Жена встречает на рассвете Оттуда, где идёт война, И встречи долгие вот эти Считать не устаёт она. На небо смотрит неустанно, На каждый звук-во все глаза. Есть у неё на сердце тайна, Которую открыть нельзя. А может, это и не тайна, А вера в Бога на века. И, думаю, что не случайно Обходят мужа облака. Сирия Звучит, наверное, нелепо, Но, кажется, что ты там был. – Сходите, станция Алеппо, А дальше – станция ИГил! А дальше что? Такие дали! Кого тут нет который год! Наверно, в Сирии не ждали, Что нечисть вся сюда придёт. Вот и летим в Хмеймим из дома, Гуманитарный груз везём, За тишиной аэродрома Что можем, людям раздаём. Листаем свежие страницы, С небес взираем на войну. И переходим все границы, Чтоб сохранить свою страну. Солдатский рэп Тишина сторожевой заставы, На обед ещё горячий хлеб. И контрактник, озорной и бравый, Выдаёт нам «на закуску» рэп. Ох, как он читает, причитает, Как же всё доходчиво, мудро! Он не только службу почитает, Он войне глядит сейчас в нутро. Не даёт грустить своим ребятам. Балабол! Ну, это не скажи! Он, как Тёркин, на войне когда-то, Верит и в звезду свою, и в жизнь. Верит он Верховному и точка! Верит командиру своему. И простая рэповская строчка Тоже подчиняется ему. Священник Отцу Дмитрию Солонину Он вошёл в автобус на Садовом, Он уже не первый раз туда, Где мужей оплакивают вдовы, Где за каждым камушком беда. Молча помолился на дорогу, Положил котомку не спеша. И казалось, улетела к Богу Нашего попутчика душа. Он молчал и попусту не спорил, И глядел в окно на купола. Он за жизнь успел взглянуть на горе, Что война народам принесла. Он летел на базу по замене, Он летел в палаточный свой храм, Где не раз, вставая на колени, За солдат молился по утрам. …Самолёт завис над облаками. И привыкший к мирному труду, И крестом священник, и руками От летящих отводил беду. На блокпосту Смешной щенок, как и хозяин, курский… Приученный к единственным рукам, Он даже не облаял нас по-русски, А ткнулся в ноги русским мужикам. И на привет ответить не умея, На привязи уставший до тоски, Он проскулил, что рядом ходят змеи, Вы тут поосторожней, мужики. И снова в будку от жары палящей, От нашей ласки и от наших ног, Такой родимый, русский, настоящий, Ещё на зло не лаявший щенок. Пункт психологической разгрузки На пункт психологической разгрузки Уже спустилась местная жара, И как-то удивительно по-русски Нам чая предложила медсестра. Зашла со службы, а служила близко, Не надо было за сто вёрст ходить. И капитан из-под Новосибирска Не знал, куда девчонку усадить. Она читала свежую газету — На пункт приходит «Красная звезда», Все новости горячие по свету Летят и опускаются сюда. Ей довелось служить почти в пустыне, Где по соседству буйствует война. – Да пейте ж вы, а то ведь чай остынет, — Прощебетала весело она. – Ну, как тут жизнь? – спросил серьёзно кто-то, — Нужны ли настоящие врачи? – Да, в общем-то, не пыльная работа, Поскольку нам и некого лечить… Концерт на авиабазе Идёт концерт, и хлопают солдаты Писателям, стоящим на плацу, И мысленно уносятся куда-то, И что-то растирают по лицу. Наверно, в точку попадает слово, Наверно, надо больше важных слов. Тогда и будет нация здорова, Тогда не надо будет докторов. И я о счастье вновь стихи читаю, О том, как важно Родину хранить. И с лётчиками к счастью улетаю, Чтоб ни себе, ни им не изменить. Из облаков приходят самолёты, И на минуту оглушает гром. Счастливой вам, товарищи, работы Сегодня, завтра, много лет потом. В Москву … А до Тверской подать рукой, Но пять часов полёта. И запевает о Тверской Негромко песню кто-то. Но исключаются огни И смех во время взлёта: Такая жизнь, такие дни, Такая, вот, работа. Внизу чужая нам земля, Огни в чужих жилищах. И там гражданская война, Чужие пепелища. Но в небо смотрят сотни глаз Противников режима. Наш самолёт уносит нас От них неумолимо. А завтра лётчикам опять — Вот этим же маршрутом, Чтоб кто-то мог спокойно спать, Спокойно встретить утро. |
