Первые забои, которые они миновали, пустовали. Очевидно, выработка угля в них уже завершилась. Но уже вскоре Джей остановился у входа в зал, где трудился мужчина. Лиззи удивилась, что шахтер не стоял при этом. Он лежал на боку, врубаясь в слой угля на уровне пола. Свеча, стоявшая на деревянной подставке рядом с его головой, тускло и неравномерно мерцала, давая ему возможность видеть, что делать во мраке шахты. Несмотря на казавшуюся неудобной позу, он мощно орудовал киркой. После каждого удара он вырубал достаточно заметную выемку, откуда сыпались куски угля. Казалось, он стремился сделать углубление в два или три фута в основании пласта по всей ширине своего зала. Лиззи пережила новый шок, заметив, что лежать ему приходится прямо в ручейке непрерывно стекавшей воды, которая затем вливалась в желоб центрального прохода. Лиззи опустила в желоб пальцы. Вода оказалась холодной как лед. Она поежилась. А шахтер между тем работал, скинув с себя и пальто, и рубашку. На нем оставались только бриджи. Ноги были босыми. И все равно капли пота отчетливо проступали на его почерневшей спине.
Туннель не проходил по прямой линии. Он то поднимался, то шел вниз, следуя расположению пластов угля, как догадалась Лиззи. Вот и сейчас он повел их выше. Причем достаточно круто. Джей остановился и указал вперед, где шахтер производил какие-то манипуляции со свечой.
– Он выполняет проверку на рудничный газ, – сказал Джей.
Лиззи впервые отпустила его руку и села на крупный обломок камня, чтобы дать спине чуть отдохнуть от постоянно согнутого положения.
– С вами все в порядке? – спросил Джей.
– Я в норме. Что такое рудничный газ?
– Легковоспламеняющееся летучее вещество.
– Воспламеняющееся?
– Да. Именно он становится причиной большинства взрывов в угольных шахтах.
Это прозвучало для Лиззи как нечто безумное.
– Если газ взрывоопасен, почему же он использует свечу?
– Это единственный способ выявить наличие скопления газа. Его невозможно ни увидеть, ни распознать по запаху.
Шахтер медленно поднимал свечу к своду, не сводя при этом пристального взгляда с пламени свечи.
– Газ легче воздуха, а потому концентрируется наверху, – продолжал давать пояснения Джей. – Даже его небольшое количество придаст пламени свечи голубоватый оттенок.
– А если количество окажется большим?
– Тогда нас всех разорвет на части, и каждая отправится на тот свет, в лучший из миров.
Для Лиззи это вполне могло стать последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она вся перепачкалась, устала, ей в рот забивалась угольная пыль, а теперь она услышала еще и об угрозе смертоносного взрыва! Ей пришлось уговорить себя сохранять хотя бы видимость спокойствия. Она же еще до прихода сюда знала, что труд горняков опасен. Значит, следовало унять нервы. Шахтеры спускались в штреки каждый день. Неужели у нее не хватит смелости сделать это однажды?
Но она оказалась под землей в первый и в последний раз, уже твердо решила она.
Еще некоторое время они наблюдали за действиями мужчины со свечой. Он неспешно передвигался по туннелю, делая не более нескольких шагов сразу, чтобы заново произвести проверку. Лиззи успела преисполниться решимости не выдать своего страха. Заставив голос звучать ровно, она спросила:
– А если он обнаружит рудничный газ? Что тогда? Как он избавится от него?
– Он его подожжет.
Лиззи снова с трудом сглотнула. Час от часу не легче.
– Одного из шахтеров непременно назначают ответственным за пожарную безопасность, – сказал Джей. – Насколько помню, в этой шахте пожарным служит Макэш, тот самый молодой смутьян. Обычно такая работа передается от отца сыну. Пожарный должен быть подлинным экспертом по газу. Он обязательно знает, что делать при любых обстоятельствах.
Лиззи боролась с желанием броситься бегом назад вдоль штрека и вихрем взлететь по лестнице, чтобы вернуться живой отсюда, оказавшись в привычном окружении. Она бы так и поступила, если бы не неизбежное чувство унижения перед Джеем, вызванное столь откровенной демонстрацией своего страха. Но не желая больше видеть этого странного, безумно опасного, с ее точки зрения, теста, она указала на штрек, уходивший в сторону, и спросила:
– А там что находится?
Джей снова взял ее за руку.
– Пойдемте и посмотрим.
По всей шахте стояла странная гулкая тишина, отметила про себя Лиззи, пока они шли по туннелю. Почти никто не разговаривал. Лишь немногим мужчинам помогали мальчики-подручные, а большинство работали в одиночку. Носильщики угля еще не появились в шахте. Стук кирок, ударявших по пластам, и звуки падения вырубленного угля приглушались массивными стенами и толстым слоем пыли под ногами. Им нередко приходилось проходить через двери, которые тщательно закрывали за ними совсем еще маленькие мальчишки. Двери служили для контроля циркуляции воздуха в туннелях, пояснил Джей.
Вскоре они оказались в совершенно пустынной части штрека. Джей остановился.
– Похоже, здесь залежи уже иссякли, – сказал он, описывая фонарем полукруг.
Его тусклый свет отражался в крошечных глазках крыс, притаившихся по углам. Мерзкие грызуны, несомненно, выживали, питаясь остатками еды шахтеров.
Только сейчас Лиззи заметила, что лицо Джея почернело, словно он сам трудился в шахте. Угольная пыль проникала повсюду. С черными пятнами на щеках он выглядел смешным, и она не сдержала улыбки.
– В чем дело? – спросил он, заметив это.
– У вас чумазое лицо!
Он ухмыльнулся и провел кончиком пальца по своей щеке.
– Вы, вероятно, не представляете, какое лицо у вас самой.
Лиззи поняла, что с ней произошло то же самое.
– О нет! – со смехом воскликнула она.
– Хотя вы все равно остаетесь очень красивой, – сказал он и поцеловал ее.
Она удивилась, но не отшатнулась. Напротив, прикосновение его губ понравилось ей. Они были сухими и плотными, а еще она почувствовала жесткую полоску щетины над верхней губой, которую он не успел сбрить. Когда же он сам отстранился, она произнесла первое, что пришло ей в голову:
– Так вот зачем вы притащили меня в такое странное место?
– Вы на меня обиделись?
Разумеется, он нарушил все светские приличия, не велевшие молодому джентльмену целовать чужую невесту. Она знала, что ей положено изобразить себя оскорбленной, но полученное удовольствие оказалось слишком велико. Девушка лишь ощутила неловкость ситуации.
– Наверное, нам пора возвращаться.
– Могу я продолжать держать вас за руку?
– Конечно.
Казалось, он был более чем счастлив дальше ограничиваться только этим, и повел ее за собой в обратном направлении. Совсем скоро она увидела тот самый камень, на который прежде присела. Они сделали еще одну остановку, чтобы пронаблюдать за работой другого шахтера. Лиззи вспомнила о поцелуе и неожиданно ощутила, как где-то чуть ниже живота возникло легкое возбуждение.
Шахтер за это время успел подрубить снизу пласт угля по всей ширине забоя и теперь молотом вгонял клинья уже значительно выше. Как и многие другие горняки, он трудился полуобнаженным, и хорошо развитые мышцы на его спине рельефно напрягались и вздувались при каждом взмахе молота. Угольная масса, уже ничем не поддерживаемая снизу, вскоре рухнула под собственной тяжестью, крупными кусками раскатившись по полу. Шахтер успел проворно отскочить назад, уберегаясь от посыпавшихся на него мелких обломков и одновременно разглядывая открывшийся перед ним новый угольный пласт, в котором клинья образовали небольшие углубления.
Как раз в этот момент начали прибывать носильщицы, взявшие с собой свечи и деревянные лопаты, причем их появление вызвало у Лиззи новое изумление и даже своего рода шок.
Носильщицами сплошь были совсем еще молодые женщины и девушки.
Лиззи никогда не интересовалась, чем занимались жены и дочери шахтеров, пока мужчины трудились в шахтах. Она и подумать не могла, что они тоже проводили все дни и ночи на подземных работах.
