Мулутхан принесла большую бутылку с аракой, заткнутую початком из кукурузы. Идрис, как младший, налил всем.

– Хвала Аллаху, за гостя и его благородный поступок. Помни, Батрадз, с этого дня ты наш друг и, если понадобится, мы за тебя и твоих близких отдадим даже наши жизни. Приезжайте к нам всегда, когда захотите, мы будем рады видеть тебя и твоих близких.

Все выпили.

– Ты, Руслан, с этого дня должен чтить Батрадза как своего старшего брата. Помни об этом.

Руслан поднялся и приложил руку к сердцу.

Плотно пообедали, посидели, поговорили еще обо всем. Батрадз тоже пригласил в гости Хамхоевых, они обещали навестить их семью. Батрадз собрался идти в будку. Хасан вышел. Принес небольшой красивый кинжал.

– Это тебе, Батрадз.

Кинжал закреплял вновь образовавшуюся дружбу. Батрадз взял его и приложил к груди.

– Спасибо, дядя Хасан.

Попрощался и пошел к выходу. В прихожей взял свое ружье и вышел. Руслан и Идрис проводили его далеко за околицу, на прощанье Идрис вручил ему сумку.

– Мама Руслана собрала тебе поесть. Возьми, не откажись, пожалуйста.

– Ох, эти мамы! Они все видят в нас маленьких. Но их пища святая, передай ей мое спасибо.

Пожали друг другу руки и попрощались. Идти было далеко, через два невысоких хребта, через ручьи. В будку Батрадз пришел поздно, уставший. На небе светила полная луна, освещая тропу. Разжег печь, натопил будку и, завернувшись в шерстяную кошму, лег спать.

Батрадз поспал немного, силой заставил себя проснуться задолго до рассвета. Вскипятил воду и заварил чай. Поел немного сыра с хлебом. Потом одел свою куртку с капюшоном, взял ружье, фонарик, принесенную соль, патроны и пошел к месту, где лежала соль. Здесь у них с Денисом был сделан скрад: выкопали в земле укрытие, накрыли его сушняком и листьями. Сделали это давно. Косули привыкли к этому холмику. Батрадз подошел к лежавшей соли, посветил фонариком – соль была сильно вылизана, значит косули приходят сюда. Выложил рядом принесенную соль и залез в скрад. В скраде было холодно, но теплая куртка грела Батрадза, а кошма, постеленная на толстый слой листьев, не давала холоду проникать от земли. Батрадз зарядил ружье картечью, положил ствол в бойницу. Луны не было, она то ли зашла, то ли ее закрыли облака. Батрадз стал ждать. Лежал долго, переворачиваясь с живота на бока. Перед поздним зимним рассветом увидел мелькнувшую тень, потом еще две. Дикие козы пришли полизать соль. Батраз прикрепил фонарик сбоку стволов ружья. Одел металлическое кольцо, от которого шел медный изолированный провод к фонарю, на указательный палец. Нужно было выбрать козла. Взвел курки и навел ружье на коз, коснулся кольцом скобки спуска. Луч света ударил в коз и очень удачно, прямо по лучу Батрадз увидел крупного козла с рожками на поднятой голове. Батрадз выстрелил. Козел коротко мекнул и перевернулся кверху ногами, две козочки одним прыжком исчезли из вида. Батрадз поставил ружье на предохранитель и подошел к козлу. Он был мертв. Батрадз повесил на плечо ружье, вскинул убитого козла на плечо и пошел к будке. Уже рассвело. Батрадз снял шкуру, разделал козла, набил мясом рюкзак. «Отдохну, – подумал он, – и пойду домой». Подкинул дров в печку, стало тепло. Незаметно задремал. Проснулся часа через два и ахнул. За окном крутила свои водовороты метель. На земле снега еще не было, метель началась недавно. «Нужно идти, если занесет снегом тропу, не выберешься» – подумал Батрадз. Залил водой огонь в печке, вскинул тяжелый рюкзак, ружье повесил на грудь. И вышел в метель. Ветер был не очень сильный, но метель кружила. «Нужно скорее уйти от водораздельного хребта, там будет тише» – решил Батрадз. Через часа полтора ходьбы ветер стал тише, но снег валил крупными хлопьями. Батрадз шел большими шагами. Было тяжело, но он не обращал на это внимание. По лицу начал струиться пот, тонкий свитер под курткой был мокрым от пота. Снег уже лежал на земле, закрывая тропу, но пока не мешал идти. Но вот впереди показалась гора. После которой начнется последний спуск к селу. Батрадз вышел на этот спуск и облегченно вздохнул: теперь он дойдет до дома в любом случае, осталось километра два-три. Впереди замаячили две фигуры, идущие навстречу. Когда люди подошли ближе, Батрадз узнал своего отца и отца Дениса. Оба были с ружьями. Встретились.

– Метель началась, мы решили идти к тебе. Это надолго, снегу навалит много. Давай рюкзак.

Батрадз снял рюкзак и отдал отцу Дениса.

– Все у тебя в порядке? – спросил отец.

– Все в порядке, но интересный случай был. Дома расскажу.

Пошли домой. Придя домой, порубили и разделили мясо.

– Хадизат, – крикнул Батрадз, – где ты?

– Здесь я, книгу читаю.

Хадизат вышла из комнаты.

– Отнеси нашим.

Наши это были соседи.

– Да пусть читает, я буду домой идти и заберу, – сказал отец Дениса.

– Ничего, пусть проветрится, а то станет толстой и ленивой, – пошутил Батрадз.

– Пусть и твои свежего мяса поедят, Вера сварит, – сказал Сослан.

– Сам ты таким будешь, – огрызнулась Хадизат, – и не жалко тебе бедных коз стрелять? Живодер прямо!

– А мясо любишь? Любишь. Так Бог сделал, дал людям право есть животных.

Мама Батрадза уже варила мясо козла, принесла квашенной капусты, поставила вариться картошку. Накрыла стол клеенкой, поставила араку на стол, стаканы. Пошла к печке готовить.

– Есть хочешь? – спросил отец Батрадза.

– Хочу, я только завтракал, еще в будке.

– Садимся за стол.

Сели за стол, выпили араки. Закусили капустой, сыром и хлебом.

– Рассказывай, что там у тебя за случай произошел.

Батрадз подробно рассказал обо всем. У отца Дениса заходили желваки на скулах, отец Батрадза ломал в руках вилку.

– Сволочи, опять нас стравить с ингушами хотят. Ведь он же убить тебя мог!

– Мог. Пуля прошла на ладонь от головы.

– Хорошо, что ты его не убил. Ребенок ведь. Так ты и в Тимурюрте побывал?

– Побывал. Отец его Хасан мне кинжал подарил, звал в гости, обещал приехать сам.

– Дай Бог, пусть приезжает.

Отец Дениса не говорил ни слова. Сидел, опустив голову, потом поднял ее и заговорил.

– Сколько мы с ингушами воевали, сколько зла они нам причинили, но Бог наказал их высылкой и все улеглось. Нет у меня к ним никакой злобы, хотя и отец мой, и дед погибли от их рук. Но ведь есть же какая-то сволочь среди них, которой неймется стравить нас. Хочется этой сволочи крови. Сам он в руки оружие не возьмет, потому что трус, а сколько людей погубит! А по нашим кавказским законам ты имел полное право убить этого щенка. Если щенок поднял руку на человека, это уже не щенок, а волк. Но и вправду хорошо, что ты не убил его. И хорошо, что приобрел друзей среди ингушей. Пусть приезжают к нам. Мы тоже к ним поедем как-нибудь.

Сварилось мясо. Мама Батрадза поставила дымящуюся козлятину на стол, положила испеченные лепешки, принесла приправленную чесноком и подсолнечным маслом картошку. Она слышала рассказ Батрадза и потихоньку от мужа вытирала слезы.

– Ничего, не плачь, все обошлось.

– А если бы убил? А если бы Батрадз его убил? Каково его матери было бы? Она же тоже мать.

– Все живы, все обошлось, да еще друзей новых приобрели.

– Ох, эти друзья… – махнула рукой женщина.

– Нельзя так о людях говорить, не зная их. Плохие люди так бы не поступили. А мальчишке ихнему какая-то сволочь забила мозги дрянью.

– Да я ничего о них не говорю. Все хорошо, когда кончается хорошо.

– Выпей с нами, – позвал ее муж.

– Налей, выпью, сердце колотится. Не могу.

Налили всем, все выпили. Налегли на мясо, картошку.

– Смотри, жирный козел был. И не старый. Мясо мягкое.

– Если налить еще грамм по сто, то и кости вам мягкие покажутся, – сказала вошедшая Хадизат, вся в снегу. Она отнесла мясо соседям и побегала под снегом на улице.

– Ох и грамотная ты стала – взвился ее отец, – много болтаешь! Давай садись к столу, поешь.

Хадизат сняла пальтишко и села к столу, стала есть мясо.