Также в 1991 году Н.Е. Бажанова выступила в роли научного консультанта докторской диссертации В.И. Денисова – видного дипломата, в скором будущем (1993–1996) посла России в КНДР. Тема его работы самым непосредственным образом входила в сферу компетенции Наташи: «Проблема мирного урегулирования на Корейском полуострове в 1970–1980-е годы (международно-политические аспекты)». Защита прошла без сучка и задоринки. В том же году моя жена четыре раза выступила с интервью на самой популярной в СССР радиостанции «Маяк»: по актуальным внешнеполитическим проблемам, по отношениям СССР с КНР, Японией, двумя Кореями; дала интервью японской телекомпании NHK и японской англоязычной газете «Уикли Пост» по отношениям Москвы с Токио и Пекином. В 1991 году Наташеньку избрали в Исполком Ассоциации «За диалог и сотрудничество в Азиатско-Тихоокеанском регионе».

Такая продуктивность Натальи Евгеньевны на фоне скромных достижений большинства ее коллег стала постепенно вызывать зависть, а со стороны вялого и малоспособного начальства отдела – и сопротивление. Но об этом позже, когда подобная деятельность стала «зашкаливать».

В заключение этого раздела отмечу, что нас с Натулей не устраивали собственные достижения на ниве науки. Вот типичная запись по данному поводу в дневнике:

Получили около 140 экземпляров нашей только что вышедшей брошюры «СССР и Азиатско-Тихоокеанский регион». 3,46 п.л., тираж в районе 16 тысяч, весь по подписке. Девушка – младший редактор заметила, что никто не хочет подписываться. Проблема. Серия, в рамках которой вышла брошюра в изд-ве «Знание», закрывается (новое в жизни, науке, технике, подписная научно-популярная международная серия). Не везет с тиражами. И с популярностью. Пишем никому не нужную макулатуру. Сейчас, кстати, все международники на заднем плане. Народ увлекся внутренними проблемами.

Тем не менее попробуем протолкнуть брошюру в печать в Ю. Корее или на Тайване, сделать на ее базе статьи. А главное, написать книгу – заявку в издательство уже подали.

Помимо научной работы, текла, естественно, наша личная жизнь. Наташа и я проявляли нежную заботу о своих родственниках. Постоянно находились вместе с Натулиной мамой, Ниной Антоновной. Ей исполнилось 70 лет, она находилась уже на пенсии, но тонуса не теряла, вела активную жизнь. Мы вместе ездили в Троицкую на дачу, ходили в театры и кино, принимали гостей.

Почти так же тесно общались мы с моей сестрой Викой и ее мужем Толей. Племянница Анюта с супругом Димой и двумя девочками находились в это время в долгосрочной командировке в Норвегии (по линии торгпредства). Мы жили заботами близких. Представление на сей счет дают, в частности, следующие дневниковые записи:

Поговорил вчера с Викулей. Она провела отпуск на даче, теперь приступила к работе. Толя присоединится со следующей недели. Звонила из Норвегии Анютка. Говорит, что у них все хорошо. Слава богу! Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

Толя и Викуля все еще раздумывают, ехать ли им в Швейцарию на работу в совместное предприятие. Объявлено о закрытии торгпредств. Как-то теперь Анечка с двумя дочками и Дима? Проблемы, проблемы.

Встречаясь с Викой и Толей по разным поводам, мы вспоминали прошлое, в том числе перипетии, связанные с учебой Анютки. Когда Аня переводилась из Сочи в московскую школу, столичная директриса заявила: «Девочка не сумеет у нас учиться!». Мы отпарировали: «Это еще почему? Что, у москвичей другие мозги!?». А когда Анюта уже оканчивала эту московскую школу, классная руководительница стала отговаривать нас от поступления племянницы в МГИМО. «Что за институт? – причитала она, – чепуховый!». Наташа в ответ отчеканила: «Я окончила этот “чепуховый” институт и ни капельки не жалею! И Аня не будет жалеть!».

Получив в конце концов школьную рекомендацию в МГИМО, мы выпили киндзмараули. Вино оказалось прокисшим. До сих пор с подозрением относимся к этой марке (тем более что и в дальнейшем с киндзмараули имели место казусы). Ну а в случаях, когда у близких нарастали подлинные трудности, Натуля неизменно повторяла слова из своего письма родителям из КНР от 3 ноября 1983 года: «Вы уж постарайтесь, мои родные, не очень расстраиваться. Радоваться радостному и приятному, положительному и спокойно реагировать на все печальное».

Продолжали встречаться мы и со старыми друзьями. Мой дневник пестрит записями типа следующей:

10 мая остались дома: накануне кутили с Торкуновыми до 3 ч ночи, умотались, к тому же резко похолодало, чуть ли не до нуля. Приехала Таня Иванченко. Болтали и смотрели ее пленку о поездке в Японию.

Особое удовлетворение доставляло нам общение друг с другом. Наша маленькая, из двух всего лишь человек, семья жила очень дружно. Главным удовольствием, даже наслаждением, было для каждого из нас сделать друг другу приятное. Наши доходы были мизерными, приходилось постоянно считать каждую копейку и изыскивать источники дополнительных заработков, но мы не тужили, радовались, что мы вместе, что нам так хорошо. В будние дни я раньше Натули уходил на работу, и она обязательно смотрела мне вслед в окно. Идя, я по несколько раз оборачивался, и мы посылали взаимные воздушные поцелуи. Я и сейчас, выйдя из дома, смотрю на балкон нынешней квартиры, словно надеюсь увидеть там любимый образ моей женушки. Увы…

Оставаясь в библиотечные дни (два раза в неделю) дома, Наташенька готовила – сохранились сотни рукописных рецептов ее замечательных деликатесов. Шила, стирала, убирала. Изучала лекарственные препараты – склонность к медицинским делам передалась Натуле по наследству. А еще бегала по магазинам в поисках пропитания и каких-то обновок мне. И когда Наташе удавалось «ухватить» (как любила она выражаться) что-нибудь дефицитное (туфли, рубашку, носки), женушка по-детски радовалась и гордилась, что одевает меня как следует!

По вечерам мы сидели дома – беседовали, смотрели телевизор, сочиняли статьи, писали книги, составляли планы на день, месяц, год. Готовились к приему гостей и, когда те приходили к нам, щедро их угощали. По выходным ездили на своей машине или на электричке на дачу.

Привожу некоторые выдержки из дневника, иллюстрирующие эту сторону нашей жизни в первой половине 1991 года.

Моя базовая зарплата 600 руб., но это пока, вот-вот поднимут до 750 (решение уже есть). Плюс 50 руб. за язык, 70 руб. за ранг, 125 руб. за преподавание. Итого по новой шкале будет около 1 тыс. руб., а может быть, и больше. При нынешней системе цен, однако, это крохи. Цены просто убийственные, баснословные. Пучок плохой редиски – 2 руб., 300 грамм колбасы – 18 руб. Обед в ДА: котлета, напиток, 2 кусочка хлеба – 1.80. То есть в 3–4, а то и в 5 раз все дороже, чем было прежде, до 2 апреля.

11 мая были в Троицкой. Потеплело, солнышко. И там никого нет. Чудесно провели время. Отдохнули.

Весь день просидели вдвоем дома. Сделали статью для «Нового времени» о визите Цзян Цзэминя по заказу А. Чудодеева, который сослался на начальство. Выходили лишь в магазин за овощами. Купили немного барахла – третьесортных лука, редиски, картошки и оставили почти 100 рублей.

В воскресенье пригнал машину из ремонта и мы отправились в Троицкую. Там хорошо – тишина, чистый воздух, зелень. Приезжаю за город и валюсь спать от переизбытка кислорода.

И на работе, и на отдыхе меня гложут мысли о том, как коренным образом изменить нашу жизнь к лучшему и в плане карьеры, и в плане доходов, и в плане разнообразия. 15 июня 1991 года я записал в этой связи в дневнике: