Продолжалась, и даже стала теснее, дружба Наташи с выдающейся кореисткой Фаней Исаковной Куликовой-Шабшиной. Активно общалась моя жена с монголисткой Галиной Сергеевной Яскиной, поддерживала товарищеские отношения с кореистами С. Суслиной и В. Воронцовым, с монголистами М. Гольманом и Е. Байковой. Кореист Тихомиров, бывший высокопоставленный сотрудник КГБ, не скрывал своих симпатий к Наташе, чуть ли не пытался ухаживать за нею. Кореисты старшего поколения, Юрий Ванин и Геннадий Грязнов, в силу своих ограниченных способностей, малой продуктивности и идеологической зашоренности испытывали к Наташе зависть, которая все более нарастала, хотя до поры до времени скрывалась.
Завидовать ведь было чему. Наташа не только повидала мир, пожив в общей сложности 10 лет в двух важнейших государствах, США и Китае, но и опубликовала две монографии. Напоминаю, это: «Позолоченное гетто. Очерки о жизни в США эмигрантов из Китая, Кореи и Японии» и «Последний рубеж». Кроме того, вышла в свет пара десятков Наташиных научных статей.
Наташа сразу с головой ушла в работу, тем более что появление у государственного руля в СССР М.С. Горбачева вызвало оживление советской внешней политики, в том числе на азиатском направлении. В 1985–1986 годах моя супруга сумела подготовить три классные аналитические записки, которые были направлены в высшие политические инстанции СССР – ЦК КПСС, МИД, Минобороны, КГБ. Одну из них, которую считаю абсолютно уникальной по источниковедческой базе и анализу проблем, привожу здесь.
Отношения между КНДР и КНР на современном этапе
(1982–1985 годы)
Н.Е. Бажанова, старший научный сотрудник Института востоковедения АН СССР
Введение
Отношения КНР с КНДР, как и со всеми другими социалистическими странами, прошли извилистый и сложный путь. На протяжении более чем 20 лет (с 1960-х и вплоть до начала 1980-х годов) Пекин открыто пытался оторвать Пхеньян от СССР и социалистического содружества, подчинить корейское руководство своему политическому контролю и использовать его в борьбе за реализацию собственных устремлений на мировой арене. На разных этапах эти задачи решались с неодинаковой степенью успеха. Руководство КНДР, само зараженное националистическими настроениями, то сближалось с КНР, тесно взаимодействуя с ним в международной политике, то по различного рода причинам несколько отдалялось от Пекина.
С 1982 года в китайско-корейских отношениях открылся очередной этап. Его специфика связана с тем, что в 1982 году китайское руководство на XII съезде КПК утвердило корректировку внешнеполитического курса, провозгласило линию на «независимость и самостоятельность» внешней политики КНР, на «развитие дружеских связей со всеми странами мира на основе пяти принципов мирного сосуществования», на подчинение своей деятельности на международной арене задачам модернизации страны. В рамках откорректированного курса Пекин отказался от прямой конфронтации с СССР, от стратегического антисоветского партнерства с Западом, согласился на улучшение советско-китайских отношений, активизировал политическую поддержку развивающихся стран. Появились и продолжают появляться новые нюансы и в подходе к КНДР, к ситуации на Дальнем Востоке в целом. Все это, естественно, сказалось и еще будет сказываться на подходе КНДР к КНР, на корейско-китайских отношениях. В данной связи рассмотрение нынешнего этапа отношений между КНДР и КНР представляет определенный научный и практический интерес.
I. Экскурс в историю отношений между КНДР и КНР
(1949–1981 годы)
Отношения КНДР с КНР были крайне неодинаковы на разных этапах своей эволюции.
В первый период, охватывающий 1949–1957 годы, когда Китай в целом шел в едином строю сил социализма, сотрудничество КНР с КНДР было действительно тесным и эффективным. 5 октября 1949 года, сразу вслед за образованием Китайской Народной Республики, между двумя государствами были установлены дипломатические отношения, в августе 1950 года стороны подписали первое соглашение о товарообороте.
В ходе корейского конфликта (1950–1953 гг.) оснащенные советским оружием и боевой техникой китайские добровольцы сыграли важную роль в изменении хода боевых действий. Вслед за достижением перемирия КНР стала оказывать КНДР значительную материальную помощь в восстановлении хозяйства[2].
В конце 50-х – начале 60-х годов, когда китайские лидеры перешли к «дифференцированной» политике в отношении социалистических стран, КНДР превратилась в объект усиленной обработки Пекина, направленной на отрыв корейского руководства от СССР.
Со второй половины 1962 года стали заметны симптомы усиливавшегося влияния Пекина на позиции северокорейского руководства, что проявилось в подходе КНДР к единству социалистической системы, участию в интернациональных процессах. Корейское руководство приняло линию Пекина в его конфликте с Индией, развернуло «антиревизионистскую» кампанию, поддержало антисоветские выпады КНР в связи с Карибским кризисом. В 1962–1963 годах представители ТПК[3] на съездах ряда коммунистических партий солидаризировались с позицией китайского руководства[4].
Трения между Пхеньяном и Пекином возникли в конце 1964 года, когда в ответ на просьбу КНДР о кредите китайская сторона предложила создать смешанную комиссию для определения целей и действительно требуемых сумм. Такое вмешательство во внутренние дела встретило отпор с корейской стороны, побудило ее в новом свете оценить политику КНР. Переоценке способствовала также позиция Пекина перед лицом возросшей агрессивности США в Юго-Восточной Азии.
Летом 1966 года Пекин пошел на открытое обострение отношений с КНДР. Появление в «Нодон синмун» от 12 августа 1966 года редакционной статьи «Защитим самостоятельность» в известном смысле завершало этап скрытого отпора КНДР великодержавным притязаниям Пекина[5].
В 1966–1967 годы маоисты, используя хунвейбинов, обрушились с нападками на КНДР. Ее обвиняли в том, что она выбрала «путь беспринципного компромисса», пытается сидеть между двумя стульями. Хунвейбиновская печать публиковала разного рода измышления о внутреннем положении в КНДР, ее экономических и внутриполитических осложнениях. Масштабы антикорейской кампании приобрели такой размах, что корейская сторона вынуждена была выступить 26 января 1967 года со специальным заявлением[6].
В начале 1970-х годов Пекин приступил к нормализации отношений с социалистическими государствами, при этом действительно всестороннее восстановление связей, включая межпартийные, имело место только с КНДР. Широкое развитие получили контакты между двумя странами по военной линии. Оживились взаимная торговля, научные, культурные и спортивные обмены, контакты между общественными организациями. Реакция КНДР на все более откровенный поворот преемников Мао Цзэдуна к сближению и взаимодействию с Западом позволила им выделить эту страну в качестве одного из наиболее перспективных объектов своей политики по отношению к социалистической системе в новых условиях[7].
В 1976–1979 годах, когда китайцы уже совершенно беззастенчиво действовали как попутчики Запада, в том числе в деле подавления национально-освободительных движений, корейская печать характеризовала Китай как страну, якобы проводящую «пролетарскую революционную линию»[8].
Развивая отношения с КНДР по всем линиям, Пекин, разумеется, был особенно заинтересован во взаимопонимании и широком взаимодействии с корейской стороной по вопросам мировой политики, и прежде всего по вопросам борьбы против «гегемонизма», под которым он подразумевал политику СССР.
Внешняя политика КНДР все больше вступала в противоречие с интересами Советского Союза. КНДР имела близкий с китайцами подход к таким вопросам, как определение характера эпохи и ее движущих сил, проблемы разрядки, войны и мира, разоружения, движения неприсоединения и «третьего мира», коллективной безопасности в Азии и Европе. КНДР приветствовала занятие Китаем Парасельских островов, выступила в унисон с китайцами с осуждением «вмешательства внешних сил» во внутренние дела Африки, заняла негативную позицию по отношению к помощи социалистических стран Анголе и Эфиопии, двусмысленную позицию в отношении кэмп-дэвидской сделки. Пхеньян совместно с Пекином действовал в полпотовской Кампучии, резко осудил Вьетнам за «агрессию» против этой страны, умолчал о нападении КНР на СРВ.
Установление дипломатических отношений между КНР и США и заключение китайско-японского мирного договора были положительно восприняты в Пхеньяне. Корейское руководство, видимо, в тот период питало иллюзии, что в условиях сближения КНР с США и Японией Пекин сможет оказать какое-то содействие в деле нормализации отношений КНДР с этими государствами и урегулировании корейской проблемы.
Вместе с тем дальнейшее развитие стратегического партнерства Пекина с США и Японией в ущерб целям Пхеньяна в корейском вопросе, некоторые двусторонние разногласия, ужесточение линии Китая в экономических связях с КНДР, внутренние процессы в КНР порождали у корейского руководства все большие недовольство и беспокойство.
КНДР была обескуражена заявлениями Дэн Сяопина в Токио и Вашингтоне в начале 1979 года, смысл которых состоял в том, что объединение Кореи не является актуальной задачей, что с ее решением можно подождать и 10, и 100, и 1000 лет. Недовольство корейской стороны усилилось в результате визитов в КНР в 1980 году министра иностранных дел Японии Охиры и министра обороны США Брауна, в ходе которых Пекин углубил взаимопонимание с Вашингтоном и Токио по «корейскому узлу». КНДР по существу оказалась перед единым фронтом США, Китая и Японии в корейском вопросе.
Ким Ир Сен имел в виду Китай, когда заявил на VI съезде ТПК, что социалистические страны «не должны идти на беспринципный компромисс с империализмом, не должны жертвовать интересами других стран ради собственной выгоды» (эта часть доклада в китайской печати была опущена).
В Пхеньяне не могли спокойно относиться к тем процессам в Китае, которые развенчивали культ личности Мао, вели к отказу от многих прежних догм и постулатов, близких руководству КНДР. Китайский прагматизм опрокидывал многие «теоретические» положения чучхе, наносил удар по всей идейно-политической платформе корейского руководства.
В тот же период в очередной раз обострились противоречия между двумя странами по вопросам экономического сотрудничества, в частности по поставкам в КНДР китайской нефти. Во время переговоров по торговле на 1980 год китайцы потребовали перейти на оплату нефти в конвертируемой валюте и по мировым ценам. В связи с отказом корейской стороны на эти условия поставки нефти в КНДР были прерваны[9].
II. Корейско-китайское политическое сотрудничество в 1982–1985 годах
Для корейско-китайских отношений последних лет характерен интенсивный делегационный обмен на самых различных уровнях, включая высший.
В 1981–1982 годах были осуществлены взаимные визиты на уровне премьеров (Ли Ден Ока и Чжао Цзыяна), поездка в Китай корейской партийной делегации во главе с членом Политбюро ЦК, секретарем ЦК ТПК Ким Ен Намом, неофициальный визит Ху Яобана и Дэн Сяопина в Пхеньян в дни празднования 70-летия Ким Ир Сена, обмен военными (с китайской стороны во главе с министром обороны Гэн Бяо) и парламентскими (с китайской стороны – член Политбюро ЦК, член Секретариата ЦК КПК Си Чжунсюнь, а с корейской – секретарь ЦК ТПК Хо Ден Сук) делегациями, группами руководящих работников Министерства иностранных дел и другие поездки.
Центральным событием в корейско-китайских отношениях явился официальный визит Ким Ир Сена (15–25 сентября 1982 г.) в Китай, первый с 1975 года. Благодаря этой поездке политическое, экономическое и военное сотрудничество сторон заметно активизировалось.
В 1983 году в КНДР выезжали: партийно-правительственная делегация на празднование 35-летия республики во главе с председателем ПК ВСНП[10], членом Политбюро ЦК КПК Пэн Чжэнем, министр иностранных дел КНР У Сюэцянь, парламентская делегация во главе с заместителем ПК ВСНП, членом Секретариата ЦК КПК Чэнь Писяном. В Китае, в свою очередь, побывали: делегация ТПК во главе с членом Политбюро ЦК ТПК Со Юн Соком, парламентская делегация во главе с председателем Постоянного совета ВНС КНДР Ян Хен Себом. Неофициальный визит (свой первый за рубеж) нанес Ким Чен Ир. В 1983 году были, кроме того, проведены две закрытые встречи Ху Яобана с Ким Ир Сеном на корейско-китайской границе.
В 1984 году имел место обмен визитами между Ху Яобаном и Ким Ир Сеном. В Китае побывали премьер Административного совета КНДР Кан Сен Сан, министр иностранных дел Ким Ен Нам.
В 1985 году состоялась встреча Ким Ир Сена с Ху Яобаном в пограничном городе Синыйчжу. В праздновании 35-й годовщины вступления китайских добровольцев в войну в Корее участвовала партийно-правительственная делегация КНР во главе с членом Политбюро ЦК КПК, членом Секретариата ЦК КПК, заместителем Премьера Госсовета КНР Ли Пэном. В Нью-Йорке была организована встреча члена Политбюро ЦК ТПК, вице-президента КНДР Пак Сен Чера с Чжао Цзыяном.
В последние годы происходит существенное развитие всего комплекса делегационных обменов между КНДР и КНР (табл. 1).
