В досадной непохожести сына на себя, Тамара Владимировна предсказуемо винила бывшего супруга, отца Ивана. Хотя, как и чем он мог оказывать на него негативное влияние, было не понятно. До совершеннолетия сына в его жизни он присутствовал исключительно в виде невесть каких алиментов. А после пропал окончательно. Но это, как говорится, мало кого волнует. Генетическую бесхребетность и неустроенность, по мнению матери, он успел передать сыну в полном объеме. Возможно именно благодаря им, Иван с этим никогда и не спорил, и, в принципе, поступил с матерью, также, как отец – сбежал из-под ее властной опеки, как только представился случай. Или думал, что сбежал.

Так же, как уличный пес мечтает о домашней подстилке, каждый фрилансер обязан мечтать о солидной фирме. Так считала Тамара Владимировна. И рабочие места, на которые она устраивала сына, преимущественно были такими. Солидными, с нудными, как эстонская мультипликация, коллегами и замогильного вида, не моргающим начальством. Все они для Ивана были филиалами ада и дочерними предприятиями преисподней на матушке-Земле. Унизительными от дресс-кода до размера зарплаты.

В каждом из подобных мест он сразу же ощущался очевидной белой вороной и паршивой овцой одновременно. Вряд ли где-то хоть раз про него подумали: «О Боже! Какой приятный молодой человек! Давно мытый, плохо стриженый, ежедневно приходящий в офис в рваных джинсах с кедами – на час тридцать позже начала рабочего дня. А посмотрите, как он пьет чай из кружки старшего менеджера Анатолия! Хотя на инициирующей офисной линейке именно ему была вручена индивидуальная приветственная кружка с мотивирующей надписью «Велкам, новичок!».

У Ивана были к работодателям встречные претензии. Как можно требовать от человека до четырех ночи резавшегося по сетке в «танчики» быть в 8 утра на рабочем месте? В выглаженной рубашке, затянутым в галстук, выбритым и, самое невероятное, улыбающимся? А не оглушительно зевающим, с застрявшими в заушном колтуне чипсами. Сумасшедшие люди.

Иногда Ивана не увольняли. Например, из последнего места он сбежал сам. На второй день – как только узнал, что по корпоративным правилам после упоминания названия фирмы сотрудники обязаны радостно выкрикивать «Всегда!». Гарантированному рабскому водопою из офисного кулера идейный романтик Иван Черешнин предпочел полный свободы и недоедания ежедневный поиск компьютерных халтур.

К этому были и другие основания. Заботиться Ивану нужно было только о себе. На это он мог заработать без особого труда, поскольку специалистом был неплохим и профессию свою любил. Жениться он мог год назад, но не стал. Сам принял такое решение, поняв, что в тех отношениях нет ничего, что могло бы связать две их судьбы на всю жизнь. И неизвестно появится ли. Иван честно об этом сказал потенциальной невесте. В результате был бит прощальным букетом и изгнан с формулировкой «убогий урод». После чего тут же понял, что не жалеет о случившемся, а значит все, что произошло, было правильным. Невесту, к тому же, в свое время тоже подогнала ему мама, а, значит, и тут все было в рамках правил. Ну, хоть каких-то – совсем анархистом Иван не был.

В ожидании входящего звонка Иван сидел за пустым кухонным столом, уставившись на экран телефона. Аппарат, наконец, подал долгожданный сигнал, но заговорил голосом совершенно другого абонента. Иван попытался завершить разговор как можно скорее.

– Васька, давай попозже? Я звонок от матери жду.

– Не вопрос! Ты дома? Я забегу. Ты же ноуты тоже чинишь?

– Ноутбуки? Конечно. Дома, приноси. А это… Кхм… Больше ничего?

– Что «ничего»?

– Только ноутбук? Больше ничего?

– А что еще?

Сосед Ивана по дому и подъезду Василий Ложкин по скорости мышления находился между акционерами МММ и карстовыми сталактитами. Особенно, когда от него чего-то хотели. Но сегодня отреагировал быстро и, главное, в позитивную сторону.

– Ты про деньги? Да нет проблем! Как раз всё, что должен, занесу.

– Да ладно! Всё? – Ивана аж приподняло над кухонным столом.

– Ну, половину. Или около того. Поговорим. До встречи!

Иван опустился обратно на табурет. Заказов он не получал давно, чтобы выжить, необходимо было найти уже хоть что-то. А долг, на который он почти махнул рукой, был бы вообще кстати. Жизнь приходила в сознание.

Улыбка поползла по лицу компьютерного хиппи. Теперь, если мать и откажет, это будет не так чувствительно. Да и вообще, стоит ли ее теперь на самом деле опять о чем-то просить?

Новый звонок застал Ивана врасплох. Телефон затрезвонил так агрессивно, что, не глядя на определитель, можно было уверенно отвечать «привет, мама!».

– Я тебе девочка, перезванивать по пятьдесят раз! Еще и трубки не берешь, болтаешь с кем-то!

– Мам, это по работе, прости. Новый заказ. Я же говорил – у меня все хорошо.

– Да? А чего звонишь тогда?

– Просто так. Соскучился. Как твое здоровье?

Сосед Василий Ложкин занес ноутбук через час. Он жил в этом доме с рождения и по несложной подъездной родословной приходился Ивану «соседом сверху». То есть тем, от кого по дефолту можно было круглосуточно ждать только проблем. С этой ролью Василий справлялся на отлично, прежде всего, благодаря своему хобби. Самому жуткому из известных склонным к садизму людям. Русскому хип-хопу.

Как известно любому имеющему уши, и, между ними, хотя бы слабо функционирующий мозг, «русский хип-хоп» являлся понятием близким к оксюморону ( к тому «чаво не может быть», выражаясь попроще). В мире музыки он занимал место рядом с «болгарским йодлем» и «якутской оперой». То есть предположить его существование было еще допустимо, но слушать и рекомендовать – упаси, Себастьян, и сохрани, Амадей.

Выбранный соседом для самовыражения жанр был неслучаен. Всего за пару лет до знакомства с Иваном Василий являлся настоящим районным гопником. Классическим воспитанником «Адидаса» и «Бабкиных семечек». Слава богу, после армии ему хватило ума понять, что продолжать ходить в «санитарах района» не стоит. «Медики» один за другим исчезали в пенитенциарных заведениях, и повторять их судьбу не хотелось. Вася без сожалений помахал дворовой компании натренированной на кикбоксинге ногой и ушел жить по-новому. Устроился в автолавку, в которую раньше таскал зеркала.

А для души – вечерний гангста-рэп!

Василий нес «правду улиц» всему миру, но первым ее получал Иван. Будущие хиты бывшего гопника он вынужденно знал наизусть. Что требовало определенного самообладания. В текстах рэпера Ложкина было невероятно много телок, бабок, наркоты, стволов, ментов и трагически отдуплившихся бро. А вот рифмы, ритма, размера и логической достоверности обратно пропорционально мало.

При этом отношения с простым, и, в целом, хорошим парнем Васькой Ложкиным у Ивана сложились дружеские. Тем более, что Иван оказался обязан ему с момента первой встречи.

В день переезда Черешнина в этот дом, на лестничной площадке ниже себя на этаж Василий Ложкин увидел тронувшую его картину. Незнакомый парень (Иван) примерно его возраста, пытался одной рукой открыть входную дверь, а пальцами другой заткнуть струйки крови, тихонько бившие из обеих ноздрей на кривую коридорную плитку. Дворовая компания, покинутая Василием, продолжала жить по законам маленького района большого города. Дом и прилегающие к нему окрестности считались их персональными джунглями, вход в которые был платным. После непродолжительного и бесполезного сопротивления, Ивану пришлось оплатить его бумажником и телефоном, обменяв их по дворовому курсу на физические и моральные унижения.

Через полчаса Василий и Иван встретились снова. Вася стоял на пороге квартиры нового соседа с его телефоном в руке. Сказал, что «вообще-то обычно пацаны так не делают». В смысле, обратно ничего не отдают. Но так как он, Иван, лично его, Васькин, сосед, то… В общем: добро пожаловать! И достал из-за спины бутылку вискаря. «Это за бумажник, его уже скинули», – пояснил бывший хулиган новому жильцу.