Любовь ОВСЯННИКОВА

ЭХО ВЕЧНОСТИ

Аннотация

Борис Павлович Диляков появился на свет в Славгороде, но еще в младенчестве был вывезен в Багдад бежавшими из-под махновских пуль родителями. Там он рос крепким и резвым, смышленым мальчишкой под присмотром бабушки Сары, матери отца.

Курс начальной школы в Багдаде прошел на дому, и к моменту отъезда оттуда был по своему возрасту очень хорошо образован. К тому же, как истинный ассириец, которые являются самыми одаренными в мире полиглотами, он освоил многие используемые в той среде языки. Изучение их давалось ему настолько легко, что его матери это казалось вполне естественным, и по приезде в Кишинев она отдала его в румынскую школу, не сомневаясь, что сын этот язык тоже быстро изучит.

Но в Кишиневе произошла трагедия, и Борис Павлович лишился отца. Вся его семья попала в сложнейшую жизненную ситуацию, так что вынуждена была разделиться. Бабушкина часть семьи осталась в Кишиневе, а Александра Сергеевна с детьми в мае 1932 года бежала через Днестр в Россию, где тоже должна была срочно скрыть любые следы своей причастности и к Востоку, и к Багдаду, и к семье ее мужа.

Книга 2. Багдад–Славгород

Часть I . Возвращение в Россию

Что означает Родину любить?

Во-первых — отовсюду к ней тянуться,

Чтобы в конечном счете к ней вернуться, —

Не перервать связующую нить.

Александр Межиров

Укрывшиеся в нищете

Стоимость побега

Итак, шел май 1932 года...

Выбирать время побега Александре Сергеевне не приходилось, бежать надо было незамедлительно, буквально сразу после прощания с мужем. Возвращаясь со свидания, она успела предупредить своего многообещающего заказчика, которого с некоторых пор обшивала вне очереди, что в эту ночь ей надо попасть на советский берег. И он ее успокоил, подтвердив готовность помочь и сообщив нужную информацию — место и время отплытия. Дома сборы были недолгими, так как побег задумывался давно и Александра Сергеевна все последнее время жила в состоянии готовности к нему.

Добираться до реки предстояло самостоятельно, и надо было еще найти на чем. После коротких сборов и прощания со свекровью молодая женщина поспешила в город на поиски подходящего транспорта. А затем, найдя извозчика с повозкой, заехала за детьми и без задержек отправилась на место отплытия, где ее обещал ждать знакомый контрабандист, этот «рисковый человек».

К счастью, ниже Дубоссар Днестр делает большую петлю, приближаясь к Кишиневу, так что сухопутное путешествие беглецов было относительно коротким, хотя и очень напряженным — ведь ехали они через пригород, пересекая достаточно безлюдные места, по почти пустым дорогам, где было раздолье для искателей случайной поживы. Большую часть пути они проехали при свете дня, но потом солнце село и их накрыла непроглядная ночь.

Какой ужас должна была испытывать Александра Сергеевна, находясь в восставшем против нее Кишиневе, если перестала бояться пригорода и ночи, одиночества и незащищенности! Какая невыносимая жуть владела ею, заставившая под покровом темноты, коварной и всегда опасной для доброго человека, оставить пристанище свое и пуститься в бега, да еще с детьми! Видимо, на много-много километров вокруг не было места на земле, где бы не горело под ногами у этой бедной женщины, нигде и никому не сделавшей зла, но вынужденной спасаться от покушения на ее жизнь, на жизнь ее детей... Она кружила и металась, — как сиротливый листочек, сорванный с дерева и несомый непогодой в чужом для него пространстве, — чтобы ее не настигли и не растоптали, чтобы удалось сохранить дыхание... Разве благополучный человек, не вынесенный судьбой за грань жизни, способен на такое, способен хотя бы понять ее?

В эти минуты, охваченные только бешеным биением сердца, учащенным дыханием, расширенными глазами, покрывающей тело влагой и дрожанием губ и рук, вряд ли Александра Сергеевна способна была видеть мир в реальных очертаниях, адекватно оценивать его отношение к ней. Конечно, инстинкты, всегда обостряющиеся в минуты угроз и выручающие человека, безумно несущегося прочь, заявляли о себе и в ней. Но все же опирались они на надежду, что спешит она туда, где ей помогут.

Ехать надо было чуть в сторону от небольшого, но оживленного в летнюю пору городка Вадул луй Водэ, лежащего в 23-х километрах от Кишинева. Скорость движения экипажа была невелика, лошади шли тяжело, лишь на ровных местах бежали мелкой рысью, одолевая примерно 8 километров в час, так что в общей сложности на дорогу у них ушло почти четыре часа[1]. Конечно, на берег реки, где их ждала лодка, они прибыли достаточно измотанными. Сказались на их состоянии и тяготы дня, и тряская дорога, и невозможность в тесной повозке вытянуть и размять затекшие ноги, и вынужденное молчание, когда хотелось говорить и обсуждать свое положение, а при вознице это запрещалось. Да и вообще угнетала и утомляла своей неестественностью сама обстановка с нависшими тучами гибельных неожиданностей, к тому же давящая осознанием, что ты участвуешь в противозаконном деянии.

Вещей у беглецов почти не было, если не считать маленьких сумок у каждого из детей и баула у Александры Сергеевны. Так что грузились они недолго.

— Плыть будем налегке, — сказала Александра Сергеевна контрабандисту, — наши вещи почти ничего не весят.

— Это хорошо, — со странной неприветливостью буркнул тот и бросил на нее косой двусмысленный взгляд.

Александра Сергеевна, конечно, отметила переменившийся вид и тон своего всегда уверенного в себе и ровного в общении знакомого, но приписала это тому, что он тоже волнуется перед тем, что они задумали.

Ночь выдалась мрачной, неуютной, туманной — беззвездной. Плотные тучи еще с вечера заволокли небо, и даже луна не могла пробить их и хоть чуть-чуть осветить земной мир.

— Только одно то ободряет, — пыталась разрядить гнетущую обстановку Александра Сергеевна, — как я думаю, что сейчас стоит май, приближающий нас к солнышку, к самым коротким ночам.

Но контрабандист, перевозивший Александру Сергеевну с детьми на советский берег, считал иначе.

— Однако не солнце и свет наши союзники, а туман и мрак, — прошептал он и тут же сделал замечание говорливой женщине: — На реке надо сидеть тихо, а то в такую погоду голоса далеко слышны.

После предупреждения пассажиры лодки притихли, только с тревогой слушали ритмичные всплески воды да шуршание весел в уключинах. Они сидели абсолютно неподвижно, потому что пустая лодка, казалось им, так неустойчиво сидит на волнах, что от малейшего движения может перевернуться. А на таком большом водоеме они еще не бывали, тем более в лодке, сделанной кишиневским контрабандистом. Их родной Тигр, о котором нельзя было даже думать, не шел в сравнение с этой рекой — он был в среднем мельче и раза в три уже Днестра. Тут они все время помнили, что под ними находится бездонная пропасть, заполненная, в общем-то, смертельной для человека водой. Пусть глубина ее измеряется семью средними по реке метрами, но человек в ней может утонуть ровно четыре раза, хотя ему и одного хватит, так что практически она-таки бездонная. И хоть как неудобно им ни было от неподвижного сидения, они терпели.

Долгим для беглецов показалось это водное путешествие. Ширина реки в полкилометра требовала не менее получаса, чтобы ее одолеть — изрядное время для непоседливой детворы.

И вдруг, когда они еще не причалили к берегу, а лишь слегка толкнулись в него, лодочник бросил грести и резким движением вырвал баул из рук Александры Сергеевны, а саму ее ударом кулака столкнул в воду.

— Беги к берегу! — почти крикнул он. — Ну, быстро!

Александра Сергеевна, успевшая схватиться за борт лодки и не упасть в воде, тем не менее оказалась в ней по колено. Она подумала о где-то возникшей опасности, из-за чего контрабандист так нервничает и спешит, что грубо подталкивает ее и резко спасает поклажу от намокания. Но, оглянувшись, ничего подозрительного, кроме чернеющего берега не заметила. Значит, они доплыли, слава богу. Просто такой странной у них оказалась высадка из лодки...