда складов, оплата рабочих, контрагентов, подкуп налоговой полиции, ну и все такое прочее. Это ещё половина. А появятся возможности больших поставок - мы готовы выделять дополнительные средства. Очень большие. Очень. Ясно вам? Думайте. Это не кроликов воровать. И не забудьте - десять процентов! У кого-то из вас ведь есть дети...

Его взгляд остановился на Димке, и я вдруг с похолодевшим сердцем понял, что все-то они про нас давно знают. И все заранее просчитали.

Скучно мне стало и тоскливо. Я понимал, что уже повязан ими накрепко. И просто из чувства противоречия прервал гостя.

- Ладно, Череп, хватит. Мы тебя послушали, но пора и честь знать. Так что, уважаемый гость, не надоели ли тебе хозяева?

- То есть? - впервые прищурился Череп.

- То и есть, - довольно грубо буркнул я, чувствуя, что ещё немного и наворочаю такого...

Но Череп всмотрелся в меня, усмехнулся и встал. Умен был, зараза. Он оглядел напрягшихся Димку и Манхэттена и процедил:

- Ладно, сегодня делаю скидку, но больше советую не повторять таких фокусов. Не люблю грубостей. Думайте. У вас есть два дня. Еще два дня. И возможность заработать столько, сколько вы за всю жизнь не заработали. А ты, Николай, полегче. Это у меня сегодня настроение хорошее, а Крест, тот таких шуток не терпит. Ну бывайте, можете не провожать.