На самой демаркационной линии, по центру ДМЗ, строго на 38-й параллели расположена знаменитая деревушка Пханмунчжом. Именно там 27 июля 1953 года было заключено Соглашение о перемирии между Югом и Севером Кореи, там же периодически проводятся переговоры. В районе деревушки дислоцируются войска ООН для предотвращения новых конфликтов.

В Пханмунчжом попасть не удалось. День был выходной, а экскурсантов туда возят только по будням. Нас же повели в «Павильон антикоммунизма». Офицер-кореец на ломанном английском доложил, как его дивизия храбро сражалась в войне 1950–1953 годов. Посетовал, что северную часть Корейского полуострова в 1945 году оккупировали советские войска, навязавшие там коммунистические порядки. Отметил, что все трофейное оружие периода Корейской войны советского производства. Напомнил, что из-за этого кровопролитного конфликта 10 млн человек бежало с Севера на Юг и они до сих пор не могут соединиться со своими родичами, оставшимися под властью коммунистов.

В процессе рассказа офицер провел экскурсантов по залу, на полу которого красовались лица Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, выложенные из разноцветной плитки. У старшего лицо было перечеркнуто двумя жирными линиями. Видимо, в ознаменование того, что «великий вождь» уже ушел в мир иной. Спросили у гида: почему их расположили на полу? Последовал честный, без обиняков ответ: чтобы посетителям легче было вытирать о них ноги.

Из столь любопытного павильона мы переместились в наблюдательную башню «Тора». К сожалению, туман помешал опять. Мы не смогли увидеть наяву северокорейскую территорию, прилегающую к ДМЗ, – ни город Кэсон (второй по величине в КНДР), ни соседние деревни. Пришлось довольствоваться макетом, правда, очень удачным, крупномасштабным и искусно выполненным.

На «закуску» нас повели осматривать так называемый 3-й инфильтрационный туннель. Как разъяснил гид, в 1974 году был обнаружен 1-й туннель, прорытый северокорейцами под ДМЗ для тайной переброски на Юг войск, боевой техники и вооружений. В 1975 и 1978 годах нашли еще два туннеля в других секторах ДМЗ. И наконец в 1990 году докопались до 4-го туннеля. По оценкам южнокорейских и американских специалистов, всего северяне вырыли около 20 туннелей, с помощью которых можно высадить целую армию в тыл южан. 3-й туннель, например, в высоту и ширину достигает двух метров, в длину – 1635 метров и способен пропускать 30 тыс. военнослужащих (целую дивизию!) ежечасно. Он легко проходим для танков, БМП и орудий.

Гид предложил осмотреть 3-й туннель, но предупредил, что спуск туда крутой, внизу темно, сыро, пространство замкнутое. Посоветовал больным и слабонервным воздержаться от соблазна. На самом деле все оказалось не так страшно и сурово.

По окончании осмотра гид рассказал о реакции Пхеньяна на обнаружение туннелей. Сначала Ким Ир Сен утверждал, что туннели представляют собой заброшенные шахты и природные пещеры. Позднее стал объяснять, что туннели прорыты для того, чтобы патриоты родины, проживающие на Юге, могли спасаться бегством на Север. В 1990 году Пхеньян заявил, что прорыл 4-й туннель с целью «способствовать мирному объединению родины», в ответ на «возведение Югом бетонной стены». Хотя, заметил гид, никто подобной стены не строил. Гид пожаловался также, что туннели прорываются на большой глубине в скальной породе и их очень трудно обнаружить даже с помощью ультрасовременной техники.

На обратном пути тумана уже не было, мы наконец увидели северокорейский берег пограничной реки, а также огромные белые массивы городов-спутников и обработанные фермерами поля под Сеулом.

В следующее утро за нами заехал господин Кан из «Тэхан мэиль» и повез в аэропорт. Рассказал по дороге историю своей жизни. В 1945 году родился на Севере, в 1951 году с родителями бежал на Юг. Сестра (1944 года рождения) осталась на Севере с бабушкой. Что с ней сталось, не знает. Лучше не интересоваться, а то сестру в КНДР посадят, а его в РК уволят с работы. Иногда, раз в три года, посещает парк Имджингак, поминает северокорейских родичей.

При прилете в Шереметьево, как обычно, не обошлось без нервотрепки. Два часа ждали багаж у транспортеров, куда свалили чемоданы со всех рейсов подряд – Лондон, Венеция, Тель-Авив. Пассажиры, расталкивая друг друга локтями, выуживали свои пожитки.

Кроме корейского наши международные связи развивались и на других направлениях. Продолжали, в частности, сотрудничать с различными американскими организациями: провели очередные семинары с «РЭНД корпорейшн» по Северной Корее, обсуждали с советниками сенатора Нанна тему расширения НАТО на Восток. Профессор Комбс, представлявший сенатора, пошутил в своем выступлении в Дипакадемии: первая половина американцев не знает, что такое НАТО, а вторая, «более просвещенная», полагает, что в Североатлантическом альянсе состоит Россия, а Соединенные Штаты – нет.

В мае 1997 года Москву опять посетил автор нашумевшей теории «столкновения цивилизаций» С. Хантингтон. Посольство США организовало встречу профессора с представителями научно-политических кругов России. За обедом Хантингтон произнес коронную речь о столкновении цивилизаций, «звезды» нашей политологии вступили с ним в спор. Некоторые выражались так, что я толком не понял, что они хотели сказать.

Мы устроили в ДА коктейль в честь Хантингтона и его помощника Майкла Дэша. Наташа произнесла комплиментарный тост. Сказала, что гордимся дружбой с профессором Ханингтоном и надеемся на ее вечный характер, несмотря на то обстоятельство, что мы принадлежим к разным цивилизациям, которым, согласно теории Хантингтона, положено сталкиваться.

По поводу помощника Хантингтона доктора Дэша Наташа отметила, что у него ум философа и фигура «звезды» американского футбола. Похвалила Майкла за правильный выбор учителя. Лучшего, чем Хантингтон, не найдешь. Уверена, сказала в заключение, что пять или десять лет спустя на весь мир прославится имя Дэша и нам с завистью будут говорить: «О, Вы знаете того знаменитого профессора Дэша, который написал книгу “Вечный мир среди цивилизаций»!».

Полезные связи были установлены с Институтом международных исследований Стэнфордского университета. Институт за свой счет принял на шестимесячную стажировку несколько молодых сотрудников Дипакадемии. Мы провели с Институтом ряд совместных научных форумов. Главным «мотором» этих контактов был Энди Качинс, который, по его словам, написал в прошлом диссертацию о советско-китайских отношениях, базируясь в основном на наших с Наташей публикациях.

Была продолжена работа по поиску архивных материалов для российско-американской комиссии по военнопленным и пропавшим без вести в Корейской войне. В рамках этой работы я познакомился с военным атташе США генералом Клотцем. Как-то посетовал ему, что американские спецслужбы поместили меня в черный список, подозревают в связях с российской и даже северокорейской разведками. Испытываю большие трудности с получением американской визы, страдает моя репутация ученого среди американских коллег.

Выслушав меня, генерал Клотц заверил:

– Несмотря на то, что Вы рассказали, я продолжаю относиться к Вам с симпатией.

– Дело не в отношении, прошу Вас посодействовать устранению меня из этого дурацкого черного списка. Иначе напишу письмо президенту Клинтону с предложением не тратить зря государственные средства на содержание бездарных спецслужб, неспособных отличить черное от белого. Считать скромного научного работника в Москве шефом северокорейской разведки! И это при том, что я, во-первых, не владею корейским языком, а во-вторых, числюсь в КНДР персоной нон грата из-за критических статей в адрес их вождей, Ким Ир Сена и Ким Чжон Ира.

Генерал так ничего мне и не пообещал и лишь предостерег:

– Писать Клинтону не советую. Тогда уж американские спецслужбы заимеют на Вас зуб на все времена.