— Что-то ты сегодня сияешь, — встретила ее замечанием Кэрри. — А вчера жаловалась, что текст не идет, застопорился на чем-то там… На чем?

— Ай, брось! — быстренько сориентировалась Гермиона. — У меня новая идея! Девочки, вот вам не надоело одно и то же? Грейнджер там, Грейнджер сям… И мальчишки все время одни и те же. Ску-у-учно!

— Ну не знаю, — Кэрри поджала губки. — Меня все устраивает. Гермиона красивая, с ней все хотят.

— А как сама Гермиона к этому относится, тебе наплевать? — резче, чем собиралась, выпалила девушка.

Свон удивленно захлопала на нее ресницами, а Луна задумчиво накрутила на палец прядь волос.

— Ну мы же не желаем Гермионочке плохого! — протянула она. — Все наши истории про нее заканчиваются хорошо. Почти всегда свадьбой и даже детишками. Разве это плохо?

Гермиона поймала себя за язык, чтобы не рассказать дорогой подруге, что именно она думает о таком количестве свадеб, детишек и прилагающихся к этому добру мужей.

— Мне кажется, — произнесла она, — что в случае Грейнджер логичнее было бы писать о карьере мракоборца. Или, на худой конец, правозащитника.

— Нет, — возразила Кэрри, качая головой, — это неинтересно. Мне про любовь нравится. Мы же, в конце концов, не подкладываем ее в постель к разным… Малфоям! Не то, что эти, — она презрительно кивнула на девичью стайку, засевшую у окна. Там слышался смех, радостные попискивания и один раз раздалось удивленное: «Ну куда пальцами? Давай уже, к делу переходи!»

Гермиона прикусила губу, запоминая лица тех, кто так много знает о ее интимной жизни. Кэрри и Полумна смотрели в том же направлении.

— Луна, — протянула девушка, — а ты никогда не хотела настучать этим… сутенершам по головам? Грейнджер твоя подруга, между прочим!

— Свобода самовыражения, — вздохнула Полумна. — У девочек нет никакой личной жизни, и они сочиняют ее для Гермионы. В меру своего понимания.

— Ой, ну вот не надо! — вспыхнула Кэрри. — Совсем не обязательно, что у них никого нет и они так сублимируют. Просто… ну, это затягивает, — и она слегка покраснела.

— Кэрри, — Луна повернулась к ней с любопытством, — ты что, тоже пишешь высокий рейтинг?

Свон залилась краской до корней волос и принялась мямлить что-то о пространственном воображении и занятиях анатомией, но подруги взяли ее в оборот и в конце концов выяснили поразительную вещь: у Кэрри уже были две готовые работы и один недописанный магфик о Роне с Лавандой, Гарри и Джинни и… Гарри и Драко Малфое.

— Кэрри, — укоризненно произнесла Гермиона, едва не выйдя из образа Ромильды, — ну за что ты так с мальчишками? Особенно с Гарри? Разве ж он…

— Ну я так вижу! — оправдывалась Кэрри, полыхая ушами. — Я как-то видела, как Поттер разговаривал с Гермионой и Малфоем… кстати, что-то они часто вместе стали появляться… так вот, Гарри так смотрел на Малфоя. Так смотрел!

— Как? — мрачно уточнила Гермиона.

— Ну… так.

— Ой, нет, девочки, — Луна покачала головой. — Гарри, конечно, любит Джинни и к мужчинам равнодушен, но в принципе… Если люди любят друг друга, то какая разница, какого они пола?

И Гермиона, воспитанная на демократических принципах магловского мира, не нашла, что возразить.

Драко между тем жестоко страдал в компании увлеченных драматургов, ваявших в черновиках магфик о героическом страже порядка в немагическом Париже («почему Париже?!» — удивлялся юноша, но молчал) Гарри Поттере. Героический страж охотился на шайку злостных воров во главе с редкостным негодяем Драко Малфоем. Ну кто бы сомневался!

Драко слишком мало знал о Джиме, в чьем обличье он пришел на эту сходку восторженных приключенцев, поэтому помалкивал и даже не особенно жестикулировал. Лишь иногда зубы сами сжимались до скрежета, а на скулах выступали желваки. Сюжет у ребят был простенький, но они с энтузиазмом восполняли этот недостаток обилием событий. На вкус Драко, событий было даже слишком много, они перекрывали друг друга, обрывались в самых неожиданных местах, чтобы тут же началось следующее действие, никак из предыдущего не вытекающее. Собственный образ в исполнении Колина раздражал: слишком истеричным, противоречивым и откровенно недалеким выходил у старшего Криви Драко Малфой.

Где-то через полчаса Драко не выдержал.

— Послушай, — он не знал, как в этой компании принято обращаться друг к другу и просто опустил имя, — ты уверен, что в рядовом полицейском отделении день начинается с исполнения гимна страны всеми работниками?

— Конечно! — уверенно отозвался Колин и с любовью посмотрел на пергамент. — А как он еще может начинаться?

— С кофе, — предположил Драко.

— И пончиков, — мечтательно подсказал Дэннис.

— Это вы с Америкой путаете, — лениво подал голос Ромуальд. Он развалился на широкой скамье и ухмылялся, периодически вставляя свои пять пенсов. Как понял Драко, слизеринца пригласили для консультаций о нём самом.

— Вот неплохо было бы почитать, — вставил Драко, — о том, как организована работа во французской полиции. А то выйдет бред, и будут над тобой ржать.

— Не надо мной, а над нами, — пробормотал Колин, рассматривая свиток, теперь уже с сомнением. — Ты, кстати, текст гимна сочинил? — он посмотрел на Драко-Джима.

— Я?!

— А кто? Ты из нас единственный умеешь в рифму.

Драко потер шею. Вот это было полнейшей неожиданностью и грандиозной подставой. Стихи Драко не любил и писать никогда даже не пытался.

— Да ты знаешь, что-то у меня не задалось… — отводя взгляд, пробормотал он.

— Ну Джи-и-им! — простонал Дэннис. — Ты уже третий день ничего не приносишь!

— Так давайте возьмем Марсельезу, и всего делов! — попытался увильнуть Драко, но ему не позволили, убедительно доказав, что если брать реальный гимн реальной страны, то и рассказ нужно писать полноценный, с серьезной фактической базой и настоящей детективной линией, а им некогда! Затянут еще на пару дней — и компашка с Пуффендуя обскочит их на повороте, а этого допустить никак нельзя!

Драко закатил глаза и мысленно попробовал сочинить хотя бы четверостишие. Видимо, под воздействием стресса у него даже что-то вышло, и они предъявил «соавторам» результат:

Лох педальный, лось печальный,

Неспроста, ох, неспроста

Ты бежишь дорогой дальней

Мимо спелого куста.

В их кружке́ воцарилось молчание. Драко оглядел вытянувшиеся лица юных писателей и понял, что зачатки литературного вкуса у них все же есть.

— Ну извините, — развел руками он. — Пока ничего другого предложить не могу.

— М-м-м… — высказался Ромуальд, снова вытягиваясь на скамейке. — Не похоже на гимн, Корнеги.

— Да что ты говоришь, — язвительно отозвался Драко. С учетом того, что это был первый его поэтический опыт, он остался доволен: хотя бы рифма присутствовала. А смысл… да какое кому дело?!

Колин и Дэннис переглянулись, и старший из Криви углубился в собственное сочинение. За следующие полчаса перебрали несколько вариантов очередного преступления французского бандформирования, отмели похищение мадемуазель Грейнджер (Колин высказал здравую мысль, что Гермиона сама наваляет горе-преступникам, и никакого героизма для Поттера не останется), сочинили план ограбления и стали искать причину, по которой мразь и моральный урод Малфой выкрал из провинциального музея кипу старых писем. Драко не особенно старался помочь новым товарищам, разумно полагая, что не удержится и начнет защищать себя. Вернее, того Драко Малфоя, который совершал нелепости в рассказе. Он просидел бы в мрачной задумчивости до самого отбоя, если бы Ромуальд с гаденькой ухмылочкой не предложил сделать главгада геем. А в письмах, мол, косвенные улики.

Драко открыл было рот, чтобы обругать идею, но его опередил Колин:

— Да ну тем, Ром, с твоими заскоками! Хочешь клубнички — вали к девчонкам, — паренек кивнул себе за спину. Драко прищурился в том направлении, надеясь опознать и запомнить юных извращенок. — Это им подавай счастливую семейную ячейку из Гарри и Малфоя, а у нас серьезная литература — у нас детектив!