— Эй, — тихо позвал он. — Грейнджер…

Гермиона потрясла головой активнее, не отнимая ладоней от лица.

— Да плюнь ты! — попытался проявить деликатность юноша. — Помиритесь!

— Не помиримся, — резко ответила Гермиона и обхватила себя руками за плечи. — Я очень сильно обидела его, Драко. Очень сильно.

— Тем, что занималась со мной? — холодно спросил он. Но Гермиона была так расстроена эскападой Рона, что на обиду Драко внимания не обратила.

— Нет, конечно. Тебя он воспринимает исключительно как повод сказать мне что-нибудь неприятное. Сегодня ты просто подвернулся ему под руку, уж прости за это.

— То есть… вы еще летом поссорились?

— Мы не ссорились, — вздохнула Гермиона. — Я его обидела.

— Да что такого ты могла сделать, чтобы он на тебя кидался?

Девушка задумалась. Рассказать о том, что произошло в середине августа, она и хотела, и не могла — слишком это было личное, даже интимное. Она жалобно посмотрела на Малфоя, и он понял, что сейчас Гермиона совершенно не готова выносить сор из избы.

— Ладно, Грейн, захочешь — поделишься.

У самого выхода Драко догнал неуверенный голос Гермионы:

— До завтра?

Юноша обернулся, кивнул и едва заметно улыбнулся:

— До завтра.

Следующий день был первым учебным в новом семестре, и в школу вернулись все, кто в ней учился и работал. Завтрак в обычное время напомнил о дисциплине и распорядке, и Гермиона спешила в столовую, очень надеясь на восстановление нормальной жизни. Ожидания ее не оправдались прямо с порога.

За гриффиндорским столом ожесточенно жевал кусок мяса Рон, рядом с ним сидел слегка растерянный Гарри. К его боку жалась почти испуганная Джинни. Сестра Рона подняла на подругу глаза, и по этому взгляду Гермиона прочитала, что ждут их грозы, вихри и бури. Она посмотрела на слизеринцев.

Драко, как и весь предыдущий семестр, сидел отдельно ото всех. Челюсть упрямо выпячена, взгляд опущен в столешницу. Гермиона уже знала, что это не из гордыни и не от сожалений о проигранной войне — из нечастых оговорок Малфоя она поняла, что ему самому эта война стояла поперек горла с первого же дня. Но сейчас она особенно остро ощутила, как же на него давит одиночество, в котором он оказался. Из чувства противоречия всему миру — и из желания поддержать нового друга — Гермиона, гордо вскинув голову, прошествовала через столовую к столу Слизерина и села рядом с Драко.

Он поднял на нее удивленный взгляд, и девушке почудилось, что глаза его потеплели.

— Доброе утро! — бодро поздоровалась Гермиона и потянула на себя блюдо с овсянкой.

— Утро, — согласился Драко. И нехотя отправил в рот ложку каши.

Столовая Хогвартса замерла в ожидании. Со стороны Гриффиндора исходили флюиды растерянности и волны агрессии (насыщенно рыжего цвета), Слизерин косился на край своего стола со сдержанным любопытством, а Когтевран и Пуффендуй аж прямо вытянули шеи и едва головы себе не сворачивали. Гермиона сидела с очень прямой спиной и невозмутимо ела. А что еще ей оставалось?

После завтрака у дверей столовой Гермиону и Драко перехватил Гарри. Он ободряюще улыбнулся подруге и устремил на Малфоя требовательный взгляд:

— Ты использовал на ней Империус? — с места в карьер начал Поттер.

— З-зачем? — удивился Драко.

— Тогда почему Гермиона столько времени проводит с тобой?

— Э-э-э… по привычке? — Драко пожал плечами и вопросительно посмотрел на девушку.

— Гарри, — вступила в разговор пришедшая в себя Гермиона, — это тебя Рональд накрутил?

— Рон, конечно, не смолчал, — Гарри поправил очки, — но я и сам, знаешь ли, заметил некоторые перемены.

— Ну проверь меня на подавляющие чары! — немного раздраженно воскликнула Гермиона, неосознанно придвигаясь ближе к Драко. Тот хранил молчание.

Гарри окинул подругу полным сомнения взглядом, но экспертизу проводить не стал. Вместо этого он прищурился на Малфоя и куда миролюбивее, чем прежде, спросил:

— И все же, Малфой… Что ты задумал?

Драко закатил глаза и резко подался вперед.

— Да что я задумал? Зажарю ее и съем! Чего непонятного? — и занес над головой Гермионы руки с растопыренными пальцами.

Было совершенно неясно, к каким выводам пришел Гарри, но юный герой войны сверкнул на молодых людей стеклами очков, хитро улыбнулся, покивал головой, сказал:

— А-а-а, ну ладно, — и ушел.

Драко и Гермиона остались в коридоре одни, в полной растерянности.

— Ты прикинь! — обрела дар речи девушка. — Моему лучшему другу говорят, что меня съедят без соли и перца, а он выдает «а-а-а, ну ладно» и сваливает!

— Безобразие, — поддакнул Драко.

Гермиона посмотрела на него, он скосил глаза на нее, и они оба рассмеялись.

— У тебя сейчас что, зельеварение? — спросила Гермиона.

— Не, — Драко мотнул головой, и на лоб ему упала челка, — заклинания.

Они уже почти разошлись каждый в своем направлении, когда Драко окликнул Гермиону:

— Грейн, давай вечером в Хогсмид сходим, а?

Гермиона споткнулась и чуть не упала. Приглашение было неожиданным.

— Жрать хочется, — признался Драко под ее недоуменным взглядом. — Не могу я это месиво есть, хочу нормальную булку и нормальную котлету. А без кого-то из вашей троицы меня не выпустят.

Гермиона согласилась и всю дорогу до своего класса пыталась разобраться в себе: объяснение Драко по поводу еды ее успокоило или разочаровало?

После занятий Гермиона зашла к директору за разрешением на внеочередное посещение Хогсмида и неожиданно быстро, без лишних вопросов его получила. Бедная профессор МакГонагалл с ног сбилась, пытаясь вернуть Хогвартсу былую славу, и даже не спросила, зачем Драко Малфою покидать стены школы. Ей было достаточно того, что с проштрафившимся (очень крупно проштрафившимся!) учеником пойдет лучшая студентка. Пожалуй, такое доверие было лестным, но честная сама с собой Гермиона не могла не признать, что и сам Драко заслужил некоторую поблажку. В приподнятом настроении девушка спустилась в ставший уже привычным подвал, чтобы с головой окунуться в волны скандала.

Посреди гостиной кипели страсти и уже не шел, но все еще отчетливо чувствовался смертный бой. Сцепились, естественно, Рон и Драко.

На Роне висели Гарри и Джинни, Драко держали за руки Невилл и Полумна. Оба противника сверлили друг друга горящими ненавистью взглядами и едва не рычали. Ни один, ни второй не слышали увещеваний, вырывались, явно стремясь продолжить начатое, и неизвестно что удерживало их от портовой брани. У Рона стремительно заплывал левый глаз, на скуле Драко алела ссадина.

— Что здесь происходит?! — Гермиона метнулась в центр комнаты, встала между бывшим возлюбленным и новым другом, готовая защищать их обоих от них же самих.

— А ничего! — со злым весельем в голосе выкрикнул Рон. — Твой разлюбезный Малфой на людей кидается! Что и требовалось доказать…

— Заткнись, Уизел! — прорычал Драко, почти стряхнув с себя Полумну. — Лавгуд, пусти! Пусти немедленно! Я ему!..

— Прекратите! — Гермиона повысила голос. — Вы с ума оба сошли! Баллов с факультетов вам не жалко, так хоть друзей пожалейте!

— Нет у меня тут друзей! — закричал Драко, и Гермиона обиделась бы, если бы не расслышала в его голосе истеричных ноток.

— А кто тебе в этом виноват?! — не отступал Рон. — Это еще что, цветочки!..

— Сволочь! — Драко рвался из рук Невилла и Луны, дышал часто и неровно, и, кажется, готов был вот-вот расплакаться. Видеть его в таком состоянии Гермионе было больно. — Гад тупорылый! Он был моим крестным, ты, дебил! Такое ничтожество, как ты, не смеет касаться его имени!

— Да в чем дело?! — теперь кричала и Гермиона.

— В правде! — засмеялся Рон, не оставляя попыток вырваться из дружеско-сестринского захвата. — И все равно, что это кто-то придумал. Все вы, Пожиратели — извращенцы!

Драко рванулся с новой силой и почти преуспел, но Полумна, у которой внезапно освободилась одна рука, сумела ткнуть в него палочкой и выкрикнуть: «Остолбеней!». Гермиона с трудом сообразила, о чем говорит Рон. Взгляд ее упал на валяющийся на полу приметный свиток, и она моментально догадалась, что стало причиной драки. Наверняка чья-то фантазия разродилась очередным «шедевром», и судя по выкрикам Драко, речь в нем шла о Снейпе. Девушка подняла свиток и медленно развернула, готовая, как ей казалось, к любому повороту.