Тишину нарушали лишь тихий шелест листвы, ласкаемой легким ветерком, да отдаленные птичьи трели; золотой свет Лаурэлина медленно угасал, серебряный Тэльперион, напротив, становился все ярче: приближался час Смешения Света.
— Мне пора, а то родители будут волноваться, — тихо вздохнула она, сожалея о том, что время пролетело быстро, а она так и не решилась даже узнать имя нового друга.
— Хорошо, — сам Мелькор не спешил возвращаться в скромный дом, который выделили бывшему пленнику. Протянув руку, он вытащил несколько травинок, запутавшихся в ее волосах.
— До встречи?.. — с робкой надеждой спросила эльфийка.
— До встречи, — кивнул он, поймав себя на мысли, что действительно хочет этого.
Одарив его сияющей улыбкой, девочка ушла, а Мелькор долго смотрел ей вслед, думая о том, насколько юная Алатариэль похожа на воплощенный Свет Древ. Свет, которым он хотел бы владеть.
***
Ни на следующий день, ни через неделю, ни даже через год она больше не пришла, но Мелькор продолжал тем не менее приходить к яблоне, убеждая самого себя, что ищет лишь тишины и уединения, а не встречи с девочкой, назвавшей его другом.
Всякий раз, наблюдая час Смешения Света, он вспоминал, как подобный Свет был в его руках: шелковистый, теплый, ласкающий пальцы, и снова возвращался мыслями к эльфийке с удивительными волосами. Вала досадливо поморщился: несмотря на то, что с их последней встречи прошло уже почти десять лет, он так и не смог выбросить ее из головы. Наверняка она уже совсем выросла и, возможно, даже отдала кому-то свое сердце… Отчего-то эта мысль каждый раз отзывалась внутри глухой, болезненной тоской.
Отношения между эльфами накалялись, надо признать, не без его вмешательства. Мелькор умело использовал информацию, полученную от маленькой и слишком доверчивой эльфийки, стараясь заглушить появляющееся при этом неприятное ощущение, очень похожее на муки совести.
Ваниар сторонились его, тэлери он счел слишком слабыми, поэтому для исполнения своего замысла он выбрал нолдор, самый одаренный род эльфов. Когда Манвэ, потеряв бдительность и поверив в то, что брат наконец исправился, позволил Мелькору покидать Валмар, тот пришел к нолдор, жадно стремящимся к знаниям, и предложил свою помощь для улучшения их творений. Многие поверили и простодушно открылись ему, охотно внимая его советам, желая достигнуть своих целей. Он же, выбрав своим оружием речь, искусно мешал ложь и правду, взращивая рознь среди эльфов, незаметно для них внушая им свои мысли и настраивая их против Валар.
Отношения нолдор Дома Финвэ и вовсе обострились до предела: гордый Феанор не скрывал своего презрения ко второй жене отца и ее сыновьям, терпение последних было на исходе. Мелькор всячески подогревал враждебность между братьями, подсказав лордам нолдор создать оружие и доспехи для защиты себя и своего имущества.
Поведал он и о грядущем пробуждении людей, намекнув, что, возможно, Валар специально привели эльфов в Аман, чтобы контролировать, а их место в Эндорэ займет более слабый и короткоживущий народ, который будет легче покорить.
========== Часть 2 ==========
Манвэ настоятельно попросил, чтобы Мелькор присутствовал на празднике Сбора Урожая, буквально не оставив брату выбора, и теперь тот с ленивой скукой наблюдал, как майар слаженно накрывают многочисленные столы, расставляют угощения, и как по воле Йаванны сплетаются над ними причудливые цветочные арки.
В час Смешения Света праздник начался. Заиграли арфы, лютни и свирели; Валар, майар и эльдар веселились: ели и пили, пели и танцевали.
Стоя чуть в стороне, Алатариэль нервно теребила висящую на шее изящную подвеску в виде цветка Тэльпериона, сделанную для нее старшим из братьев, Артафиндэ, рассеянно скользя взглядом по собравшимся.
Расшитое камнями, струящееся серебристо-голубое платье с длинным шлейфом сверкало и переливалось при каждом движении, сложная прическа, на которую мама потратила не один час, венец с ярко-голубыми, под цвет глаз, сапфирами — все это было слишком непривычным для той, которая еще недавно носилась по полям и лесам, словно один из оленей Нэссы, и плескалась в Лебединой Гавани, соревнуясь с братьями в нырянии за жемчугом.
Алатариэль не забыла своего спасителя и друга. То, что пришлось покинуть Валмар, не попрощавшись, очень ее огорчило. Родителям срочно пришлось возвращаться в Тирион и хотя причины этой срочности были весьма туманны, остаться она не смогла…
До недавнего времени девушка и вовсе почти все время жила в Альквалондэ, и теперь, прибыв в Валмар на праздник, втайне надеялась увидеть его, несмотря на терзавшие ее сомнения. Скорее всего он и не вспоминал о маленькой девочке, по глупости забравшейся слишком высоко на дерево…
Взгляд неожиданно зацепился за высокую фигуру у одной из колонн поодаль. Сразу узнав мужчину, девушка шагнула было вперед, но тут же смущенно замерла. Сейчас она завидовала своей кузине Ириссэ — хотя они и были одного возраста, та была смелее и решительней. Вот и сейчас кузина в белоснежном платье, подчеркивающем молочный цвет кожи и контрастирующем с черными, как смоль, волосами, смеясь, кружилась в танце с Туркафинвэ, третьим сыном Феанора.
Ириссэ точно хватило бы смелости подойти и заговорить…
Как и Владыка Намо, ее старый знакомый предпочитал простоту и темные цвета. Черная, вышитая серебром верхняя мантия и стального цвета нижняя подчеркивали широкие плечи и мощную грудь, в разрезе были видны сильные ноги, обтянутые тонкой тканью штанов, и высокие сапоги с отворотами и серебряным тиснением. Иссиня-черные волосы были собраны в тугую косу, перехваченную серебряными кольцами-накосниками, на голове поблескивал простой серебряный венец, других украшений не было.
— Артанис, мне нужно с тобой поговорить! — раздался голос совсем рядом. Обернувшись, она не могла не удивиться, увидев Феанора. Их семьи не ладили, и обычно дядя высокомерно игнорировал не только братьев по отцу, но и их детей. Высокий, белокожий, с волосами цвета воронова крыла, он был очень красив даже по меркам эльфов, но все же Алатариэль, будучи наслышанной о жестком характере, упрямстве и нетерпимости дяди, старалась избегать его, что было довольно легко, учитывая годы, проведенные в Альквалондэ.
— Феанаро, — стараясь скрыть неуверенность, девушка сдержанно кивнула, приветствуя старшего родича.
— Пойдем же! Это важно! — Эльф нетерпеливо схватил ее за руку и, не давая опомниться, потянул в сторону от праздничного веселья. Движения Феанора были резкими и отрывистыми, будто он был чем-то сильно взволнован.
— Что случилось? О чем ты хотел поговорить? — спросила Алатариэль дядю, останавливаясь и растирая слишком крепко стиснутое им запястье.
— Я хочу создать рукотворные самоцветы! — с жаром заговорил Феанор, казалось, даже не заметивший этого. — Камни, в которых будет сиять Свет Древ! Понимаешь?!
— А при чем здесь я? — растерялась Алатариэль.
Подойдя вплотную, Феанор подхватил одну из сверкающих прядей девушки и прижал к своим губам.
— Свет Древ в твоих волосах, Артанис… — Пальцы эльфа подрагивали, а яркие серые глаза лихорадочно блестели. — Я прошу прядь твоих волос.
Испуганно отшатнувшись, девушка покачала головой. Она чувствовала состояние дяди: алчную жажду, граничившую с одержимостью, живо напомнившие ей о Тьме из рассказов дедушки Финвэ.
— Артанис, — помрачнел Феанор, не любивший, когда кто-то противился его воле, — я ведь прошу о сущей малости…
Попятившись от наступающего на нее дяди, она неожиданно наткнулась на кого-то, оказавшегося за спиной. Вздрогнув, Алатариэль обернулась и не сдержала вздоха облегчения.
***
Мелькор сразу узнал ее. Платье сверкало, будто сотканное из звездного света, удивительные волосы были собраны в затейливую прическу, лишь несколько сияющих прядей мягко обрамляли лицо, рассыпаясь по груди и плечам. Эта прическа вызвала у него раздражение: разве можно прятать подобную красоту?
Он уже собирался подойти, но Феанор опередил. Когда после пары фраз тот, стиснув запястье девушки, куда-то ее потянул, взгляд Мелькора потяжелел, не предвещая нолдо ничего хорошего. Стараясь не привлекать лишнего внимания, он двинулся следом.
