Этих существ становилось всё больше. Анна применила магию, и земляная волна сбила монстров с их восьми лап, но только не самую главную паучиху. Та стала принимать боевую стойку, чтобы с одного прыжка настигнуть жертву и воткнуть в худое тельце жало.

Внезапно перед королевой упал здоровый мёртвый со стрелой в сердце животное, очень сильно напоминающего их лося, только в три раза больше, а из открытой пасти виднелись острые зубы в два ряда. Жрица обернулась и увидела спускающегося по той самой лестнице, которая снова внезапно появилась, Вальгарда.

— Прими мой дар, Арахна, — хладнокровно проговорил мужчина, поравнявшись с испуганной девушкой и положив на плечо свою руку.

В ответ послышалось грозное шипение.

— Она моя! — он прижал девушку к себе.

Шипение было уже гневным и чуть тише, чем в предыдущий раз.

— Это моя вина, что не уследил за своей женщиной. Впредь больше такого не повторится. Она ещё ничего не знает о замке Туманных Гор.

Паучиха, схватив маленькими педипальпами тушу животного, отправилась вглубь своего лабиринтного жилища, продолжая недовольно шипеть. Остальные пауки последовали её примеру.

И тут можно было бы вздохнуть с облегчением, если бы только не испепеляющий взгляд собственника всего этого ужаса. Сильно и грубо схватив девушку за руку, оставляя на коже синяки, потянул за собой. Она не поспевала за ним, сначала падала на лестнице, а затем спотыкалась на поверхности отшлифованного каменного пола. Её жалобный стон не пробуждал в нём и капли милосердия. Анна не могла понять причину его буйного поведения.

Вернувшись в свои покои, мужчина кинул жрицу на кровать.

— Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ! — оглушающий дикий крик, от которого ей в первые жизни за всё время их отношений захотелось спрятаться. — Я говорил, что в катакомбы тебе пока запрещено ходить! Тебе показалось мало восемь частей замка для удовлетворения своего любопытства?! — Вальгард был в не себя от бешенства, а Анне пришлось машинально накрываться одеялом. — Арахна и её пауки не терпят столь бесцеремонного вторжения!

— Зачем тогда вообще держать этих тварей? — брезгливо передёрнула плечами.

Он схватил одеяло и резко выдернул из рук жрицы, демонстрируя качество ткани.

— Магнанские мизгири часть нашей планеты, — стальной голос был уже тихим, но слова, произносимые с особой злостью, резали подобно ножам. — Они прядут самую дорогую ткань в нашем мире. Платья, что я дарил тебе, постельное бельё, на которым ты сейчас сидишь — сотканы самой Арахной! Не многие могли бы похвастаться, что носят на себе столь драгоценный паучий шелк!

— Фу, какая мерзость, — встав, попыталась отшутиться, говоря мягко и с улыбкой. Конечно, обидно, что на неё кричат, но понимает из-за чего столь ярые эмоции. — В следующий раз скажу ей, что…

— Непослушная взбалмошная девчонка! — грозно прорычал Вальгард, потеряв контроль над собственными эмоциями, и нанёс ей весьма сильную пощёчину, от которой она, перевернувшись, упала на колени, держась за край кровати, чтобы окончательно не столкнуться лбом с каменным полом.

Слёзы градом полились от обиды, злости и непонимания такого поведения.

— За что?! — тихо спросила она, потирая горящую от удара щёку. — Откуда мне было знать, что там?! Ты сам во всём виноват! Приводишь в свой загадочный и мистический замок, — теперь уже на крик переходила она, — спаиваешь, обладаешь мной, при этом умудряясь в экстазе ещё о чём-то предупреждать, а потом и вовсе исчезаешь! За что, Вальгард!? — устремила свой полный ненависти взгляд на него.

— Ты даже и на секунду представить не можешь, — он присел на корточки рядом с ней, — что произойдёт с хранителем, если что-нибудь случится со жрицей, которую я поклялся перед самим Правителем охранять и защищать.

Девушка не поняла истинного смысла его слов, а потому решилась спросить, надеясь, что его ответ хоть как-то оправдает этот жгучий удар:

— То есть ты боишься потерять меня, но почему?

Он изучающе смотрел на плакавшую Анну, что с надеждой смотрела в его зелёные глаза. Сколько раз ему приходилось наблюдать такой взгляд, сколько раз разбивал девичьи сердца, сколько раз оставлял их со своими слезами, но почему-то горечь именно этой девушки совершенно из другого мира заставляло его сердце сжиматься. Понять бы самому, в чём причина столь внезапно возникшей сентиментальности, однако, она не дала закончить цепочку этих рассуждений.

— ПОЧЕМУ, ВЛАД? — прокричала Анна. — Почему ты просто не можешь сказать, что любишь меня, что твоя жизнь потеряет всякий смысл без моей!? Я хочу от тебя не твои подарки, дома, влияние или даже тело! Я хочу только твоей любви! Хоть раз увидеть твоё открытое настоящее сердце, которое любит только меня!

— Не возноси себя, Анна, — встав, очень холодно ответил мужчина, — ты всего лишь жрица.

Он сам ещё не мог свыкнуться с мыслью, что, наверное, любит её, любит настолько сильно, что услышав визг из катакомб, пришлось растратить жизненную энергию для быстрых переходов и успеть спасти свою женщину. Он любит эту взбалмошную и непослушную девчонку до глубины души, до боли в груди. Но к этому сначала нужно привыкнуть самому и принять своей деспотической эгоистичной натурой. Почему-то из других уст слова о любви звучали как приговор, как проявление слабости. Анна прокричала правильные слова, проникая в саму суть. Ему показалось, что признайся в этом ей, она растопчет все его чувства, будет насмехаться над ним. Никому не позволено так поступать с графом Грациан эн Григом, даже жрице Земли.

— Я не понимаю тебя, — на него смотрели заплаканные голубые глаза, которые ему самому причиняли боль.

— Моя задача вернуть тебя на твоё место, и охранять должным образом. О какой любви вообще говоришь!? Я с тобой только лишь потому, что ты меня до сих пор интересуешь и забавляешь.

— Будь ты проклят, хранитель, — совсем тихо прошептала девушка и закрыла лицо в шёлковом пастельном белье.

Выходя из спальной комнаты, мужчина остановился в дверях и уже совершенно спокойным стальным голосом ответил:

— Я уже проклят, жрица.

Дверь закрылась, и послышался тихий щелчок, означавший, что девушку заперли. Сейчас ей было очень плохо, горечь съедала сердце и душу, что позволила себе закричать от невыносимой обиды и боли. Она так его любит, даже после его удара не может утихомирить чувства к нему. Но, видимо, это безответная и глухая любовь, которая в таком проявлении ей вовсе не нужна.

Пролив слёзы не один час, девушка заснула, продолжая сидеть на полу, положив голову на край кровати. Ей впервые в жизни было очень хорошо и сладко спать. Всё бы ничего, только ощутила лёгкий дискомфорт. Просыпалась от ощущения мокрой воды на полу. Первая мысль была не о самом приятном инциденте. Вскочила, окончательно открыв глаза. И действительно, под ней оказалась лужа.

— Не может быть такого! — возмущённо прошептала она.

— А вот и может! А вот и может! — радостно смеялась Юлиана, стоя за её спиной.

Анна оборачивается, и от увиденного широко открылся рот. Она кинулась обнять свою маленькую родную сестричку, но пролетела мимо, столкнувшись лицом с камнем. По комнате разнёсся детский громкий смех.

— Юля? Как ты это делаешь? — испуганно спросила старшая жрица.

— А это не я! — показывает язык. — Это дядя За-а-ар! — её образ вскочил на кровать.

— Кто?

— За-а-а-ар! — протянул ребёнок.

— Заардан?

— Ты такая невнятливая, — возмущённо развела детскими ручками в стороны, путая произношение слов. — Он говорит, что ты уже созрела для его обучения, также как и я. Хотя не понимаю, как это люди могут зреть, мы же не фрукты!

— В смысле? Юля, ты вообще где? Как тебе удаётся с ним общаться? Где твой Лесьяр? А родители?

— Лесьяр заболел и заснул, — грустно ответила девочка. — Но дядя Заардан подарил мне другого питомца, — встав на ноги, стала прыгать на кровати. — Родители отпустили меня путешествовать с ним. Аня! — радостно завизжала Юлиана. — Приходи к нам играть!