Да, точно. Только небо да море вокруг. Только очей нет синих, и небо с морем серые, гневные, они как будто сражаются друг с другом.

– Мостик – ЦПУ, – послышался из динамика связи голос вахтенного механика Леонидыча.

– Говори, Леонидыч, – сказал в микрофон Георгий.

– Христофорович, долго мы так танцевать будем?

– Смотрел карту погоды у радистов, зарядило суток на двое.

– А исправить нельзя?

– Только с четвертью самой крепкой, – поддержал Георгий шутку, – на меньшее небесная канцелярия не согласна.

– Четверть, так четверть, можно постараться и раздобыть.

– Это похоже на анекдот.

– Может жертву принесем?

– Какую?

– Например дракона в море выбросим. Сразу все утихнет.

Григорий и рулевой расхохотались.

– Нашего дракона даже море не примет. Будет блевать и еще сильнее распалится. Может и судно утопить.

Драконом на флоте называют боцмана. Боцман на «Юпитере» был шедевром. Работал на судне с самой его постройки, говорил в основном матом, нормальные слова в его лексиконе практически отсутствовали, а главное, и самое интересное, постоянно, с утра до ночи был каждый день выпивши. На судне через месяц после отхода днем с огнем не найдешь спиртного. А он все время подпитой. Где брал и что, никто не знал. Первое время капитан был страшно недоволен им, потом поговорил с другими капитанами, двое из них долго работали с этим боцманом. «Не трогай его, он отличный специалист. Да, всегда подпитой, но никогда я его пьяным не видел. А дело свое знает отлично и судно содержит в идеальном порядке» – сказал один из капитанов капитану «Юпитера». Второй подтвердил это и добавил: «Если будешь его с судна списывать, я его к себе заберу. У меня боцман так себе. Могу поменяться, мой не пьет совсем». И капитан «Юпитера» махнул рукой на поведение боцмана, а потом проникся к нему уважением. Дело свое тот знал действительно отлично. Ни одного ржавого пятна, ни одного скрученного конца на судне не было. Все почищено, все подкрашено, концы разобраны и намотаны на вьюшки или сложены в бухты.

– Тогда давай прачку выбросим, – предложил Леонидыч.

– Чем она тебе насолила?

– А ничем. Но жертва должна же быть. А то будем двое суток болтаться с волны на волну.

– А стирать кто будет? Может ты возьмешься?

– Мне только осталось стиркой заняться.

Так они долго чесали языки от безделья. Наконец механик выключил микрофон. Совсем рассвело и наступил день. Хмурый, угрюмый. Черт бы побрал эту погоду. Но были и довольные такой погодой. Это мастера-технологи и матросы-обработчики рыбы, работавшие на фабрике, перерабатывающей рыбу. Штормит, траулер рыбу не ловит, значит можно выспаться и отдохнуть. Им приходилось в море нелегко. Работали по двенадцать часов в сутки – шесть часов работали, шесть часов отдыхали и так весь длинный рейс – пять-шесть месяцев. Отдыхали и матросы добычи, работавшие на палубе при любой погоде, в жару и холод. Сейчас, в шторм, на палубу выходить было запрещено в целях безопасности. Григорий проверил местонахождение судна и решил, что пора траулер разворачивать в обратную сторону. Подошел к микрофону.

– Всем быть осторожными. На палубу не выходить. Все движущиеся предметы закрепить. Судно делает разворот.

Развернуть судно задача нелегкая и немного рискованная. Нужно выбрать волну поменьше, чтобы удар по судну, когда оно ляжет лагом к волне, был не такой сильный и крен снизить до минимального. Конечно, современное судно перевернуть трудно, но… если сделать несколько ошибок и постараться, то можно.

– Лево двадцать, – приказал рулевому Георгий, когда судно встало на гребень волны и двинул рычаг ВРШ вперед. Судно увеличило ход и начало ложиться к волне лагом. Когда повернули на девяносто градусов, судно находилось как раз в ложбине между волнами.

– Еще лево тридцать, – кинул рулевому старпом.

Судно начало поворачиваться кормой к волне. Но огромная гора воды уже накрыла траулер. Он дал большой, градусов на двадцать, крен, застонал металлом, как живой и, подставляя корму волнам, выпрямился. Внизу, в районе камбуза, раздался металлический звон чего-то упавшего. Георгий открыл дверь рубки и снизу услышал голос боцмана.

– Туды ж твою на кочерге, малайскую обезьяну. Это ж надо, эта макака даже кастрюлю с кашей не закрепила. Был бы я капитаном, я б приказал на баке высечь твою слоновью задницу.

В ответ послышался оправдывающийся голос поварихи.

– Представление началось! – сказал Володя, рулевой, молодой парень, – Такое представление только в Мариинском театре показывать. Люди бы месячную зарплату за билет отдавали.

– Ну ты уж скажешь, – засмеялся Георгий.

– Так писатели изощряются, пишут пьесы, а тут писать ничего не нужно. Показал все как есть и готово. После вахты Гайдаю радиограмму дам, приглашу на судно. Пусть месячишко побудет у нас. Он потом таких комедий наснимает, и все правда, ничего выдумывать не нужно. Так, лишь слегка подправить.

Посмеялись, потом замолчали. До конца вахты оставалось пятьдесят минут. Судно все также взбиралось на верхушки волн, разбивая пенящиеся гребни, вода окатывала палубу, смывая все, что можно было смыть, но теперь с кормы. Море глухо ворчало, ветер завывал в снастях.

Пришли третий помощник и рулевой его вахты, вахта старпома закончилась. Введя в обстановку третьего помощника, старпом сдал вахту. Расписались в вахтенном журнале о сдаче-приемке вахты и Георгий пошел к себе в каюту. Умылся, переоделся в спортивный костюм и лег на кровать. Взял книгу, начал читать, но быстро задремал. Потушил лампочку над головой и заснул. Проснулся часов в одиннадцать. Размялся, занялся бумагами. Их хватало, с ними нужно было работать. Шторм все также продолжался. Размеренно качалось судно, грохотали волны за бортом, свистел ветер.

Как и предсказала карта погоды, шторм закончился через двое суток. Захватил он лишь крылом район пребывания судна и ушел на северо-восток к берегам Аляски. Волнение снизилось до трех баллов, можно было начинать ловить рыбу. На вахте Георгия часов в шесть утра прописали электронным эхолотом морские глубины. Эхолот выдал большое скопление рыбы. Решили ставить трал. Георгий взял микрофон и по громкой связи на кормовую палубу приказал:

– Приготовиться к постановке трала.

Сменга ловцов начали готовить трал. На это ушло минут двадцать. Потом мастер добычи сказал на мостик, что трал готов к постановке. Судно развернулось, сбавило ход и с мостика дали команду: «Пошел трал». Трал пошел по слипу в море. Зазвенели кухтыли, стукаясь друг о друга. Георгий внимательно следил по приборам, как развернулся трал, все было нормально. Добавил ход судна до необходимого. Начали тралить. По приборам было видно, как трал охватывает косяк рыбы. Подбирая и отпуская тросы трала, Георгий регулировал захват. Прошли так с полчаса. Григорий сказал мастеру добычи, чтобы начинал выбирать трал. Сперва выбрались крылья трала, затем подошел и всплыл мешок. Григорий определил, что в мешке было не менее двадцати пяти тонн рыбы. Неплохо, будет работа обработчикам! Выбрали трал полностью. Добытчики начали высыпать рыбу в карманы, откуда она поступала на транспортеры фабрики.

– Неплохо сегодня, Христофорыч, – сказал рулевой.

– Нормально, сейчас еще раз поставим.

Поставили трал еще раз. И к самому концу вахты Георгий понял, что еще раз трал успешно захватил косяк рыбы. Было у Георгия правило: если поставил трал, то до выборки с мостика он не уходил, даже если вахта кончилась. Вот и сейчас он прикинул, что придется минут на тридцать задержаться. Через минут сорок после постановки начали выборку трала. На этот раз подняли тонн тридцать. Из карманов рыба уже ушла на фабрику, поэтому пойманную рыбу распределили по карманам. Удовлетворенный своей работой, Георгий покинул мостик и пошел отдыхать. Лег и заснул почти сразу. Проснувшись, он почувствовал, что нет привычного гула главного двигателя. Умылся и вышел на ботдек. Судно лежало, слегка покачиваясь, в дрейфе. На кормовой палубе лежал трал, полный рыбы и карманы тоже были полные. «Заловились, замечательно» – подумал Георгий, – Есть рыба, значит будут и деньги». А деньги нужны, они всем нужны. Родителям нужно немного помочь, да и давнюю мечту, покупку кооперативной квартиры, Георгий очень хотел осуществить. Одному жить надоело, нужна семья. Но вот девушку он пока не присмотрел. В городе, котором он жил сейчас, серьезных отношений не было ни с одной. Иногда случались какие-то связи, но все быстро проходило. «Домой поеду, там постараюсь найти. Осетинки и казачки самые прекрасные девушки на свете. А как готовят, а как к мужу относятся!» – размышлял Григорий, посмеиваясь над собой. Но никогда Георгий не думал о женщинах грязно и пошло. С детства его приучили уважать женщину. На Кавказе у всех народов женщина почитаема и уважаема. Угнетение женщины и превращение ее в безропотное существо в некоторых семьях это большое искажение традиций. Адыги – кабардинцы, бесленеевцы, абазины, адыгейцы, говорят: «Мы на наших мужских собраниях хозяева. Но дома мы молчим и чтим наших жен».