— …Все это хорошо, однако нам придется прождать черт знает сколько времени, прежде чем кто-нибудь засечет его.

И Дейл единым махом проглатывает полчашки кофе.

— Что это за чокнутая была в лесу, когда мы нашли Гарнера? — спрашиваю я.

Дейл приподнимает брови:

— Элли Нейлор. А что?

— Я случайно столкнулся с ней в церкви Святого Франциска. Она несла ту же чушь насчет «работы дьявола», которую я слышал от Ника во время допросов, и, похоже, узнала женщину с медальона.

Дейл пожимает плечами и снова тянется к чашке с кофе:

— Скорее всего, это просто болтовня полоумной.

— И давно она такая?

— Она тетка Софи Донеган. Спятила после того, как ее сестра покончила с собой. Но совершенно безвредна.

— Как по-твоему, между ней и Ником может существовать какая-нибудь связь?

— Она чокнутая, Алекс, — говорит Дейл. — Точно такая же, как все сумасшедшие, с которыми нам приходится сталкиваться.

Я пожимаю плечами — возможно, Дейл прав, однако меня он не убедил.

— Да, наверное.

— Еще какие-нибудь идеи?

— Как насчет того, чтобы составить список возможных жертв? — предлагаю я. — Даже если Ник убил Валленса, стремясь обрубить концы, до того, как он закончит здесь свои дела, могут появиться новые трупы.

Теперь плечами пожимает Матесон:

— Разве он убивает не из желания замести следы или когда кто-то мешает ему угнать машину?

Дейл поворачивается ко мне, я отрицательно качаю головой:

— Нет, он приехал сюда, чтобы покончить с каким-то делом. Что оно собой представляет, я пока не знаю, однако у него каждый шаг продуман до мелочей. Когда он убил Гарнера, то сделал все для того, чтобы об этом никто не узнал. Я думаю, что с тех пор он убивал еще не раз, но обставлял смерть своих жертв как несчастный случай. На этот раз он позволил схватить себя. Человек вроде Ника не дался бы нам в руки, если бы это могло помешать исполнению того, что он задумал.

— Как ты полагаешь, Алекс, кем были предыдущие жертвы?

— Одна из них — Джошуа Стерн, секретарь городского совета, другая… — я умолкаю на пару секунд, мне не хочется произносить это, — другая — мой отец.

Брови Дейла ползут вверх:

— Ты думаешь, что это он убил твоих родителей?

— Ему нужен был мой отец. Мама оказалась, скорее всего, просто добавкой. — Я вдруг словно слышу себя со стороны. — Господи, что я несу? Самому противно.

Теперь я хорошо понимаю, почему полицейских допускают к расследованию лично связанных с ними дел лишь тогда, когда избежать этого невозможно. Дело не в том, что их обуревает слишком сильная жажда мести — хотя, если именно Ник убил моих родителей, я постараюсь, чтобы он поплатился за это, — а в том, что им становится трудно говорить и думать, как положено полицейским. И ты чувствуешь себя виноватым всякий раз, когда поступаешь, как поступил бы в любом другом деле. Это дьявольски трудное положение.

Дейл, видимо, понимает, о чем я думаю, и продолжает разговор так, точно ничего не изменилось.

— Стерн погиб в автомобильной катастрофе, — говорит он.

— А мой отец — при столкновении с угнанной каким-то грабителем машиной. И оба были друзьями Гарнера и Валленса. Вместе ловили рыбу.

— Были примерно в то время еще какие-нибудь смерти, которые можно связать с этими? — спрашивает Матесон.

— Нужно будет проверить по архиву, — отвечает Дейл. — Если память мне не изменяет, Стерн погиб в том же году, когда Боб Кеннеди, бывший здесь шерифом до меня, умер от сердечного приступа. Он хорошо знал Уинтерс-Энд. И владел коттеджем на реке Арустук. Других смертей я не помню.

— Шериф Кеннеди, вот как? — говорю я. — Ведь это он получил одно из анонимных писем после того, как сгорел «Святой Валентин»?

Дейл опять пожимает плечами:

— Да, но это было за пару лет до его смерти. И никаких признаков грязной игры мы не обнаружили. У бедняги просто было больное сердце.

— И все же тебе не кажется, что тут может присутствовать некая связь?

Ответа я получить не успеваю. Из комнаты личного состава доносится крик дежурного, зовущего Дейла.

— Позвонил лесничий, шеф, — возбужденно кричит дежурный. — Сказал, что видел машину, которую мы разыскиваем, у охотничьего домика Макуиррена на озере Персер.

Полчаса спустя я стою под моросящим дождем на грунтовой дороге, окаймленной рядами развесистых деревьев. Проселок, вьющийся между корявыми стволами, кажется заброшенным, тусклый свет дня добавляет пейзажу еще больше уныния. Я прохожу по дороге пару сотен ярдов, а затем поворачиваю на запад — к берегу озера и домику Макуиррена.

Подняв воротник, чтобы защититься от дождя, я приближаюсь к Дейлу, двум его подчиненным и четырем парням из полиции штата. Дейл разговаривает с полицейским, который, по-видимому, прибыл сюда первым.

— Куда, черт возьми, подевался лесничий? — спрашивает Дейл. — Разве он не обещал встретить нас здесь?

Молодой человек пожимает плечами:

— Обещал, но его нет. Может быть, он к домику ушел?

— Может быть, однако я и пикапа его не вижу.

— Что происходит? — спрашиваю я у Дейла.

— Лесничий сказал, что спрячется примерно в этом месте и, если кто-нибудь проедет по проселку к домику или от него, даст нам знать. — И Дейл немного повышает голос, чтобы его услышали все: — Не исключено, что преступник, если он здесь, захватил заложника. Постараемся подобраться к домику так, чтобы он нас не заметил. Не стреляйте, пока у вас не будет полной уверенности в том, что вы взяли на мушку именно его. Вперед.

Я вытаскиваю из-под куртки пистолет, снимаю его с предохранителя.

— Что-то не нравится мне исчезновение лесничего, — негромко говорю я.

— Мне тоже. Хотя он мог просто перетрусить и смыться.

— Будем надеяться, что это так.

Мы замолкаем. Шум бьющего по листьям дождя неизменно сопровождает нас, пока мы продвигаемся по слякоти к месту, где дорога сворачивает налево.

Охотничий домик Макуиррена — бревенчатый сруб, вроде тех, какие сдают семьям на время отпусков, — темнеет у подножия холма, словно припав к земле у кромки озера Персер.

— Машины не видно, — бормочет Дейл. — Скорее всего, стоит за домом.

— И лесничего тоже не видно.

Мы рассыпаемся цепью и идем среди деревьев, по три человека с каждой стороны дороги. Воздух влажен и пахнет сыростью, сосновая хвоя, устилающая почву, заглушает наши шаги, пока мы приближаемся к дому.

Дойдя до опушки, я вижу, что дом так еще и не пробудился от зимней спячки — крепкие ставни на окнах, ковер из веточек и палой листвы устилает землю вокруг дома. Если здесь и проезжала недавно какая-либо машина, кто-то очень умело замел ее следы.

Наш небольшой отряд, выйдя из леса, осторожно, с оружием в руках, приближается к дому. Я бросаю искоса взгляд на Дейла.

— Его здесь нет, Дейл, — говорю я и возвращаю пистолет в кобуру.

— Почему ты так решил?

— А ты приглядись к дому. — Двое полицейских уже подобрались к его передней двери. Она заперта. — Здесь сто лет никто не бывал. Нас пустили по ложному следу.

Я разворачиваюсь и иду назад, прямо по дороге. Один.

— А как же лесничий? — говорит мне в спину Дейл.

Я останавливаюсь, оглядываюсь на него:

— Откуда мне знать? Может, он нас разыграл — или это Николас решил нас погонять вхолостую. Я возвращаюсь к машинам. Если я ошибся и вы что-нибудь найдете, кликни меня.

Я поднимаюсь по скату холма к «корвету», стоящему среди полицейских машин. Двое помощников шерифа сидят в своем внедорожнике.

— Новости есть? — спрашивает один, когда я прохожу мимо.

— Пока нет. Похоже, в доме пусто.

Я забираюсь в «корвет» — сажусь бочком, оставив дверь открытой и выставив под дождь мою покрытую грязью обувку, курю. Мне немного стыдно за то, что я так грубо разговаривал с Дейлом у озера. Надо бы извиниться — да, так я и сделаю, когда настроение хоть немного улучшится.

В джипе помощников оживает рация, один из них зовет меня.